Западный ветер

Внизу одна за другой проплыли сарматские станции, огромными полумесяцами обхватившие русло Реки. Из десятка передающих мачт над каждой из них только одна была окружена огнями - значит, сарматы всё-таки запустили по одному альнкиту с тех пор, когда Халан посещал их. Что-то сверкало и за полуразрушенными громадами-домами Старого Города, и Фрисс различил сквозь руины тёмно-синие блестящие купола над станцией - но лишь вздохнул и пролетел мимо. Тут нет никого, кроме крыс и хранителя "Идис", крысы Фриссу рады не будут, а хранитель его не вспомнит...

От устья Дзельты начинался Кровавый Берег - так его называли все Речники, и Фрисс с тяжёлым сердцем глядел на багряный песок и радужные поля, которыми закрыты были пещеры, опустевшие навеки. Здесь прошла волна Сиджена и выжгла всё живое, даже трава над обрывом поседела и полегла, и сейчас зелёные ростки пробиваются с трудом и вырастают низкими и чахлыми. За зиму к толстому слою алой меи прилипло много сора, и он почернел. Фрисс подумал, что у сарматов совсем нет времени - вообще-то им полагалось снимать один слой и заменять его другим, пока земля не очистится, а не оставлять мею на весь год...

Защитное поле, скрывающее развалины мёртвой станции, приобрело ещё несколько слоёв и поднялось выше, и всё равно трепетало на ветру, как паутинка, от излучения, которое силилось прорвать его. Речник пытался хоть что-нибудь увидеть за алыми и зелёными сполохами на плёнке, но даже не мог сосчитать, сколько там сарматов - сто или двести. Два чёрных корабля стояли вплотную к полю, прижимаясь к нему боками, а один ушёл под купол, оставив снаружи только хвост и крыло. Среди обломков что-то вспыхивало, и Фриссу показалось даже, что он увидел Гедимина, срезающего остатки стен плазменным оружием и выкапывающего что-то из-под них. "Что-то" оказалось невероятно тяжёлым, и когда оно было извлечено из развалин, поле вздулось и задрожало, а сарматы забеспокоились и сгрудились вокруг. Хиндикса дёрнулась в воздухе, замахала плавниками, и Фрисс еле успел ухватиться за борт, чтобы не выпасть в Реку. Ветер дул совсем в другую сторону, но перепуганному кораблю не было дела до ветра - он помчался на юг, и Речник понял, что развернуть его не сможет. Он сказал хиндиксе несколько укоризненных слов, но ничего не добился - "Остролист" летел так быстро, как только мог, и чуть не проскочил мимо Острова Умса...

Вдоль западного берега Реки тянулись густые заросли тростника, изрезанные сетью проток и скрывающие в себе шаткие мостки и настилы, а поодаль от илистой топи, на пологом склоне, разбросаны были постройки из глины и камыша - дома береговых жителей. Повсюду меж домами на столбах и перекладинах висели полотнища вываренной тины, а у самого берега кипели котлы, в которых она варилась. Все жители, кроме тех, кто следил за котлами, толпились на мостках - половодье пригнало к берегу и оставило в камышах горы водорослей, и сейчас левобережники вылавливали их и складывали в большие корзины. Фрисс думал, что жители не заметят его появления - так они были заняты, но на оклик отозвались трое, и вскоре хиндикса была привязана к прочному пню с остатками ветвей, заменяющему здесь экхи, а Речнику помогли сойти на берег.

– Здесь ли живёт Гес Моско?
– спросил Фрисс после положенных приветствий, и жители понимающе переглянулись.

– Старый Речник? Вы часто его навещаете, это правильно... Эвета! К вам опять гости!

Фрисс попытался вспомнить, кем Эвета приходится Гесу - получалось, что это дочь кого-то из его племянников. Грузная женщина в одеяниях матери семейства стояла у котла, помешивая тину, и на крик жителя развернулась всем телом.

– Речник Фрисс? Я слышала одну историю о Речнике с таким именем, но там такое наплетено... Ты спешишь, наверное? Иди вниз по течению до конца участка, и там увидишь наш дом. Он самый большой! У вас там свои разговоры, мы подслушивать не будем...

