Замок Эйвери
Шрифт:
– Извини, Ремус, мне нужно срочно в лондонский дом - если не доверяешь мне, аппарируй вместе со мной…
За всеми этими злоключениями там остались несобранными вещи и книги, которые я накупил в Лондоне - и волшебную, и маггловскую литературу, касающуюся философского камня. А вечером того же дня я, оставив сбор вещей и книг назавтра, отравился к Эйвери. Остальное ты более-менее знаешь
Да, и не смей останавливать меня - я ещё, по крайней мере, раз, аппарирую в Маунт-Горроу, к Эйвери в замок. Он очень хорош собой - не похож ни на что, виденное мною до сих пор в Британии - этакое итальянское палаццо…
– Не хочу и слышать об этом гнезде разврата. Помнится, к Уорси ты так не
– Я вовсе не такой извращенец, как ты говоришь. Да, я вскрывал несвежие трупы, но только ради того, чтобы понять, как действует на магов и магглов Avada Kedavra.
– Ну и как, понял?
– Нет, это магия, не поддающаяся медицинскому объяснению - древняя, арамейская или родственная ей. А всё, что пришло с Востока, европейцу трудно объяснить логически, уж поверь мне, угробившем не один и не два года на выяснение этих подробностей, на слово.
– Да хрен с ней, этой Авадой. А Блейза, значицца, если я его зааважу, вскрывать ты не будешь, так сказать, из уважения к памяти покойного и в знак, - Рем сглотнул, - вашей неземной любви.
– Во первых, если ты пошлёшь Аваду в мистера Забини, тебе не отвертеться от Азкабана, а там - всё ещё живые Пожиратели Смерти, то-то они будут рады, узнав по перестукиваниям… кто сейчас рядом с ними, и этим соседством ты вряд ли добьёшься у них признаний в любви во время прогулок по тюремному дворику, ну, а, во-вторых, мне уже незачем будет вскрывать изуродованное тобой…
– Да хватит уже, я и наложил-то только пять проклятий, ничего не зная об их действии!
– Вот именно, что ты не знал, но применял же на связанной жертве!
– Ещё бы мне его не связать - запустил же он мне промеж зенок…
– Куда?
– Да между глаз! Какую-то, явно не из Белой Магии, пространную формулу на латыни, вот я и озверел окончательно…
– Я спрошу у Блейза эту самую формулу, а пока…
– Пока я хочу тебя, Север!
– Но ты же не серьёзно - ты ведь некоторое время назад уже получил моё тело в распоряжение, не встретив сопротивления, теперь же ты хочешь изнасиловать меня вновь?
Вместо ответа, Рем скинул с меня плед:
– Вставай на четвереньки.
– Нет, не надо, Ремус, ты тронулся рассудком на почве ревности!
– А хоть бы и так, вставай, кобель, - он подхватил меня под живот, на котором я лежал, и поставил на четвереньки:
– Вот и умничка, что не сопротивляешься супругу, - говорит Рем почти нежно, почти…
Резкая боль взбодрила меня, и я пытаюсь соскользнуть с Рема, но он удерживет меня стальной хваткой за бёдра, приговаривая:
– Как же ты жалок, гордый граф Снейп! Если бы ты только мог увидеть себя со стороны, - он начинает сразу резко двигаться мне, причиняя неимоверную боль:
– Я не прощу тебе этого насилия, Ремус, -звучит в голове.
А что я могу, кроме, как вскрыть вены - это единственный допустимый, кроме отравления, способ самоубийства, допускаемый графам Снейп, в мозгу вихрем проносится эта умиротворяющая мысь, но, о, боги, как же больно, главное - не издать ни звука, и я прокусываю губу насквозь, чтобы вступила в действие отвлекающая боль.
