Замок Эйвери

Я понимаю, что пропустил многое, но не спешу с расспросами - может, Рем сам скажет что-нибудь ещё.

Но Рем просто снова целует меня и валит на больничную койку, я сопротивляюсь, но у меня мало сил - все их я израсходовал на гнев, подъём с кровати и разговор с поцелуями.

Я снова слаб, как ребёнок, и в голове проносится страшная мысль: «Не сошёл ли Рем с ума от ревности?!», но всё, что он делает, это берёт мой член в руки и ласкает его до появления эрекции, а я шепчу:

– Не здесь, Рем, сюда могут войти в любой миг.

Он поднимает на меня золотистые глаза, блещущие от счастья, а потом, не задумываясь, берёт мой член в рот и ласкает сначала обрезанную обнажённую чувствительную головку, затем проводит языком по одним ему ведомым местам, отчего мне становится жарко и не стыдно, берёт пенис в рот целиком и посасывает - сначала медленно, потом, когда я, закусив губу, выгибаюсь дугой, быстрее, и наконец, я благодарно изливаю в него семя, а он глотает и стонет одновременно. Я же так и не издал звука, зная, что достаточно Блейзу услышать хотя бы мой полузадушенный страстный выдох, ему станет ещё больнее.

– Благодарю тебя, Рем. Право, не ожидал от тебя такой нежности в этом виде любви, тебе же он не нравится, - шепчу еле слышно, когда возвращается способность мыслить и говорить, хотя бы и банальности.

– Зато это нравится тебе, а я готов сделать всё для тебя, даже убить.

В памяти всплывает давний разговор с Гарри, ещё когда мы не провели обряд и даже не позволяли, вернее, - осекаюсь, - я не позволял ничего, кроме поцелуев и объятий.

Тогда зашёл разговор, можно ли предать, совершить подлость, умереть или, напротив, убить ради любимого человека. Я тогда сказал, что готов на всё перечисленное ради Поттера, он же согласился только на смерть и убийство. Чёртова гриффиндорская прямолинейность! А я вот лгу не ради любимого, а подличаю в отношении его самого. И под пыткой я не признаюсь, что был близок с Забини, иначе Рем никогда не простит меня, а тинктура после измены ясно дала мне знать границы доступного поведения - жить и спать только с Ремусом, иначе ждёт погибель в виде растворения в эфирном мире. Даже Посмертия не дано волшебнику, изменившему своему коронованному супругу!

Прав, тысячу, сотни тысяч раз был прав Блейз, говоривший, что мы с Ремом - марионетки Судьбы. Один шаг мимо тропы, и finite la comedia, а ведь действительно, наша жизнь с Ремом за последние полгода - если не комедия, то, уж точно, фарс. Фарс на двоих. Или всё же на троих?

Когда мадам Помфри с таким видом, словно не Блейзу, а лично ей нанесли оскорбление, выгоняет Рема, чтобы дать мне смесь снотворного и Укрепляющего зелий, я, засыпая, слышу, как хлопочет добрая Поппи около жестоко изнасилованного Ремом Блейза, мне жаль Блейза до слёз, которые не дают мне дышать, собравшись в истерический комок, и… засыпаю.

… Просыпаюсь я ночью от крика, который пробился даже сквозь эффект сильнодействующего снотворного. Я понимаю, что нахожусь во владениях Поппи, вот только совершенно не могу вспомнить, почему я здесь очутился, и чьи крики разносятся по Больничному крылу. Я спокойно, без труда, встаю, обнаруживаю, что обуви у меня нет и босой направляюсь к соседу, причём я не помню, кто он и знаю ли я его вообще.

Кричит Блейз, во сне, скорчившись под тонким одеялм, а в перерывах между криками судорожно хватая воздух разбитыми губами, и я вспоминаю всё сразу. Словно лавина, воспоминания наполняют мой разум.

– Мадам Помфри! Поппи! Где Вы?
– кричу я, но в ответ - тишина.

