Записки нечаянного богача 4

В пригороде, в стороне, противоположной от села, что дало название городу, раскинулась Академия —тренировочная база, открытие которой посетили товарищ Директор и владыка Филарет. Ребята жили на своей закрытой территории, но отдыхать выбирались на нашу, общую. Видеть их, счастливых и свободных, катавшихся на машинах и аттракционах, сидевших на летних верандах кафе, было тоже очень приятно. С ними, а ещё со студентами колледжа-ПТУ «лесных» специальностей, что открылся по настоянию Трофимыча и получил его же имя, хоть большой старик и гудел смущённо, что не надо, была связана ещё одна хохма.

Мы с Головиным спускались по длинной лестнице с холма над нашими Горами. Тогда ещё не запустили фуникулёр, и прогулка туда-сюда занимала почти час, нам как раз хватало развеяться и обдумать что-то, требующее повышенного внимания. Но в тот раз не хватило.

— Чего хмурые такие, а? — спросила баба Валя, облюбовавшая это место не так давно. И поменяв своим выбором народный траффик — никто не считал неудобным или зазорным пройти пару кварталов или проехать ещё больше, чтобы получить заветный вафельный стаканчик или брикет.

— Беду чуем, Валентина Васильевна, — тоскливо отозвался Головин. — Неминучую.

— Подробнее, — бабка напряглась вроде бы незаметно, но моментально стало ясно, что их так роднило с младшим братом. Вот этот самый холод, которым от них веяло в такие минуты.

— Академия вон, — ткнул пальцем за спину и за холм Тёма, — курсантов новых набирает. Путяга тоже скоро начнёт второй курс учить, а первый пополнять. Парни там молодые, в основном или сироты, или вроде того. Вот начнётся у них на фоне повышенной мозговой и физической активности «Играй, гормон!» — чего делать будем?

Я только кивнул. Об этом мы как-то не задумывались, когда хором одобрили открытие обоих заведений. И преподаватели, и будущие офицеры и молодые специалисты тогда казались идеальным приобретением, а не гормональной бомбой с таймером.

— Что наперёд думаете — это молодцы, конечно. Плохо, что всё равно поздно и не так, — Валька-Чума, а чего мы хотели?

— Но это дело поправимое. Думаю, и с приступами надвигающегося токсикоза среди мальчиков справимся, и демографию поднимем, — хитро улыбнулась она. — Дима, у тебя в субботу в обед найдётся часа два времени, чтоб с тремя старушками кофейку попить?

— Для Вас, баба Валя, я готов хоть весь день эту гажу хлебать, хоть и не люблю, — искренне ответил я, не сводя с неё глаз.

— Да знаю я, — привычно отмахнулась она. — Пробей тогда нам столик на четверых у Самвела. Нет, на шестерых сразу давай — нечего Головину с Ланевским под дверью торчать, а потом от тебя по второму кругу слушать. А ну как напутаешь чего? — потешалась бабка.

— Это я запросто, — печально кивнул я, а Тёма уверенно и быстро закивал, подтверждая её правоту.

— Ну вот и ладушки тогда. Нате вам по мороженке. Выше нос, бойцы! — когда она говорила таким голосом, опускать нос становилось не только стыдно, но и опасно, поэтому мы дружно задрали их к небу. К высокому и васильково-голубому летнему небу над нашей землёй.

В субботу приехали подруги бабы Вали. И, подходя к их столику в «Арарате-2», над которым вился и гудел усатым шмелём Врунгелян, Головин проговорил:

— Вот поэтому я — вояка, Серёга — счетовод, ты — вообще нечаянный, а она — легенда!

И спорить с ним никто даже не подумал. Потому что за столом щебетали три подружки: сверхсекретная старшая сестра смертельно опасного брата, всемирно известная тренер по художественной гимнастике и не менее известная — по фигурному катанию. Я их до того дня только в телевизоре видел, и то редко. И про обеих ходили слухи — один другого хлеще, что, мол, чуть ли не к тайному-секретному правительству страны они относятся, куда входят те, кто принимает реальные решения. Хотя, после моего совместного турне по древним монастырям с тремя мудрецами-богатырями, наверное, можно было этих и не опасаться. Но скептик не разрешал, крича: «С этими держи ухо востро!». Фаталист добавил позитива унылым: «Да толку-то?».

