Записки нечаянного богача 4

Сухонькая бабушка, чем-то похожая на бабу Дагу, в каких-то дурацких зелёных резиновых сапогах с синтетическими утеплёнными голенищами на липучке, с камуфляжным рисунком. Тёмно-коричневая, шерстяная, вроде бы, юбка, длинная, закрывала верх сапогов. На плечах — телага. Натуральная телогрейка, серая, стёганная, прожжённая и заштопанная в нескольких местах. Под ней серая кофта крупной вязки, с узором «косами». «Наверное, сама и вязала — петли не фабричные» — поразил познаниями и наблюдательностью скептик. На голове чёрный платок. «Вроде вдовьего» — добавил неизменного фирменного оптимизма фаталист.

— Я присяду, — не уточнила, а предупредила гостья. И опустилась на ближайший к ней стул у приставного стола, метрах в трёх от меня. Но почему-то казалось, что она на любом расстоянии опасна.

— Ну и где их черти носят? — недовольно буркнула бабка, потянув левый рукав телогрейки вниз, подняв запястье. На нём, с внутренней стороны, обнаружились часы, добившие меня, почему-то. Точно такая же, как и у меня, старая «Слава»-телевизор, с зелёным циферблатом.

Гостья явно не обращала на меня ни малейшего внимания, глядя на часы и размышляя о чём-то своём, чуть нахмурившись.

— Не стрелять! — раздался вдруг из-за спины напряжённый голос Головина. Которого там не было! И от этого я подскочил на кресле, хоть и не планировал, и ни ногами в пол, ни локтями о стол не опирался. В неоднозначные моменты динамику могут придавать любые мышцы, даже те, от которых этого ждёшь в последнюю очередь.

— Я подумаю! — сварливо отозвалась бабка, не сводя глаз с циферблата. — Три минуты сорок семь секунд! Нет, ну это никуда не годится!

— Ваш выход из леса отмечен приборами в четырнадцать пятьдесят одну, визуально подтверждён в пятнадцать ноль три. Продвижение по направлению к зданию контролировали от двух до пяти сотрудников, — начал говорить тем же напряжённым голосом Тёма, выходя из стены. Вот натурально отодвинул панель, ту самую, дубовую, и вышел из-за неё возле шкафа с дипломами справа.

— Второй кордон было решено не информировать, чтобы не создавать суеты, — продолжал он, становясь возле края моего стола, не сводя глаз со странной старухи. И тон его не менялся. Если бы я знал Головина поменьше, решил бы, что он боится бабки, как огня.

— По этой же причине не задействованы огневые точки, включая автоматические, на подступах к зданию, в тамбуре, в холле, на лестничном пролёте и в приёмной. Кабинет охраняемого лица оснащён маломощными ВУ* направленного действия. Из девяти установленных Вы находитесь в зоне гарантированного поражения пятью. Доклад закончил. Разрешите принять замечания, Валентина Васильевна?

Позади бабки хлопнула о стену дверь и влетел, чуть покачиваясь, Лёха, с полоумными глазами, держась левой рукой за горло. В правой, которая, что удивительно, вообще не дрожала и не качалась, был Стечкин, и он, как и его хозяин, смотрел на гостью с большим вопросом.

— Опустить оружие, — спокойно скомандовал Головин.

— Есть, — одновременно отозвался боец, уронил руку с пистолетом и уронился сам, съехав по стене спиной. — Вы бы хоть предупреждали, что ждёте, кхм, коллег, так скажем. Я уж думал, вторая Гореслава нашлась. Надо же, как щенка меня…

— Не ной, Лёх, — ободряюще посоветовал Тёма. — Валентина Васильевна при желании и меня, и Федьку, да и нас вместе взятых всех, гуртом, морковками в землю воткнёт.

Фраза звучала вполне двусмысленно, но развивать мысль вождь приключенцев не стал.

— А вот зачем она почтила нас визитом, — он сделал упор на «зачем», — это вызывает живейший интерес.

В этот момент в распахнутой двери показался неожиданный силуэт, и в кабинет прошаркал дед Петя, таща в руках самовар. Лёха подхватился с пола, пусть и со второго раза, и тяжесть у ветерана отобрал, обходя по уважительной дуге странную Валентину Васильевну.

— Валька-Чума! Всё так же топаешь, как кобыла подкованная! — неодобрительно заявил дед. Я услышал, как щёлкнули зубы у Головина, что закрыл рот слишком поспешно. И как стукнула о столешницу подставка самовара, который Лёха едва не уронил, вытаращив глаза так, что на лице почти не осталось свободного места.

— Пётр Алексеич?! А ты тут откуда?! — ахнула Валька-Чума, только что напугавшая диверсантов, а теперь с недоумением и испугом глядевшая на дряхлого сторожа.

* ВУ — взрывное устройство.

Глава 23 Здесь будет город

Реальность, как известно, частенько даёт фору любой фантастике. Куда там всяким Санта-Барбарам и прочим Просто Мариям? Валентина Васильевна оказалась инструктором в одном из заведений, где стажировался Тёма. Она, когда чуть подсхлынул ажиотаж и радость встреч, признала, чуть улыбаясь, что курсант Головин отличился и на этот раз, заслужив высший балл. Вождь приключенцев, если и был чуть разочарован тем, что его второй раз за год прилюдно назвали курсантом, виду не подал, рявкнув уставное: «Служу России!», на что снова, вроде бы, закемаривший дед Петя, пробормотал благожелательно: «Орёл, орё-о-ол!».

Сам Пётр Алексеевич, ночной директор леспромхоза Княжьих Гор, на эту ответственную должность попал тоже далеко не сразу. Судьба-индейка сложилась так, что ему в своё время довелось поработать очень много где и с кем, в том числе и с Валькой-Чумой, тогда этому позывному соответствовавшей процентов на триста. И хотя дед регулярно делал вид, что засыпал на полуслове, мне и этих полуслов, вроде «Вымпел», «Заслон» и «Каскад» и фамилий уровня Дроздова, Кузнецова, Старинова и Судоплатова, хватило вполне, чтобы понять примерный масштаб этого «спящего агента».

— Ты-то какими судьбами тут? — спросил он у Валентины Васильевны, в один из промежутков очень условного бодрствования.

— Да Сашка прислал! Попросил приглядеть за ребятками, пока сам, гад, в Африке своей кобелирует опять! — да, знали раньше, как позывные присваивать, конечно. В голосе бабки звуков, казалось, не было — чистый яд.

— Ну-ну, не ругай брата! Он на ответственном посту, без выходных, без проходных, — успокаивающе начал было дед Петя. Но успокоился первым и задремал снова. А я услышал, как охнули фаталист со скептиком. Потому что тоже догадались, что это за брат Сашка, и что там за работа в Африке без выходных.

Разметку закончили ещё по снегу. Лесорубы работали в три смены, для них рядом построили целый городок из бытовок. Черепанов выделил какие-то не то списанные, не то краденные тележки от вагонов, прямо в лесу проложили рельсы, и этот в прямом смысле слова «Гуляй-город» и вправду гулял следом за вальщиками. Думаю, при Союзе нам бы, как сказал восхищённый Трофимыч, «за эту ную-хаю» выдали госпремию. Хотя, не исключено, что так кто-то и до нас поступал, решение-то было простое, на поверхности. А вот результат давало поразительный, при том по всем фронтам.