Замкнутый круг

Стинг, накинувший самую нелепую рубашку, которую только можно было отыскать в предоставленном гардеробе, застыл при этих словах, уставившись на Роуга в немом изумлении. Он не ожидал, что всё закончится так… быстро. А ещё от него не укрылась та подчёркнутая холодность, с которой вёл себя Чени. Раньше, в каких бы разлаженных отношениях они не находились, он никогда себе такого не позволял. Стинг отказывался верить, что просто исчерпал чашу терпения — уж что, а выдержка у Роуга была воистину безграничная. Причина наверняка таилась в этой грёбаной стерве, которая невесть что наплела ему, а теперь как ни в чём не бывало дожидалась их и попивала чай, провалиться ей на месте. Уж лучше бы эта гадина сгорела живьём.

— Ну что, теперь ты доволен, Ро-уг? — нараспев, снижая интонации до едва уловимых слуху, произнёс Эвклиф и откинулся назад, смеряя его взглядом с головы до ног. Он слишком многое вытерпел в детстве и больше не собирался никому и никогда так просто отпускать пережитые обиды.

Чени ничего не ответил и лишь недовольно нахмурился, последовав за Стингом. На его памяти ещё ни один из этих резких перепадов настроения школьного друга не закончился чем-то хорошим. Сумасбродство всегда было главной чертой его характера.

К тому времени, как они вернулись в гостиную, Люси успела задремать, свернувшись калачиком в кресле, словно кошка. Её бесшумное размеренное дыхание едва колыхало ниспадающие на лицо пряди волос, а разомкнутые губы чуть шевелились во сне, обнажая ровную кромку зубов. Не успел Роуг в полной мере налюбоваться открывшейся ему картиной, как всё волшебство момента было разрушено: Стинг подлетел к девушке и, жёстко схватив за плечи, принялся трясти до тех пор, пока она не проснулась и не приняла вертикальное положение.

— Ну же, Люси, разве можно спать в такой замечательный день?! Предлагаю назвать его днём нашей свободы и как следует отметить!

Парень уже оставил сестру в покое и подлетел к мини-бару, вслепую открывая его и нащупывая внутри необходимую ему бутылку: он ориентировался в этом доме так же хорошо, как в своём собственном. Люси, до сих пор пребывающая в состоянии полудрёмы, не сразу осознала смысл сказанных им слов, а после в удивлении распахнула глаза, окидывая садящегося рядом Роуга полным благодарности взглядом.

— Значит, никаких сложностей не возникло? — хрипло произнесла она и принялась тереть кулаками глаза, ёжась от внезапно окатившей её с ног до головы волны холода. Мужчина не смог сдержать добродушной улыбки.

— Да. Документы доставят к вечеру. Если всё пройдёт удачно, завтра вы будете уже далеко отсюда.

Люси как-то невесело улыбнулась и пустым взглядом уставилась в одну точку, вслепую пытаясь набросить на плечи лежащий за её спиной плед. Какие бы опасности не таили в себе улицы этого города, сколько негативных эмоций ей не принесла жизнь здесь в последние годы, она была неотрывно связана с этим местом. До этого её жизненный путь напоминал избитую, но проторенную дорогу — и вдруг она оказалась совершенно одна в пустом поле, не имея совершенно никаких ориентиров, куда двигаться дальше.

— Выше нос! Ну, мистер деловая колбаса, надеюсь, ты сможешь выделить для нас хотя бы немного своего времени? — Где-то над головой прозвучал голос Стинга, и на столик прямо перед ними плавно спланировало два наполненных чем-то стакана. Приготовленный для себя он держал в руке уже наполовину опорожнённый, как-то нездорово ухмыляясь. Он уселся на подлокотник того же кресла, где устроился Роуг, и от нечего делать болтал ногой. Распахнутая кислотно-оранжевая рубашка в гавайском стиле на нём смотрелась до безобразия нелепо и вместе с тем абсолютно непередаваемым образом как-то шла ему.