Места здешние дамам предсказуемо понравились. Город мы объехали на двух «Победах», которые ГАЗ-М-20. Лорд нарвался как-то на целый списанный таксопарк, что доживал свой век на заброшенном складе где-то под Нижним Новгородом, не удержался от юношеской романтики, потому что такая же машина была у его деда, и скупил чохом весь тираж, говоря по-журналистски. Кол, который тоже жил уже в Княжьих Горах и держал тут предсказуемый автосервис, взвился ракетой, натащил запчастей и помощников — и буквально через неделю выкатил на улицы города сверкающих хромом и белыми ободками покрышек красавиц. Народ фоткался, садился посидеть, радости было без меры. А потом — шок, когда узнали, что машины остаются в городе, и каждый, кому надо, может подойти, завести и поехать в магазин, в кафе или в кино. А потом просто оставить ключи в замке, для другого, кому понадобятся колёса. Так и с таксистами, кстати, решился вопрос, которые обивали проходную со стороны села, норовя заехать на территорию. Но дальше широкой оборудованной парковки перед забором их никто не пускал, конечно. А грузы заезжали внутрь по другой дороге, через другой КПП, со сложностями, вполне достойными режимного объекта, которым наш город и являлся, откровенно говоря. Всё это — порядок, чистота, безопасность — не оставили гостий равнодушными.

— Ну так чего тебе надобно, Дима? — голосом золотой рыбки в начале истории со стариком и старухой, что не видела краёв, спросила богиня художественной гимнастики. И мне вдруг показалось, что я прямо-таки услышал, как вспотел вмиг рядом Ланевский. Да, этой тоже силы и влияния было не занимать.

Я сдержанно и корректно постарался обозначить проблематику. Опытные дамы потешались над тем, как я выкруживал деликатные фразы и подбирал нейтральные термины.

— Вполне осуществимо. Поставлю дачку рядом, буду на своих куриц в окошко наблюдать, — задумчиво глядя на меня, предположила она.

— Не уверен, — ответил я под стон и плач фаталиста со скептиком. А Тёма с Серёгой, кажется, сделали большое усилие, чтобы не отсесть от меня подальше.

— В чём именно? — в тёмных глазах за стёклами очков, наверняка баснословно дорогих, начало светиться адово пламя.

— В дачке. Здесь Город, закрытая социальная группа. Не зоопарк, не цирк уродов. Тут или жить — или в гости приезжать, к друзьям или в отель. Тут не предусмотрены дачные товарищества, — размеренно проговорил реалист, отпив чаю, держа чашку в на удивление не дрожавшей руке.

— Ты отдаёшь себе отчёт, с кем говоришь, юноша?! — казалось, ещё чуть-чуть — и чёрные волосы взовьются змеями над головой, а за спиной хлопнут кожистые крылья. Лорд громко сглотнул, а подходивший было Самвел развернулся едва ли не в воздухе и направился обратно на кухню, почти не хромая, быстро.

— Разумеется, — едва ли не с лёгкой ленцой отозвались мы с реалистом, глядя на разгоравшийся за стёклами очков пожар с интересом юннатов.

— Да мне пальцем шевельнуть — и всю твою песочницу с землёй сравняют! — ух, как её разобрало-то. Даже акцент какой-то прорезался. Где-то мы это уже проходили, про бульдозеры, про мусорный полигон. При воспоминании о той аварии на МКАДе я чуть улыбнулся, от чего и без того взволнованную собеседницу аж затрясло.

— Ну, положим, пальцами где ни попадя шевелить — так себе занятие, — я понимал, что спорить с такими фигурами, а тем более бесить их — это дорога в один конец, к рамке с ленточкой в углу, и дорога очень короткая, но поделать с собой ничего не мог. Не мог по-другому.

— А чтобы шевелить там, где это помогает, надо сперва отсюда выбраться. А места тут глухи-и-ие, — протянул я, но без угрозы, а с той же улыбкой. Которая собеседницу и добила.

— Что-о-о?! — вскочив, взвыла она так, что чуть посуда на столе не полопалась.