Заложник страсти

Он был готов уже через минуту, и стонал от наслаждения при каждом новом движении. Еще немного - и он не выдержит... точно не выдержит... вот, сейчас!..

Но женщина разгадала его и прекратила ласки чуть раньше. Она отстранилась, и Марко услышал тихий смешок - она забавлялась с ним, совсем как раньше.

– Не оставляй меня, Сафо...
– только и смог выдохнуть он.
– Не будь жестокой...

И она не оставила. Уселась на него сверху, примеряясь, как наездница в седле. Женские колени сжали бока Марко, женские ладони уперлись ему в грудь, и дальше все происходило, как в лихорадочном сне - всхлипы, стоны, короткие прикосновения к груди, щекам. Иногда женщина приникала к нему, когда силы оставляли ее, и шелковистые волосы закрывали обоих - душистые, пахнущие восточными благовониями и розами.

Марко полностью отдался на волю своей возлюбленной, потому что она была умела, легка и поистине неутомима! Раз за разом доводя его до пика, она в последний момент ускользала, чтобы продлить собственное наслаждение. Раньше подобные игры взбесили бы, но теперь Марко желал не столько собственного удовольствия, сколько удовольствия Сафоры. Это было в тысячу раз прекраснее - когда она достигала наслаждения от его тела. Когда он слышал короткий стон, а потом она замирала и приникала к нему, обессилев.

– Пусть будет так, как захочешь, - ласково шепнул он, когда она упала на него в очередной раз, тяжело дыша и прижимаясь горячей щекой.
– Сафо... моя львица... такая страстная! Я счастлив, что не ошибся в тебе...

Она встрепенулась и снова устроилась на нем, но на сей раз села на корточки, привнеся в знакомую позу наслаждение новизны. Теперь она сжимала его член своим лоном особенно сильно, позволяя проникнуть особенно глубоко. Ее движения превратились в бешеную, демоническую скачку. В какой-то момент Марко понял, что уже не выдержит, и схватил женщину за бедра, чтобы она не ускользнула, как делала до этого. Но она не сделала попытки к бегству, а наоборот - прижалась к нему сильнее, пока он изливался в нее, содрогаясь всем телом, и выкрикивая ее имя.

Потом они лежали рядом, отдыхая и забывшись в коротком сне, а потом подкрепились вином и начали сначала. Ночь была долгая и принадлежала только им - вся, без остатка.

– Это ведь ты, Сафора?
– в который раз спрашивал Марко.
– Ответь мне, ответь!..

Но она молчала и лишь ласково касалась ладонью его щеки, храня свою тайну.

Проснувшись в очередной раз, Марко пошарил рукой и обнаружил, что постель пуста. На его окрик появилась служанка и сняла с него маску. Дневной свет больно резанул глаза, и Марко зажмурился. Ночь закончилась и унесла с собой все тайны.

[1] Сафора - производное от греческого слова «Сапфо» (сапфир)

41

Утром пришла Анунча, принеся легкий завтрак, а сопровождавшая ее девушка-прислужница несла воду для умывания.

– Там этот...
– Анунча мотнула головой в сторону двери, и я безошибочно поняла, что речь пойдет о заложнике.
– Совсем взбесился.

– Что хочет?
– спросила я лениво.

– Требует, чтобы допустили к вам.

– Ему запрещено заходить ко мне утром, - я потянулась и встала с постели.

Во время обычных утренних процедур Анунча в красках расписывала мне, что принц Марко вскочил ни свет, ни заря, начал шуметь, его пришлось освободить от наглазной маски, но он не успокоился. Изрыгал проклятия и требовал, чтобы его немедленно проводили к правительнице.

Я не удержалась и хихикнула:

– Неужели ему не понравилась женщина? Сам ведь выбирал.

– Не знаю, что уж ему там понравилось, а что нет, - с достоинством ответила Анунча, - но его еле удержали. Он так и рвется сюда.

– Подождет.

Я не спеша позавтракала, выждала еще полчаса, чтобы еще больше разозлить Марко, а потом разрешила его впустить.

Он явился сразу же, и по нему было видно, что все в нем так и горит - глаза только что не метали молнии.

– Почему шум с утра?
– поинтересовалась я, вольготно устроившись на постели.
– Я думала, хоть сегодня ты дашь мне возможность отдохнуть от иллирийского козлиного бешенства.

– Почему ты ушла?!
– он бросился ко мне, но я остановила его, выставив ладонь.

– Приди в себя. Куда я ушла? О чем ты?

Он прищурился, рассматривая меня с недоверием, и этим рассмешил.

– Что за взгляды?
– спросила я, посмеиваясь.
– Наконец-то исполнилась твоя мечта - ты провел ночь с красивой женщиной, и чем-то еще недоволен? Да ты капризная, как принцесса, Маркетта.

– Это ведь была ты, - сказал он, пропуская оскорбительную кличку мимо ушей.

– Я?

– Ты провела со мной ночь.

Анунча возмущенно ахнула, а я сразу перестала смеяться, указав Анунче на дверь. Служанка выскочила вон с проворством, достойным горной серны.

– Выгнала служанку, чтобы она не разболтала о твоих тайнах?
– спросил принц.

– Ты бредишь, Маркетта.

– Я не мог ошибиться, - настаивал он, и сел на край моей постели, пытаясь взять за руку.

– Ну-ка, отойди!
– велела я и для верности спихнула его ногой.
– Чувствую, ты слишком перестарался ночью. Наверное, девица попалась не только красивая, но и умелая - совсем лишился ума.

– И в этом твоя заслуга, - он все-таки схватил меня за руку и сжал, в порыве.

– Марко, - сказала я раздельно, пытаясь привести его в чувство, - приди в себя и не придумывай, чего не было. Я скорее согласилась бы умереть, чем отдаться кому-то из вас, пастухов-выскочек. Ты просил женщину, я тебе ее привела. Просто поблагодари и убирайся - сегодня мне некогда забавляться с тобой.

– Это была ты!

– Вот заладил, - вздохнула я.

– Почему ты все время прячешься за обман? Сафора! Больше всего на свете я ненавижу обман!

– Я не обманываю тебя, - спокойно возразила я.
– Но у меня, по-моему, есть право на собственные тайны. Или ты считаешь иначе, принц Марко?

– Считаю иначе, - сказал он дерзко.
– Хотел бы я сорвать покровы со всех твоих тайн, женщина!

Он вдруг бросился к бассейну, перепрыгнул с камня на камень, оказавшись на той стороне, и одним движением отдернул драпировку со стены. Я запоздало ахнула, но не успела его остановить.

– Какая интересная картина. Почему ты прячешь ее, Сафора?

Фреска, которую до этого скрывала ткань, изображала мужчину и женщину, которые слились в любовных объятиях на золотом ложе. Женщина так и льнула к мужчине, и хотя за окном прогуливались кабаны, а голову мужчины украшали лунные рога, превращаться в зверя он явно не собрался.