— Торрес десятилетней выдержки… Мм, потрясающий напиток, — себе под нос произнёс блондин и пригубил содержимое своего стакана, задумчиво взбалтывая остатки. Тёмно-янтарная жидкость красиво искрилась в гранях дорогого хрусталя. — И как только тебе удаётся достать его? Ну, за нас!

Роуг молча взял свой стакан и разом опрокинул в себя его содержимое, даже не поморщившись. Он мог бы рассказать, что Торрес был любимой маркой бренди его покойного отца, который забил такими ящиками до отказа целый погреб ещё в те времена, когда этим напитком вряд ли кого-то можно было удивить. И вот, спустя всего каких-то пять лет в их районе он стал настоящим раритетом, который теперь и днём с огнём не сыщешь. Пусть и говорили, что у крепкого алкоголя нет срока годности, этот всё же чем-то неуловимо отличался на вкус — его горечь была более терпкой и стойкой, не проходящей вплоть до очередного глотка. Быть может, действительно испортился, пожал плечами Роуг, делая для себя отметку, дабы напомнить прислуге о проведении ревизии в погребе с алкоголем.

Люси подобные напитки никогда не любила, однако отбиваться от компании не хотела и потому взяла оставшийся стакан, осторожно пригубив его содержимое. На вкус крепкий алкоголь для неё весь был одинаковый, однако разлившееся по всему телу обжигающее тепло подействовало на девушку приободряюще, заставив пусть и не сразу, но всё же выпить предложенную ей порцию.

— Ещё? — участливо поинтересовался Стинг, уже держа в руке неизвестно откуда взявшуюся бутылку с алкоголем.

— Да… здесь… становится жарко, — едва ворочая языком произнесла она, скидывая с себя плед, и оттянула ворот тонкой футболки. Блондин участливо склонился над ней, подливая ещё бренди всем в стаканы.

— Ничего, сейчас тебе станет лучше, — прошептал он, и в его стеклянных глазах с расширенными зрачками Люси увидела собственное искажённое похотью отражение.

========== X ==========

Всё тело в считаные секунды налилось непосильной тяжестью, и, прежде, чем Люси успела приподнять свинцовые веки, её уже вжали в кресло. Она дёрнулась, безуспешно трепыхнулась в чудовищной по своей силе хватке и безвольно откинула назад голову — большего ей сейчас не позволили. Сквозь выступившие слёзы девушка не увидела — скорее угадала по силуэту — склонившегося над ней Стинга.

— Подчинись мне.

Его вкрадчивый, полусвистящий шёпот плотной глухой завесой ложился на уши, вытесняя собой все остальные звуки. Только сбитое, будто выжидающее чего-то дыхание обжигало лицо, и Люси, игнорируя нарастающую, опоясывающую в районе локтей боль, подалась вперёд и едва уловимо коснулась сухих горячих губ своими. Где-то под рёбрами грузно заворочался клубок чего-то отвратительно трепещущего, заставляя все внутренности сжаться в предвкушении неизведанного. Она чувствовала: сегодня всё будет совершенно не так, как обычно, и вероятность того, что итог может быть совсем не таким, как она рассчитывала, распалял разгорающееся в груди пламя с ещё большей силой.

Его пальцы проворно забрались под футболку, огладив поджатый в напряжении живот, скользнули ниже и поддели резинку нижнего белья. Расфокусированным взглядом Стинг скользнул выше и дольше обычного принялся рассматривать сестру. То ли в этот раз он слегка переборщил с дозой, то ли Люси сегодня действительно была притягательна как никогда раньше. Её блестящее от выступившей испарины лицо не просто сияло в лучах заглянувшего в комнату солнца — оно словно светилось изнутри. Все черты её были преисполнены такой пленительной смесью блаженного спокойствия и волнительного напряжения, что мужчина невольно поймал себя на мысли, что любуется ею. Она вся трепетала, глупышка, и уже от такой незатейливой ласки была готова выпрыгнуть из трусов при первом его щелчке.