Кровь капает, капля за каплей, и с этими каплям утихает моя боль в промежности, я отрешаюсь от неё, ставя блок, ну вот, а теперь попробуй, Рем, добейся моего унижения, раз уж Альбус за столько лет не сумел достичь этого, и я остался Человеком, пусть не сразу, но способным любить со всей силой, отпущенной мне природой, и ясным рассудком. Вот только Блейз сумел завладеть даже рассудком, мой Блейз. А я-то считал, что мы с Поттером -
идеальная пара, и потому так бесился, когда он постепенно начал перекочёвывать в мир Немёртвых - Междумирье, покидая меня…А что мне делать с, - больно, надо поставить второй уровень защиты, но Ремус не даёт мне сконцентрироваться, грубо и жёстко имея меня, надо, надо, вот, получилось, - и всё-таки, когда же он кончит? Так что мне делать с супругом-насильником, которому Блейз что-то, несомненно, успел сделать?! Вот закончится этот пир на крови, да, вот уже и кровь потекла по ногам, ну и силён же зверь в…
… Да он попросту выпустил зверя! А я помню, как просил его по чуть-чуть выпускать волчью сущность для нашего, тогда ещё, обоюдного удовольствия, вот оно что - Ремус выпустил не знающего пощады хищника на волю. От того-то так и больно, что совокупляешься не с человеком, а со зверем, нелюдем - впервые так называю Ремуса сам.
Вот он, слава всем милосердным богам, кончает с рычанем, вцепившись зубами в мои, давно немытые, свалявшиеся и вновь неопрятные, как когда-то, волосы, и даже, судя по отголоскам острой боли, выдергивает прядь.
Пускай его - вволю натешился, и ладно.
Я неразумно отпускаю блок, считая, что, раз всё позади, значит, можно и не напрягать разум, но тут же, от страшной боли ставлю блок уже высшего, третьего уровня.
Это какую же боль испытывал в лазарете, без единого стона, Блейз! Кто научил его терпеть подобное, а-а, этот ублюдок Горт, да не будет ему славного Посмертия… Хоть бы его тело гарпии растерзали! Так ведь, нет же, небось старики Эйвери препроводили его тело с почётом до самой границы антиаппарационной зоны, да вызвали кого-нибудь из семейства или слуг, чтобы аппарировать с «драгоценной ношей» в имение, где его и похоронили со всеми почестями. Тьфу, мерзость какая!
– Что-то ты, Север, бодрячком выглядишь, не орёшь, как этот твой любовничек, правда, я того раз пять поимел, но он только кричал и пинался, это сколько ж сил у него… было.
Что, мало тебе показалось, дык я ж могу ещё, только скажи что-нибудь, что молчишь, когда с тобой супруг разговаривает?!
– Хочешь ещё, мразь?!
– он бьёт меня по лицу так сильно, что в голове звенит.
– Хочешь, падаль, подстилка?!
– орёт он, замахиваясь для следующего удара, но я вовремя закрываю голову руками и втягиваю её в плечи, крича:
– Остановись, Рем, где же ты, мой добрый, деликатный, нежный Рем?!
– Умер твой Рем - человек, остался лишь грубый вервольф, насилующий… супруга.
Я слышу, как открывается входная дверь, и все наши дамы, с палочками наизготовку, направляют их на Ремуса.
– А ну стоять, Expelliarmus!
– раздаётся откуда-то сзади, и из толпы разгневанных женщин по-кошачьи грациозно и бесшумно выступает МакГонанагал:
– Что… опять здесь происходит?
– я быстро заворачиваюсь в плед, понимая, что все профессора уже видели меня нагим, стоящим на четвереньках - в самой вызывающей позе.
– Вот только, - думаю, видели ли они характерные подтёки крови, смешанной со спермой? Молчу, но, вдруг, повинуясь неизвестно откуда взявшемся блогородному порыву, говорю:
– Госпожа Директриса, мы с Ремом… немного заигрались в жестокие игры. Такое бывает у сложившихся супружеских пар - толика более жёсткого секса.
– А знаете ли Вы, Северус… каких усилий мне да и всем госпожам профессорам, стоило переправить вновь искалеченного, никого не узнающего, профессора Забини в клинику имени Святого Мунго через специально для этого созданный портал?! Что жы Вы, сломались и совсем потеряли честь, Северус, что любыми способами выгораживаете Вашего супруга - изверга, к тому же, уже дважды, жестоко… обошедшегося с Вами?