Дом семьи Моско, обвешанный тиной со всех сторон, встретил Фрисса молчанием. Речник остановился у дверной завесы, глядя на неё с нерешительностью и даже робостью. С тех пор, как Геса изгнали из Речников, он затворился в своём доме и целый год никого не хотел видеть, а на Фрисса и Найгиса был сердит особенно - из-за той истории с закрытием "Флана", после которой Астанен и выгнал его. А через год Фрисс отправился в Олданию на десять лет, и больше никакие слухи о Речнике-изгнаннике не доходили до него. До тех событий они с Гесом были дружны, Фрисс не одну битву прошёл в его отряде, и Гевелс Кегин с ним знался... может, не выгонит?

Никто не ответил на стук, и Речник тихо вошёл в полутёмный дом. Откинув вторую завесу, он увидел общую комнату, погружённую во мрак - мало света пропускали окна-щели, и тускло горел золотистый церит в дальнем углу. Кто-то шевельнулся у светильника, услышав приветствие, и смерил Речника пристальным взглядом сверкающих глаз.

– Фриссгейн, сын Гевелса? Наслышан о твоих похождениях. Халан заглядывал ко мне весной... И что привело такого героя к дряхлому старому изгнаннику?

Гесу Моско было больше трехсот лет, и сейчас, когда покровительство Реки его оставило, он заметно постарел. Но дряхлым он называл себя преждевременно - у Фрисса затрещали кости, когда бывший Речник сжал его в объятиях. Фриссгейн обнял его в ответ и с трудом отогнал рой воспоминаний.

– Так ты уходишь на Запад... Следовало ожидать, ты ещё долго продержался, - проворчал Гес после недолгой беседы.
– Таким, как ты, только и искать Старое Оружие. Вот и Гевелс с жёнушкой - еле дождались, пока тебя возьмут в Речники. Ты помнишь их, хоть немного? Моя-то память истёрлась, как старая куна...

Фрисс кивнул и ответил, немного помедлив:

– Помню. Мне не нужно Старое Оружие. Пусть Фликс и дальше маячит посреди мёртвых степей, пусть его найдут крысы. Я пойду за Гевелсом и Айнин. Им пора вернуться. Помоги мне, Речник Гес...

– Помогу, - кивнул изгнанник.
– Достойное дело ты выбрал. Я должен идти с тобой? Когда ты отправляешься?

– Я справлюсь с этой дорогой в одиночку, - покачал головой Фрисс, - да и твоё семейство не простит меня, если мы уйдём вместе. Помоги мне в другом... Ты слышал когда-нибудь об Аларконе, с которым дружен был мой отец?

– А, тот с-сармат... Конечно, Фрисс. Конечно, - с большой неохотой выдавил из себя Гес.
– Проклятое племя, поглоти их Бездна...

– Скажи, с какой он станции?
– поспешно спросил Речник, надеясь отвлечь Моско-старшего от ненависти к сарматам и вернуть к рассказам о прошлом. У Геса были причины для проклятий, и бесполезно было выгораживать обитателей станций, но Фрисс хотел всё-таки узнать побольше об Аларконе.

– Погоди, не сбивай с толку!
– нахмурился Гес.
– Вспомню всё по порядку... Это было за три года...Ну да, Гевелс подошёл ко мне и стал рассказывать о новом друге. Он был так рад, что его нашёл. Говорил ещё о дороге на Запад. А через месяц они явились вдвоём. Тот был в зелёном скафандре - такой длинный и тощий с-сармат, на голову выше, чем они обычно... Нет, он был ничего, нормальный. Только Гевелс и Айнин что-то больно липли к нему - будто надеялись на что-то...

– На что же?
– не выдержал Фрисс.

– Не торопи... Они говорили, много, о Западе, о лучах и о скафандрах. То Аларкон сюда приходил, то Гевелс мотался к нему на станцию. Он говорил, что сармат согласен дать им два скафандра. Что-то о дальнем пути... Кажется, Аларкон знал какую-то дорогу через Гиблые Земли или в обход. Тогда-то Гевелс и завёлся с этим Старым Оружием - будь оно трижды проклято! Ну, а потом они ушли, и сармат куда-то пропал. Я вообще-то знаю, где его станция - но не люблю я эти штуки, чтоб им взорваться!

– Лучше не надо, - покачал головой Фрисс, припомнив кровавый берег вокруг "Скорпиона".
– Значит, дорога... А где его станция-то?