Заклинатели войны

От котла над очагом и впрямь расходился пряный запах, который не спутаешь ни с чем.

Гекта поднялась из-за стола. Прихватив котелок тряпкой за край, сняла его с огня. Взглядом пошарила по полкам:

– Вот незадача, у меня чашек всего четыре. Что ж, дело хозяйки – уважить гостей, а самой и потом можно...

– А давай, бабушка, мы вдвоём из одной чашки, – быстро сказала Айри.

– Давай, – легко согласилась старуха. Видно, ей не хотелось ждать своей очереди. А глиняные неуклюжие чашки с выдавленными на боках рисунками были большими, обычно из таких нааш не пьют.

Все притихли, вдыхая аромат, пока хозяйка разливала по чашкам густую зелёную жижу.

Нааш, любимец богачей и бедняков! Не пьянит, но соперничает с вином. Горьковатый, терпкий, иногда чуть пощипывающий язык (у каждого торговца свой рецепт травяного сбора), нааш прояснял ум, укреплял дух, утром придавал бодрости, вечером помогал сбросить дневные заботы и с лёгким сердцем отойти ко сну.

Хозяйка поставила чашки на стол. Никто к ним не притронулся. Все выжидали, пока напиток слегка остынет и полностью раскроет свой вкус.

Гекта огляделась – уже стемнело! Взяла с полки тростниковую свечу, зажгла от очага, вставила в железный светец и снова села к столу.

– Так о чём я?.. А, да! Почти все «вольные птички» упорхнули в лес, но трое остались в городе. Их главного все называют Снерк.

Эшшу уже потянулся за чашкой. Но, услышав последние слова, отдёрнул руку и спросил тревожно:

– Неужели есть человек, который терпит, когда его называют Снерком?

– Он сам себя так величает, – кивнула Гекта.

– Но тогда... тогда, наверное, он очень плохой человек?

– Не знаю, как ты догадался, – заухмылялась старуха, – но угадал верно.

Шаути обеими руками взял чашку. На его потрясённом лице было ясно написано: «О Мать-Змея, куда я попал?! В каком мире мне теперь придётся жить?!»

– Эти паскудники что придумали! – продолжила Гекта. – Собрали шайку таких же мерзавцев, как они сами, и ввели свой налог. Город платит королю, платит алонкеям – Снерк и подумал: а мне почему город не платит? Прежде-то он был на подхвате у людей посерьёзнее, а как пришлось тем в лес уйти, так этот мелкий зубастик вообразил себя крупным зверем. Сперва попробовал обложить данью воров... люди так говорят, – спохватилась старуха. – Но воров в Энире много, они крепко держатся друг за друга и не хотят делиться добычей со всякой возомнившей о себе сволочью. Пообещали собраться всей толпой и пустить Снерка и его ребят на стружки и опилки. Тот отступился. И шлюх пообещал не трогать, потому что шлюха для вора – первая помощница, наводчица и укрывательница. Тогда Снерк, чтоб его задолбал Чёрный Страус, решил взяться за тех, за кого заступиться некому. Его приятели потолковали со всеми бродячими сказителями в городе, со всеми уличными и трактирными певцами, музыкантами и танцовщицами. Со всеми, кто народ потешает.

– А к тебе не совались? – не сдержался Стайни.

– Совались, – спокойно ответила гадалка. – Но в Энире есть добрые люди, уважающие старость. Не дали меня в обиду. Крепко так не дали... Снерк потом прислал своего подручного Бафу ко мне извиняться. А вот сказителю Тами сломали руку в тёмном переулке. И ведь они, сволочи, не угрожают! Они предлагают помощь и защиту! Мол, если будете отсыпать нам половину дневного заработка, мы приглядим, чтобы вас никто не обидел. А если кто отказался и с ним беда случилась, то «ах-ах, какая досада, а ведь мы предупреждали: город – место опасное!»

– Половину? – протянула циркачка. – Это ж хоть совсем работать не ходи. И так зрители кидают одни «мальки» без дырочек.

– Вот и я говорю: подумай хорошенько, – глянула ей в лицо Гекта. – Может, лучше тебе двинуть по рыбачьим деревням?

– Отец бы не уступил, – тихо, но твёрдо сказала Айри.

– Не уступил бы, да, – неохотно признала старуха.

– И ещё... дурные вести быстро разлетаются. И дурные люди есть везде. В других городах найдутся свои Снерки. Куда ни приеду – везде улыбаться и платить? Нет уж. Не дождутся.

– Знаете, как говорят: подушка даст умный совет. – Гекта поднялась из-за стола. – Ложимся спать. Но сначала помогите мне, старой. Вот ты, – кивнула она шаути, – возьми за дверью ведро и сбегай за водой. Задняя калитка выходит к речке. Только осторожнее: в тростнике могут быть змеи! Во дворе-то я траву выкашиваю, змеям негде спрятаться. И вдоль всей изгороди протянула колючую верёвку, чтоб не заползли. А на берегу – да, попадаются.

– Сейчас, добрая женщина! – Эшшу с готовностью встал и вышел за дверь.

– А вы, оба, подниметесь на чердак, – обернулась хозяйка к Майсу и Стайни. – Там два матраса, набитых сухими водорослями. Вы их снимете, выбьете на дворе палками и снова затащите наверх. Втроём уместитесь как-нибудь на двух матрасах.

– А я посуду помою, бабушка, – вызвалась Айри.

– Помой, а я пока с другим делом управлюсь. Ты, приёмыш, очень уж истрепался в дороге. А Майс не может и дальше ходить в шутовском наряде. Есть у меня в сундуке кое-какое старьё, только подогнать надо, чтоб ладно сидело. Не обещаю нарядить вас обоих, как королевских сыновей, но выглядеть будете пристойно. Вот ты – встань-ка, повернись.

Стайни послушно повертелся под внимательным взглядом старухи.

– Штаны ушью малость, а рубаха и так сойдёт, – пробормотала та и царственным взмахом руки отпустила парня.

Затем откинула крышку массивного сундука и принялась рыться в каком-то тряпье. Извлекла оттуда штаны из плотной коричневой материи, повертела их в руках, села поближе к свече и принялась за шитьё.

Айри мыла посуду в глиняном тазу и краем глаза поглядывала, как проворно орудует иглой старуха.

Весьма быстро Гекта отложила иглу, довольно встряхнула штаны на вытянутых руках и сказала девочке:

– Позови-ка Стайни.

Айри подхватила таз с грязной водой, вышла за порог, выплеснула воду с крыльца и велела Стайни идти в дом.

Парень охотно бросил палку, которой выбивал матрас, и вслед за Айри вернулся в комнату.

– На, примерь, – протянула ему штаны хозяйка.

Стайни растерянно глянул на Айри.

Старуха понимающе кивнула и сказала:

– Айри, что-то наш шаути долго ходит за водой. Сбегай, глянь – не цапнула ли его и впрямь змея? Только сама за калитку не выходи.

* * *

Айри стояла у распахнутой калитки и затаив дыхание смотрела на открывшееся перед глазами сказочное зрелище.

В небе сейчас была лишь одна из лун – Сохо. Её ровный, сильный свет заливал берег. Высокий тростник в этих лучах казался дорогим парчовым занавесом.

И на фоне этого роскошного шелестящего занавеса медленно танцевал мужчина.

Сейчас шаути не казался смешным. Мягкий серебристый свет превратил его нелепую одежду в наряд, достойный принца.