Закон дороги

И маловерным отпусти их грех.

Пусть час не пробил — жди не уставая.

Пусть лгут лжецы — не снисходи до них.

Умей прощать, и не кажись, прощая,

Великодушней и мудрей других…

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,

И мыслить, мысли не обожествив.

Равно прими успех и поруганье

Не забывая, что их голос лжив…».

(Редьярд Киплинг, «Заповедь». пер. М. Лозинского)

Лицо найденыша, на котором до этого блуждала болезненно-растерянная ухмылка, преобразилось, став решительным и жестким. В глазах заплясали отчаянные искорки — видимо, слова Тайри вернули ему если не самообладание, то хотя бы подсказали путь. Он повернулся и вышел на балкон, а вслед за ним и все остальные.

— Одри, сними щит, он нам больше не понадобится, — бросил найденыш через плечо и встал у самых перил, прямо над гудящей и изрыгающей ругательства толпой.

— Он навел порчу на Триффина! Тащите его сюда! — возопили несколько голосов, но уже не так уверенно, как раньше. С двух сторон к балкону полетели запущенные умелой рукой якоря-«кошки» с привязанными к ним крепкими тонкими тросами. Все, кроме одной, Орданн сбил еще в полете несложным волшебством. Один трехлапый якорек перелетел через перила и бухнулся прямо к ногам найденыша. Юноша бестрепетно поднял его и стал наматывать на локоть веревку, уходящую от «кошки» куда-то под балкон. Веревка несколько раз неуверенно дернулась и ослабла.

— Ваш Триффин получил по заслугам, все прекрасно это знают! — голос найденыша было не узнать. Он вдруг стал более низким, в нем проступили повелительные интонации. Маги переглянулись — это “проклюнулся” голос будущего короля, — сами разойдетесь по домам, или мне заставить всех вас тоже помолчать с ним за компанию?

— Вот теперь он мне нравится, — тихонько сказала Тайри и торжествующе улыбнулась, — а то я начала думать, что ошиблась в нем.

— Тогда в нем должна была бы ошибиться сама судьба, — ответил Лоцман, — но если он и правда будущий король…

— Обязан справиться. И сделает это.

Глава 7

Глава 7

«И вспомнилось вдруг, как Эллис говорил: «С прошлого нужно не спускать глаз,

только зазеваешься — и оно тяпнет тебя за ногу, как оголодавший волк».

Но будущее тоже зловеще щёлкает зубами вдали, а вся наша жизнь –

узкая тропинка, что пролегает между двумя хищниками.»

Софья Ролдугина. «Кофейные истории-15: Терпкий кофе, сладкий жасмин»

Время тихо всё унесет.

И будут разные в жизни муки.

Вы можете абсолютно всё.

Только не опускайте руки.

Алексис Мар

Дом заполняла мрачная, тяжелая тишина. В маленькой «нижней» гостиной одиноко горела свеча, а на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, сидел, ссутулившись и обхватив голову руками, Лоцман.

— Творец милосердный, что еще случилось?! — Одри бросилась к зеленоглазому волшебнику, — Дар, что с тобой?!!

Даррен поднял голову, попытался улыбнуться, но вышла у него лишь страдальческая гримаса.

— Со мной — ничего. Творец эпидемии метил не в меня, а в Тайри.

— Она заболела?

— Нет, конечно, но то, что случилось, ничуть не лучше. Я не знаю, как этот Всевышним проклятый колдун узнал про наших “особых” пациентов… Ей ведь удалось! У них все было уже хорошо! А к нашему приходу им стало значительно хуже, и, — Лоцман сжал кулаки, — мы их потеряли. Тайри столько надежд возлагала на это исцеление, это ведь шанс для остальных! Они умерли у нас на руках — без слова, без укора или жалобы, настолько нам верили.

— А еще, наверное, наша Хранительница очень к ним привязалась, — вслух подумал Орданн.

— Этого я боюсь больше всего. Враг ударил наверняка, в самое незащищенное, в самое трепетное…

— Она очень переживает? — спросил найденыш.

Лоцман хмуро взглянул на него снизу вверх.

— А ты как думал? Одри знает ее дольше, но я нашу целительницу такой не помню. Даже после… после Ллира. Она буквально раздавлена, она в отчаянии, считает себя виновной в смерти этих детей, и во всех остальных смертях тоже. Боюсь, что Тайри теперь может разувериться в собственных силах, потерять надежду на успешное завершение всего начатого и опустить руки, — он покачал головой и снова спрятал лицо в ладонях.

Герт, удивленный подобной слабостью Лоцмана, недоуменно посмотрел на Одри: как мог самый сильный из когда-либо виденных им волшебников оказаться столь беспомощным, как он мог дать такую волю эмоциям?

— Не вини его, — шепнула юная колдунья, — уж поверь мне, он делал и делает все, что в его силах. Дело в том, что они с Тайри связаны нитью, и Дар ощущает все ее эмоции как свои. А теперь подумай, зачем люди скрывают переживания, особенно от близких? Если бы мы знали, что в действительности творится в их душах, какая боль их порой разрывает, наверное, лишились бы рассудка.

— Но ведь можно же просто утешить, поговорить, — пожал плечами Мудрый.

— Она не хочет никого видеть, — глухо произнес Лоцман, — в том числе и меня. Думаешь, я не пытался? Тайри сидит в кресле, перебирает сердоликовые четки и смотрит сквозь меня сухими глазами. Знает, что я все чувствую, знает, что за эмоции испытываю, наверное, поэтому и не видит смысла разговаривать. Последнее, что я от нее услышал, была просьба оставить ее в покое.

— И ты, конечно, послушался, — не без издевки произнес Смотрящий-сквозь-Время. В глазах его загорелся азарт, он подобрался, точно кошка перед прыжком, — а вот я этой просьбы не слышал. Я пойду, и пусть она превратит меня в крысу, — Герт легко проскользнул мимо Даррена вверх по лестнице и скрылся на втором этаже.

— Может и превратит, почему нет? — раздался из кресла у камина знакомый, но уже подзабытый голос с обертонами далеких водопадов, — вообще-то, вы напрасно сдались, милорд.

— Рад, что ты с нами, Скайяр, — не поднимая головы, откликнулся зеленоглазый волшебник, — а этот… пусть попробует. Если ему удастся вернуть нашу прежнюю Тайри, я первый его поблагодарю. Парень влюблен, а любовь, как известно, самая сильная магия в мире.

Скайяр развернулся вместе с креслом, в котором сидел. Синие глаза бешено сверкали, а ухмылка была исполнена такой иронии, что Одри и Орданн поспешно отступили назад. Казалось, еще слово, и синий дракон начнет плеваться пламенем.

— Какая такая любовь?

— Но…

— Где вы ее там увидели, мой князь?!

Несколько секунд Даррен и Скай смотрели друг другу в глаза, потом синеглазый расслабленно откинулся на высокую спинку, сцепил в замок сильные пальцы.

— Вы ее чувствуете сейчас, милорд? Чувствуете Тайри? Что происходит?

— Ничего не понимаю… Она закрылась? Хотя нет, щиты я вижу иначе, это что-то невероятное…

— Невероятное? — взвился синий дракон, — хотя, откуда вам знать, вас тогда с нами еще не было. Из всех, здесь присутствующих, наверное, один я и помню это. А Тайри, конечно, никому не рассказывала. Холод. Вы чувствуете наступающий холод, мой князь?