Запретная Родина

Видно, болтать ребята не собирались. Они сразу пошли в атаку, сцапали меня, глупо кричащую, извивающуюся, казалось бы, легкую добычу… Но вот уж кусаться, лягаться и орать я умела. Или научилась тогда, не знаю.

Опытные хищники не бывают злыми, они просто хватают добычу и уносят её. А вот любители легкой наживы часто вовсе не контролируют эмоции. За те несколько минут, что я пыталась с ними сражаться, терпение темных успело накалиться до предела, растянуться и лопнуть. Что самое печальное, все жгучие брызги их гнева полетели на меня. Ударами. В лицо. И вот тогда страх окончательно меня подкосил.

Мотаясь в их руках как рыбидус, изжаренный солнцем и потому абсолютно беспомощный, я даже не пыталась больше вырываться. Разбитой губы, царапин на руках и синяков на скулах оказалось вполне достаточно, чтобы превратиться в дрожащую нюню. Так жестокость и боль лишают всяких сил, подавляют тягу к жизни. Но, поняв, что они собираются делать дальше, я из высохшего водного жителя превратилась в боевую котороду. Вгрызлась в ненавистное запястье, прокусила до крови… И тотчас оказалась на земле.

– Чего вы с ней церемонитесь?! – зарычал пострадавший главарь. – Давайте быстро за дело, а потом оттащим куда надо…

– А, может, продадим?

– После, если жива останется, – криво ухмыльнулся самый здоровый и противный на рожу. Мне захотелось выцарапать ему глаза.

Я схватила камень поувесистее и швырнула прямо ему в лоб. Жаль, промахнулась, он лишь чиркнул по макушке, но это стало для них последней каплей и сигналом к действию. Они налетели на меня как стадо железнозубов, и я заорала из последних сил, перекрывая хриплым голосом мерзкий хохот…

И тут появился Кристиан. Прижатая, с вывернутыми руками, я узнала его только по тому, что одежда и прическа были те же. А вот глаза стали совсем другими, посветлели и потеряли всякую синеву, к тому же он показался мне шире, выше и сильней. Появился в черном облаке, словно ураган налетел на темных, и принялся так мордовать их, что я от страха в клубок свернулась. Ярость всегда страшна, особенно если её не пытаются контролировать.

Кровь, пыль, крики… Происходящее окутало меня ароматами ужаса. Правильнее всего было встать, помочь, да хотя бы дрыной какой-нибудь ударить! Но я только всхлипывала и прятала нос, пока в ушах не зазвенела тишина.

– Аверина!..

Дернулась, зарыдала и только потом поняла, что по имени меня может звать только он.

– Кристиан… Крис… Прости меня! Я растерялась, я не смогла…

Мужчина поднял меня на руки, и всхлипы перешли в рыдания. Это была блаженная, безумная слабость, которую я всегда сдерживала, за которой не хотела прятаться. Но теперь разом рухнули стены, и желания, отпущенные на свободу, перемешались в кашу. Бывает ли любовь стремительной? Несомненно!

– Это ты меня прости, – сказал он. – Я болван! Нельзя было ни на минуту разлучаться, тем более когда Арон повсюду своих говнюков раскидал! Боже, Ава, – пробормотал он. – У тебя кровь идет! Давай-ка поскорее на Тасулу вернемся.

– А что же эти? Здесь оставим? – прошептала я, наконец-то поняв, что нам больше ничего не угрожает.

Кристиан поморщился.

– Ничего, оклемаются. Я бы вообще предпочел их засунуть куда подальше, но без Алеарда не получится. Даже дару Штурмана не все миры подвластны.

Когда мы ступили на белый песок Тасулы, я, счастливая, хотя и с синяками, ощутила в походке Кристиана что-то странное. Он прихрамывал и дышал неровно, словно запыхался меня нести.

– Поставь, я ведь не ранена!

– Ну конечно, – проворчал он добродушно. – Вон какие ссадины, да и ушиблась сильно.

– Твои энергии ослабли!

– Ничего, не закончатся.

– Ты ранен! – догадалась я и умудрилась, извернувшись, сползти с его рук. – Почему не сказал? Зачем меня тащишь?! Пойдем скорее!

Тут уж было не до стеснения – подставила плечо, поднырнула, чтобы он мог опереться. Кристиан ласково усмехнулся, хотя и висеть на мне не стал, просто приобнял легонько.

– Спасибо. Ты зря переживаешь. Ничего серьезного.

Он явно не привык себя жалеть. Усаживая мужчину на диван в гостиной, я увидела на майке большое кровавое пятно – уж точно не просто царапина! И как назло никого из Целителей не оказалось на месте. Я обежала все комнаты, все закоулки, но обнаружила только нескольких неопытных молодых бродяг. Ни Леонида, с которым я не так давно познакомилась, ни Руты, о силе которой знали все.

– Сама перевяжу. Ничего, я это умею. Можно?

– Конечно, – снова улыбнулся мужчина, и меня теплом объяло от одного взгляда на его губы. Поцелуй действует порой лучше любого обезболивающего… Однако пришлось взять себя в руки и лишние чувства, совершенно неуместные в данной ситуации, отодвинуть на второй план.

Я подошла, помогла ему снять куртку, затем, кусая губы от волнения, начала стягивать с мужчины майку. Кристиан сидел спокойно, но рукой шевелил неохотно, и, взглянув на его живот, я поняла почему. Порез был глубоким и сильно кровоточил. Его следовало если не зашить, то хотя бы обработать как следует и крепко перевязать. Хотя, конечно, лучше было бы стянуть края нитками…

– Не хочу, чтобы у тебя шрам остался, – тихо сказала я. – Подождем целителей? Я умею зашивать, но не заберу боль. Хотя, если использовать особые снадобья, след останется ровный и будет не сильно заметен.

– В аптечке должна быть специальная штука для зашивания ран, её Альба сделала. Говорят, куда лучше иголки, но я понятия не имею, как ей пользоваться.

– Я разберусь.

И принялась искать эту самую зашивалку. Хорошо, что с сообразительностью у меня был полный порядок, и устройство оказалось отличным – хоть сам себя штопай. К тому же я нашла обезболивающее, и, умея делать уколы, уговорила мужчину на небольшую дозу.

– Зачем зря мучиться? Я тихонечко, ты не почувствуешь…

– Как с малышом со мной, – весело сощурился Кристиан.

– Прости. Я часто с младшим братом сижу, это привычка.

– Да нет, ты продолжай. Приятно. Я, конечно, на роль младшего не подхожу, – и он мне подмигнул.

– И на роль брата тоже, – вырвалось у меня.

–Хм, – отозвался штурман, внимательно наблюдая за всеми моими действиями. Его взгляд не отвлекал, наоборот, успокаивал. У меня даже руки не тряслись.

Разве что некстати появилось то самое тягучее чувство, что всегда разрасталось из живота. Оно зародилось во мне, когда я впервые Кристиана увидела. Нежное, пуховое, горячее – желание, жажда или сама любовь? Наверное, всё вместе.