Заложник страсти

– Если бы хотел, чтобы лет через сто здесь нашли твои кости, то оставил бы, - проворчал Марко, прохаживаясь по комнате и разглядывая фрески. Они были выполнены в том же стиле, что и картины на стенах в спальне брабантской правительницы. Животные и птицы, бродящие по чудесному саду. Но одна фреска привлекла особое внимание. На ней была изображена женщина - по виду точная копия Сафоры, только волосы у женщины на стене были черными. Она была изображена в плотном платье, закрывавшем ноги, но полностью открывавшем высокую маленькую грудь. К ногам женщины ластились черные хищные кошки, а поодаль морщили морды злобные кабаны и волки.

– Это какая-то древняя богиня?
– спросил Марко, морщась, когда эхо запело на разные лады.
– Почему у нее твое лицо?

– Потому что это - царица Цирцея, моя прародительница, - ответила Сафора, тоже обращая взгляд к старинной фреске.
– Ее считали колдуньей и ворожеей, потому что она умела превращать мужчин в животных сообразно их достоинствам.

Странное дело - того места, где она лежала, эхо не достигало, и женский голос прозвучал, не коверкаясь многократным повторением.

– Как сегодня ты превратила своих лордов в свиней и волков?
– хмыкнул Марко, подходя к ней и убеждаясь, что древние зодчие владели знаниями, неподвластными теперешним мастерам - эхо исчезло, стоило приблизиться к стене.

– Мой дар - от нее.

– Занятный дар... И когда он у тебя проявился?

– Когда убили моего второго мужа.

Марко бросил еще один взгляд на фреску древней царицы.

– Я слышал, что его убили у тебя на глазах, - сказал он, присаживаясь на край бронзовой скамьи.

– Да, ночью. В нашей спальне, в нашей постели. И выбросили его тело в окно.

– А тебе ничего не сделали?

– Нет. Я показалась им слишком ничтожной - женщиной, не способной встать на пути к власти.

– Но ты встала.

– И отомстила. Но потом пожалела об этом.

Она говорила тихо, но это не уменьшало стали в ее голосе. Марко помолчал, раздумывая.

– Тебе как-то не везло с мужьями, - сказал он.
– Вроде, первого убили на войне, второго зарезали, а третий был отравлен?

– А ты не знаешь, - саркастически улыбнулась Сафора.

– Откуда бы мне знать?

– Говорят, его отравили по приказу твоего отца. И говорят, ты сам смешал яды и послал верного человека.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и никто не отвел взгляда. Потом Марко покачал головой:

– Это точно были не Капра. А если бы я хотел избавиться от твоего мужа, я бы зарезал его сам, а не подсылал убийц с ядом.

Сафора откинулась на подлокотник и прикрыла лицо сгибом локтя - то ли не поверила, то ли не пожелала продолжать разговор, то ли решила всплакнуть, вспомнив убийство мужа. Впрочем, насчет последнего Марко сомневался - Сафора не из тех, кто плачет. Тем более, по теням прошлого.

– Поэтому ты вступилась за меня?
– спросил он.
– Я не просил и справился бы сам...

Сафора только усмехнулась, показывая, как верит этим словам.

– ...но ты пришла, - продолжал Марко, - и значит ли это, что я тебе дорог?

– Опять возомнил о себе слишком много, - вздохнула она.

– Тогда почему?
– он склонился к ней, и осторожно, но непреклонно заставил открыть лицо.

В ее глазах не было ни слезинки. Умеет ли Сафора плакать? Наверное, нет. Он погладил ее щеку большим пальцем, а потом поцеловал.

Поцелуй получился непривычным. Непривычно-нежным, даже робким. Отстранившись от женщины, Марко смотрел на нее, ожидая ответа. Может, Сафора признается, наконец? Откроет свое сердце - и глупая война, и глупые любовные мучения закончатся?

Она тоже погладила его по щеке. Погладила, потом намотала на палец прядь его волос, а потом лениво-небрежно заложила руки за голову:

– Ты - только моя игрушка, Марко Капра. Я не отдам тебя никому. Но и тебе не позволю слишком многого.

– Только поэтому?

– Только поэтому, - она с удовольствием наблюдала, как в глазах заложника заплясали злые огоньки.

– Ты неплохо развлеклась со мной прошлой ночью, - сказал он.

– Да, мне понравилось, - с улыбкой подтвердила она.

– Тогда поступи по справедливости - дай и мне получить то, что причитается мужчине. Невозможно так издеваться надо мной.

– Думаю, ты заслужил компенсацию за грубость моих лордов, - признала она.
– Согласна пойти тебе навстречу. Я ведь вовсе не так жестока, как ты вообразил.

– Я рад, что сегодня ты сговорчивая, - Марко невольно облизнул губы и подался вперед, но Сафора удержала его, уперевшись коленом ему в грудь.

– Я согласна дать тебе женщину, Марко Капра, - сказала она, - но не себя.

Он выругался сквозь зубы, отстраняясь и с досадой ударяя себя ладонями по ляжкам.

– И еще условие, - Сафора наблюдала за ним, щурясь, как кошка. Задор и веселье в ней так и искрились, как будто она не умирала без сил только что.
– Тебе завяжут глаза. Женщины в Брабанте не желают, чтобы чужак похвалялся, что знал их.

– Любить бабу с завязанными глазами?!
– Марко фыркнул, а потом расхохотался.
– Чтобы я еще раз поверил тебе? После того, как ты обманула меня, подсунув свою чернолицую великаншу?

– В этот раз все будет без издевок, - пообещала Сафора, но голос ее журчал медово-медово, и было ясно, что она снова что-то задумала.
– Женщины будут красивы, молоды и стройны.

– Женщины? Их будет несколько?

– Разрешу выбрать из трех, я сегодня добрая.

– Из трех...
– Марко потер подбородок, соображая, в чем тут может быть подвох, но так и не сообразил.
– Ладно, я согласен. Но только чтобы она не лежала, как бревно!

– Подберу не бревна, - согласилась Сафора.
– Но помни - ты выберешь лишь одну. Я не намерена устраивать разврат в этих стенах. А теперь оставь меня. Здесь место силы, я хочу отдохнуть и побыть в одиночестве.

39

Безумная Сафора! Меня бросало в жар лишь при мысли о предстоящей ночи. Зачем я согласилась уступить требованиям этого мальчишки? Повела себя, как сводня из дешевого кабака - согласилась привести к нему шлюху!

У меня были две служанки из числа особо преданных - красивые, неболтливые, и смелые, как пантеры. Обе уже знали мужчин, хотя и не выходили замуж, и ничуть не страдали от этого. Мое предложение было встречено одобрением и шутками.