Замок Эйвери

– Я мечтаю об этом, - восторженно говорит Блейз, и это чувство так отличает его от ушедшего в себя, с пустым взглядом, волшебника, которым он был пол-минуты назад.
– Но у меня нет ни белья, ни шоссов здесь.

– Воспользуйся моими, только не одевай церемониальную одежду Снейпов,- предлагаю я, заметно нервничая, что мы никак не аппарируем в Хогсмид, а время близится к вечеру.
– Лучше я сам дам всё необходимое тебе, а потом - срочно аппарировать - если нас не будет на ужине, это сочтут за моветон все преподаватели.

Глава 21.

… Наконец, мы на окраине Хогсмида, отсюда только пешком.

– Так я не советовал бы тебе входить в свои бывшие комнаты (я делаю ударение на «бывшие») - себе дороже, и никому ничего ты не докажешь, если просто прикажешь эльфам перенести всю мебель, и остальное, что там у тебя - записи, конспекты и тому подобное, в мои, а теперь и наши, апартаменты. Поверь, их столько, что несведущий человек может в них затеряться.

– Это благодаря четвёртому измерению?

– В основном, да, но и без него комнат там много.

– Но мы же будем спать в одной?

– Разумеется, возлюбленный мой.

Некоторое время мы идём молча, погружённые, каждый, в свои мысли… Но потом, по мере приближения к воротам замка, Блейз начинает заметно нервничать и сильнее заикаться.

– П-пойми, Сев, я не хочу навязывать тебе своё общество.

– Это ты о чём?!
– грозно интересуюсь я.

– О переезде. Ну связаны у меня дурные воспоминания с… т-теми комнатами, но вот так, убегать от собственных страхов - это не по-мужски, - робко говорит Блейз, и я вижу, что ему даже упомянуть о своих апартаментах боязно.

– Ни-ко-му ни-че-го ты не обязан доказывать, - произношу я медленно, - и это - уже второй раз, когда я говорю тебе одно и то же, Блейз. Ну, решись же ты, наконец, что для тебя лучше - дрожать от омерзения у себя или жить со мной открыто, не таясь?!

– С т-тобой, - еле выговаривает он.
– С тобой, лю-би-мый, - говорит он увереннее и громче.

– Вот так-то лучше.

Мы подходим к воротам замка и, не сговариваясь взявшись за руки, входим в холл. Пусто. Я смотрю на часы, свои и школьные, понимаю, что мои отстают уже на четверть часа, и говорю любовнику:

– Бежим, мы опоздали на ужин.

– Совсем?!
– спрашивает на бегу Блейз.

– Толь… ко… на на… чало.

Перед закрытыми дверями Большого зала мы останавливаемся и переводим дыхание. Блейз черезчур бледен, того и гляди, кашлять начнёт, а этого сейчас очень бы хотелось избежать. Я ласково глажу Блейза по спине и, наконец, придумав, как возвратить его коже естественный цвет, поворачиваю к себе и без размышлений целую взасос, вторгаясь в его рот языком и посещая самые укромные закутки заполненной сладкой слюной пещеры, он постепенно отвечает на мою погибель, и мы снова сходим с ума, он - от моей пряности, я - от вкуса дамасского клинка. У нас обоих возникает эрекция, и, если со своей я справляюсь возобладавшим, наконец, разумом, то с Блейзом надо срочно что-то делать, и уже понятно, что.

– Отойдём за угол, - тихо говорю я.

– З-зачем? Мы же спешим попасть на ужин.

– Посмотри вниз.

– О, боги! Как же мне быть?!

Я расстёгиваю, торопясь, пуговицы на его шоссах и предупреждаю:

– Только не стони очень громко.

– Я постараюсь.

– Да уж будь так любезен, - я уже совершаю положенные действия с членом Бейза, просто стараюсь отвлечь его, насколько возможно, от звукового сопровождения, которым он обязательно не пренебрежёт.

– Тебе хорошо так или побыстрее?

– Ммм, - раздаётся приглушённый стон.

– Тихо!

– О-о-о, Се-э-в, ещё.

– Да ещё, ещё, не брошу же я тебя так.

– А меня бросали, - внезапно ясно сообщает Блейз.

– Кто этот садист? Горт?

– О-оба-а!
– Блейз кончает мне в кулак, но часть обильного эякулята, всё же, попадает мне на тёмно-синюю, почти чёрную, мантию.

– Evanesco. Застёгивайся, - говорю я, а сам тщательно и со вкусом вылизываю ладонь и пальцы.

– Ой, Сев, а разве тебе не противно?

– Глупый неиспорченный мальчик, это же очень вкусно.

– Опять дамасский клинок?
– спрашивает Блейз с улыбкой, застёгая нижние пуговицы сюртука, а затем, и мантии.

– О-о, да-а, - я передразниваю Блейза, - и ещё это, представь себе, очень вкусно, полезно и эротично.
– и он счастливо смеётся, уткнувшись мне в плечо.

– Ну, пошли - хоть на десерт появимся. Возьми меня за руку.

– Зачем это?
– испуганно спрашивает Блейз.

– Родной мой, это для того, чтобы сразу расставить все точки над i в наших с тобой отношениях. Ведь уже сегодня мы ночуем вместе, и просто взяться за руки - значит, предъявить права друг на друга перед всем преподавательским составом.

Всё, хватит разговоров, идём же.

Блейз ухватил меня за кисть и сжал её.

– Видно, храбрится,– думаю я.

Глава 22.

Открываю двери - на нас внимательно смотрит Минерва.

– Что ж, господа профессора закончили и теперь всё же решили почтить нас своим драгоценным вниманием. Не поздновато ли?

– Но ведь мы успели на сладкое, а госпожа Директриса, видимо, знает, что я предпочитаю теперь самые, что ни на есть, рукотворные сладости, - парирую я.

Минни заметно смягчается, убедившись в том что, по крайней мере я остаюсь прежним и говорит:

– Сегодня вам предстоит вкушать десерт на своих прежних местах, но завтра мы что-нибудь придумаем, чтобы вы оказались поближе.

– О-о, госпожа Директриса так внимательна, право, я польщён, - произносит Блейз певуче.

Минни засверкала улабкой - её «умничка», любимчик, тоже, вроде бы, в норме, она переводит благодарный взгляд на меня:

– Спасибо тебе, Северус.

– Всегда пожалуйста, - отмахиваюсь я внешне небрежно, хотя, вспоминая Блейза в Мунго и видя его, счастливого, влюблённого, рядом с собой, я тоже тихонечко горжусь за Любовь, которую всё же, несмотря на первоначальные жестокие установки, сумел и буду продолжать дарить возлюблннномому, не оглядываясь на обстоятельства.

Мы расходимся по своим обычным местам, я время от времени поглядываю на Блейза - как он. Тот вяло ковыряет десертной ложечкой в сладком ванильном пудинге, пока его взгляд не затуманивается - кажется, он вот-вот лишится чувств, но нет - его взгляд становится пронзительным и ясным.

– А,– думаю я, - первая атака воспоминаний. И только от меня и начинающегося через четыре ночи нового учебного года зависит частота этих ментальных атак на беззащитную, и без того истерзанную, психику Блейза.