Тогда я сажусь на уголок койки Блейза и неуверенно провожу рукой по его непослушным, как у Поттера, но не таким длинным волосам. Он замирает, словно боясь удара.

– Блейз!
– говорю я громко, чтобы высвободить его сознание из пут какого-то кошмара.
– Бле-э-йз-з!

– Кто говорит со мной? Кто говорит со мной здесь?
– его голос звучит уверенно, словно бы секунду назад ему не было настолько страшно, что он был весь напряжён, как клинок.

– Это Сев, твой Сев, - говорю я мягко, - что с тобой?

– Твой зверь, он… изуродовал меня, смотри!

Он поворачивает лицо, и в лунном свете я вижу его, всё в кровоподтёках, синяках и ссадинах, нос был сломан - это очевидно, но умелая Поппи «поставила» его на место, рот представляет сплошную запёкшуюся корку с трещинами, появившимися во время всего трёх фраз, уже кровоточащими. Я сотворил простой льняной платок и прикладываю его к трещинам, говорю тихо:

– Но ведь это не главное - синяки пройдут, Поппи наловчилась лечить их у мальчишек, - улыбаюсь спокойно.

– Теперь ты ненавидишь меня, Блейз? Мерлином всемогущим и всеми благословенными богами заклинаю - скажи правду!

– Я люб-лю те-бя, - словно бы поёт он разбитыми губами.

Платок намок от крови - я уничтожаю его в пепел простым невербальным Incendio, а из пепла создаю новый. И снова прикладываю к губам Блейза.

– Я слышал, как ты целовался… с ним… после всего, что он сделал мне. Было очень больно.

– Прости, знай - я безмерно люблю тебя, но тинктура чуть не уничтожила меня после наших ласк.

Да, я - всего лишь жалкая марионетка Судьбы, но я всегда шёл наперекор законам, и ничто меня не заставит меня отказаться от любви к тебе, кроме смерти.

– Я не хочу, чтобы ты умирал из-за меня, - шепчет Блейз, но глаза его, до моего признания тусклые и отрешённые, вновь собрали в себя весь звёздный блеск.

– Можно я поцелую тебя?

Он ложится на спину, и я вижу, что ему больно так лежать.

– Лежи на животе, - говорю я медленно, - просто поверни лицо, как в ту ночь…

– А ты знаешь, что это было вчера?

Я в изумлении:

– Конечно, нет. Я думал, это было… не знаю, когда-то очень давно, ну, или не очень… прости, я запутался, - бормочу я.

И нежно прикасаюсь губами к его окровавленному рту, слизывая кровь, и обвожу языком свои губы - вкус стали, немного солёной, но в основе - именно сталь старинного дамасского клинка, теперь я осознаю, что за привкус был у поцелуев того, счастливого Блейза… так недавно. Быть может, он не сломлен, этот гордый Цабиньо?

– Полежи рядом со мной, - внезапная просьба застаёт меня врасплох.

– А? Что ты?

– Приляг рядом со мной, прошу. Если тебе не противно.

– Конечно, нет. Как… ты можешь быть противен?!

Мгновенно ложусь рядом, как и он, на живот и кладу ему руку на лопатки.

– Ну как, тебе удобно?
– спрашиваю Блейза.

– Мне необыкновенно хорошо с тобой, лю-би-мый. Расскажи мне, что такого случилось с тобой в МаунтГорроу, что мне пришлось одевать тебя вручную - заклинания на тебя не действовали, нести на плече через антиаппарационную зону замка Эйвери и аппарировать с тобой, практически бездыханным, в Хогсмид. Оттуда опять нести тебя до Хога и, к счастью, сразу после того, как твой оборотень устроил тебе сотрясение мозга, встретить Минерву, которая отогнала от нас ярящегося вервольфа, приказала ему вернуться в ваши аппартаменты и послала тебя к мадам Помфри.