Записки нечаянного богача 3
Шрифт:
В мировых СМИ творилась истерика. Казалось, впервые в жизни они не знали чего-то совершенно точно, и начали очень сильно, напоказ, переживать по этому поводу. Собирались ток-шоу, орали и брызгали слюной политологи, дипломаты, конспирологи и прочие писатели-фантасты. Громче всех разорялись, конечно, журналисты, выдавая версии — одна чище другой. И шахту к земному ядру в Могилёве начали рыть русские. И установили там, под баннером, выводок ракет класса «Адская сатана», тайных и смертоносных. Поговаривали и о человеческих жертвоприношениях, которыми издревле славилась Белораша, по мнению некоторых знатоков. Местные хохотали с тех новостей от души. Двадцать девятого числа к ним присоединились и мы
Завтра предстоял великий день!
1. All that sh!t — вся та ерунда (англ.).
2. Bloody russian, gangster, communist and oligarch — чёртов русский, бандит, коммунист и олигарх (англ.).
3. Люминь — алюминий (строит. сленг.).
4. Деза — дезинформация вероятного противника.
5. Разные люди — Супербизоны: https://music.yandex.ru/album/4179172/track/34071410
6. Без билета — Байконур 66: https://music.yandex.ru/album/306388/track/64453581
Попаданка в орчанку, оказавшуюся убийцей. Но не все так просто, как сперва кажется. Отличное городское фэнтези с элементами юмора и боевика https://author.today/reader/403158
Глава 32
Свадьба. Начало
Разбудила Анюта.
Шуршание под дверью слышалось уже давно, поскрёбывание и тяжкие вздохи начались минут десять назад — долго держалась. На фоне звучали тихие скрытные шаги и еле слышное шиканье — видимо, кто-то стерёг наш с Надей сон до последнего. Но детское нетерпение всегда побеждает взрослую рассудительность. Поэтому под дверью раздалось фальшиво-плаксивое: «Ма-а-а-ам!». А вслед за ним и контрольное: «Па-а-а-ап!». Спящие без задних ног реалист, фаталист и скептик нытьё, неискреннее, как американские улыбки, предсказуемо проигнорировали напрочь. Проснулся отец. Хотя нет, «проснулся» — это громко сказано. «Принял вертикальное положение неописуемым усилием спинного мозга» — так точнее.
— Я вас слушаю, — выдало туловище, открыв дверь, почёсывая правое бедро сквозь пижамные штаны и будто бы принципиально не открывая глаз.
— Па-а-ап? — испуганно-удивлённо прозвучало снизу.
Нечеловеческим напряжением сил, едва ли не пальцами, я раскрыл глаза и правым увидел растерянную дочь. От левого сигнал до мозга не дошёл — то ли глаз, то ли полушарие, но что-то точно продолжало спать. А то и оба вместе.
— Доброе утро, солнышко. Что случилось? — таким голосом лучше говорить: «я зажарю твою печень и съем её с горошком».
— Я проснулась, а все спят! — неудивительно, судя по брошенному за спину взгляду на окно.
— А сколько времени, Ань? — не до конца проснувшийся внутренний фаталист закусил кулак, чтоб не подсказывать мне лишних слов, что и без него столпились прямо за зубами.
— Уже было шесть и стало почти семь! — мы всегда учили дочь быть честной. Не предупреждая, что иногда это может быть рискованным. Свадьба планировалась на пять часов. Вечера.
— Отлично. Просто замечательно. Ты кушать хочешь? — нейтрально уточнил я у дочери, заслужив овации за сдержанность от внутреннего скептика.
— Да, — глаза дочери заставили бы рыдать того самого памятного котика из «Шрека».
— Тогда пойдём, только тс-с-с-с, маму не разбуди. Спускайся вниз вон по той лесенке, я сейчас штаны надену и тебя догоню. Если там кто-то есть — скажи: «Анна Дмитриевна поснедать изволит!», это значит: «я пришла завтракать». — недоразбуженный мозг выдавал неожиданные вещи.
