Запретная Родина

Алеард приподнялся и медленно встал, подавая мне руку.

– Идем.

Он укутал меня в одеяло и повел за собой в сторону от спящего лагеря. Я успела увидеть, что у Эвана на руках, оказывается, сидит, свернувшись клубочком, Рута.

Мы не стали уходить далеко, постелили одеяло возле большого камня. Здесь наш разговор или иные действия не могли помешать остальным и прервать их мирный сон.

– Тебе трудно, малышка.

Я поглядела в его тигриные глаза. Алеард знал, что сны порой даются мне нелегко, даже те, что несли хорошие чувства.

– Ничего. Просто этот оказался предвестием чего-то плохого. – И я рассказала ему об угрозах сгустка.

– Родители Анута, значит. Хм. Думаешь, он сказал правду?

Я кивнула.

– Он опасен, Алеард, раз смог проникнуть в мой сон.

– Это верно. Нужно непременно поделиться с остальными, а пока что закрой глаза, малышка.

Я выполнила его просьбу с улыбкой.

– Хочешь, угадаю, что ты собираешься сделать?

– А вот и не угадаешь, – хмыкнул Алеард и звонко чмокнул меня в кончик носа.

– Ай! – рассмеялась я. – Сделай ещё раз.

Алеард хмыкнул и повторил, только на сей раз поцелуй был нежным. Его дыхание щекотало ресницы, руки ласково касались моих локтей. Я дотянулась до его щеки, потерлась носом о приятные колючки и мягко прикусила подбородок.

– А вот теперь – поцелуй, – сказал Алеард.

Но я опередила его, и плохой сон стерся прикосновением душ, оставив только блеклый серый след.

Когда все собрались за завтраком, я рассказала о своем сне. И, конечно, несчастный Анут подавился куском, услышав о родителях.

– Не хочу тебя обнадеживать, – сказала я. – Мало ли что он приплел, этот сгусток?

– Это правда, я чувствую! – взволнованно прошептал парень. Он кусал губы и отчаянно глядел на остальных. – Прошу вас, пожалуйста! Давайте проверим!..

– Мы их в беде не бросим, – заверил парня Кристиан. – Но это осложняет дело, ведь, если у него есть заложники, он может нами помыкать.

Питер с утра встал не с той ноги, то и дело ворчал. Ему не нравилась еда, он сердился, что его подданные в заточении, лес казался юному принцу то слишком густым, то чересчур ярким, не по сезону цветущим и благоухающим. По сравнению с недовольством Питера милое ворчание Ойло казалось веселой песенкой. Что интересно, сам трог вел себя весьма сдержанно и больше молчал. Только сказал, что счастлив избавиться от мошкары.

Лес пока что был светлым и прекрасным. Заросшая тропа была все ещё проходима, и мне казалось, что деревья кивают нам вслед ветвями, словно здороваются, радуясь долгожданной встрече. Как много лет здесь никто не проезжал? Сколько зим встретили эти спокойные великаны? Тысячи цветов взошло по весне, сотни тысяч листьев упало на землю, чтобы помочь им прорасти.

У меня заметно улучшилось настроение, и слова сгустка вспоминались легко. Чем бы он ни угрожал, а и мы были не лыком шиты.

– Это верно, – сказал Алеард. – Но все равно стоит проявить осторожность.

Я улыбнулась ему.

– Каждый за каждого.

Питер обернулся и поглядел на нас.

– Вы действительно думаете, что этого куска стоит опасаться?

– Пути не бывают легкими, Питер, – ответил Алеард. – Лучше беречь друг друга сейчас, чем потом сожалеть о собственном легкомыслии. Хорошо бы ещё научиться объединять дары…

– Как это? – заинтересовался Ойло. – Впервые слышу от тебя подобное.

– Когда я последний раз разговаривал с Бури, он рассказал нечто важное, – охотно отозвался Алеард. – На самом деле все дары – часть одного огромного дара. В какой момент и почему он раскололся на отдельные части – понять трудно. Бури этого не ведает. Он сказал, что это знание сродни пустоте – пока не впустишь её целиком, не отдашь всего себя – взамен не получишь того объема информации, что необходим для ответов. Полагаю, что каждое новое поколение странников искало изначальный дар Пустоты, но никто так и не нашел.

– Поколение? – переспросил Эван. – Что это значит?

– Это связано с Циклом, – вздохнул Алеард. Вздох был тяжелый, и я ощутила тревогу, порожденную куда более серьезным противником, чем тот же сгусток. – Время нужно ценить. С момента открытия Промежутка каждая минута на счету. Запущен гигантский механизм, и каждый наш поступок длит или укорачивает его ход.

– Его называют Циклом, – произнесла я, не задумываясь над словами. – Сейчас самое его начало.

– Верно, – кивнул Алеард. – И Циклов таких было уже много. Промежуток оживает вместе с главным Хранителем, его открывают Люди.

– Оживает? – сказал Питер. – Но чтобы ожить, нужно погибнуть…

– Именно, – кивнул Кристиан. – И волки на Альтании говорили о Цикле. Промежуток закроется – рано или поздно. Так бывало всегда.

– Да, – кивнула Аверина. – Древнейшие летописи гласят, что существует так называемая «Судьба Цикла».

– И она каждый раз одна? – спросил Ойло. – Кто может сказать, чем заканчивается Цикл?

 Я сглотнула. Неужели? Молодой парень на поле разлома, жуткие черные щупальца… Две стороны боролись за Цикл? Не об этом ли спрашивал нас еще на Земле Бури? Думаю, Алеард и Кристиан вспомнили то же самое, и переглянулись многозначительно.

– Да, – тихо отозвалась Аверина, – всегда одна. Судьба Цикла неизменна.

– Давайте отложим этот разговор, – сказал Кристиан. – Пока что нужно решить, какие принять меры безопасности.

– И лучше сделать это поскорее, – кивнул Маир. – Потому что с севера идет гроза.

Непогода застигла нас на холмах. Никто не говорил, что лес будет длиться бесконечно, но я была удивлена такому светлому простору. На полях, больше похожих на заброшенные огороды, зрели синие помидоры. Первым их оценил Лар, но запасаться не было времени.

– Ничего себе небушко! – воскликнул Ойло. – Черное совсем! Что-то будет, чую своим плоским седалищем…

Все рассмеялись, и тотчас хлынул дождь. Пришлось прибавить ходу, но мы все равно сильно вымокли, пока достигли леса.

Подходящее для стоянки место нашли быстро. Алеард помог мне стянуть куртку и затеплил небольшой костер. Чтобы создавать пламя, ему не потребовались дрова.

– Научился этому недавно, – ответил он на мой молчаливый вопрос. – Всегда знал, что полажу с пламенем не сразу.

– А я тоже так умею, – улыбнулся Ойло. – Но у меня пламя оранжевое.

И он с легкостью зажег рядом с нашим свой маленький костер.

– Ой, красиво как! – восхитилась Аверина. – А я свою стихию даже не знаю…

– Ты – Вода, – уверенно сказал Кристиан. – как и я.

Девушка улыбнулась и кивнула:

– Скорее всего. Когда я на Тасуле познакомилась с Гуром, он намекнул, что я могу видеть не только дары людей, но и их стихии. В том числе свою. Пожалуй, вода мне наиболее близка… разве что не когда я в насквозь мокрой одежде, – и она рассмеялась.