В зале было
оживлённо. Со ступеней лестницы показались сперва белые стандартные гостиничные шлёпанцы, потом бордовый махровый халат, и лишь вслед за ним моя заспанная морда обозрела окрестности. Штанов я не нашёл. Не то, чтобы мы с Надей вечером расшалились — просто не искал вообще. Забыл.Лиза, племянница Василя, та официантка, что встречала нас с первого дня в Корчме, бегала весёлой и румяной. Как раз сейчас отбегая от Анюты, сгрузив на стол перед ней яичницу, блинчики, салатик и какао в неожиданной яркой посуде с диснеевскими персонажами. Которая в антураже заведения, на фоне щитов с гербами и рыцарских лат, воспринималась крайне шизофренически.
Сам Василь обсуждал что-то с товарищем Колобом за чашечкой кофе. Оба выглядели так, словно не спали несколько дней, что вполне соответствовало действительности, поэтому крошечные фарфоровые чашечки у них в руках смотрелись чистым издевательством.
Андрусь и Гнат, эксперты по логистике и силовым акциям любого, казалось, масштаба, тоже не были похожи на сильно выспавшихся. Пили, судя по цвету, биографиям и характеру употребления, чифир. Но этим двоим, пожалуй, можно было бы вообще всё — столько, сколько сделал каждый из них за этот месяц, наверное, не сделал никто. Да и не смог бы.
Баба Дага сидела рядом с ними, и пила, видимо, то же самое — с неожиданной стороны открылась. Но и в случае с ней претензии были излишни. Старуха поставила на уши, не вставая с места, столько народу, что и представить сложно. И очень многое из того, что абсолютно невозможно было решить сналёту нам с Тёмой, она решала за один звонок. Редко — за два. Но решала всегда.
«Звуковики», Павлик — старший головастик, и канадский певец сидели с одинаково застывшими лицами, едва ли не промахиваясь чашками мимо ртов, потому что с ними за длинным столом завтракали, как обычные живые люди, бородатый пожилой американец, гладко выбритый и причёсанный датчанин, сын ирландца и филиппинки и мексиканец чуть помоложе первых троих. Что заставило этих встать в такую рань — я и представить не мог. Со стороны уборной к ним подходили англичанин и ещё два американца, все с уложенными волосами, ухоженными лицами и умытые — профессионалы.
— Доброе утро, леди и джентльмены! — вежливо, хоть и подозрительно хрипло сообщил мной внутренний реалист по-английски, решив, видимо, что долго молча стоять на лестнице в халате просто так — довольно опрометчиво.
— Я поселю здесь счастье! Я погружу этот город в восторг и трепет! — продолжил я на родном, запахнув полу халата, пародируя Егора-Горе из «Калины Красной».
Встречали меня хохот, приветственные реплики на нескольких языках и аплодисменты. Даже жалко стало, что Надя не увидала — красиво получилось.
Головин и Ланевский сидели за тем самым столом, что мы собирались дарить Лорду в новый дом. Тем, что весил, как груз всех наших грехов, вместе взятых. Тёма был похож на Мистера Смита из фильма «Мистер и миссис Смит», в том месте, когда им уже разнесли всю хату наёмники: смокинг ещё безупречен, но бабочка уже развязана. По крайней мере, артист, сыгравший эту роль, сидевший сейчас за соседним столом, навёл именно на такую ассоциацию. Лорд, говоривший с тем самым англичанином, что выходил из санузла, но задержался возле их стола, выглядел… Ну, как натуральный лорд он и выглядел. Стать, осанка, оттенок скуки в глазах и вяловато-протяжный акцент того самого «пош инглиш», диалекта для богатых, который я отметил в первую нашу встречу. Господи, это было явно несколько веков назад! Костюм-тройка в строгую клетку и уложенные волосы, которым будто бы не был страшен и девятый вал, картину не довершали, но подчёркивали некоторые нюансы. Певец, голубоглазый остроносый блондин, говорил с ним на одном языке, с одним и тем же акцентом и на равных. И это, кажется, удивляло их обоих.