Запретное желание

Элис задела меня за живое, и сама вытащила на свет моих демонов. Ей не стоило дразнить и тянуть за тонкие струны.

— Мне надо знать… — словно умоляя, бросает она, напрягшись телом.

— Уходи, Элис! Я не хочу ссориться. Всё, что у меня происходит, даже если это касается моей домработницы, тебя не должно волновать.

— Адам…

— Уйди! — бросаю я ей словно из последних сил.

— Скажи мне!

— Да! Я хочу её, черт возьми! Хочу трахать её! Хочу целовать её! Хочу иметь её так, как мне вздумается. Ты довольна?!

Я делаю глубокий вдох и прерывисто выдыхаю, впившись взглядом в два поражённых, но не удивленных голубых глаза.

— Вполне! — дрожащими губами бросает она мне.

— И я повторяю в последний раз: Тебе. Пора. Уходить.

Она мгновенно разворачивается, хватает свой красный клатч, лежащий на моей кровати, и выбегает из комнаты, громко цокая каблуками. Я же остаюсь на месте, не чувствуя ни капли жалости.

Знаю, что очень сильно задел Элис. Знаю, что скоро придётся извиняться перед ней, и требовать мира.

Возможно, я эгоист, грубиян, но ведь это лучше, чем притворяться и пудрить ей мозги, ради мимолетной тени старой дружбы и разового перепихона. А ведь это единственное, что я мог бы ей дать.

Элис мой друг. Друг с самых малых лет. Её знает семья и она была практически её членом. Поэтому я никогда не смог бы поступить с ней так.

Я выбрал меньшее из двух зол.

Глубоко за полночь я провожаю оставшихся ребят за дверь, снова поясняя Мэтису, почему так быстро исчезла Элис. Чарли хмуро и задумчиво послушал мои слова о каком-то срочном звонке её подруги, но, как мне показалось, не поверил этому. Напротив, думаю, он все понял.

Раздаётся звук захлопывающейся двери, и я облегченно выдыхаю.

Наконец-то тишина.

Теперь я даю своим мыслям полную свободу, позволяя разлететься в любом направлении, но ни капли не удивляюсь, когда вспоминаю Луизу.

Спустя полчаса, прежде чем лечь спать, я стою в своей комнате с телефоном в руках, собираясь ей позвонить. Я понятия не имею, что говорить. Да и вообще, поднимет ли она трубку? Думаю, нет. Я колеблюсь пару минут и набираю. Телефон оказывается отключен, и я швыряю мобильник на комод.

Возможно, это и к лучшему. Поговорим с ней завтра.

*****

Резкий звон раздаётся над правым ухом, басом разнося ужасную боль в висках. Я недовольно морщусь от неожиданного пробуждения, мысленно ругаясь, что снова не отключил будильник на выходные.

Это и есть добрый воскресный день? Бывало и лучше.

С третьей попытки я все же раскрываю глаза и ложусь на спину, в упор уставившись на потолок. Я нахожу в себе силы встать с тёплой постели и иду в ванную. Прохладный душ, дважды почищенные зубы и вроде я снова должен быть «как огурчик». Если бы. Вчерашняя мини тусовка не прошла без изменений для моего организма. Выпитый алкоголь дал о себе знать поздно ночью и, похоже, напоминает сейчас.

Я перевожу хмурый взгляд на серый мокрый город, окутанный густым туманом и чувствую, как боль в висках начинает только увеличиваться.

Единственное мое желание сейчас, кроме как обезболивающего — это кофе и объятия соблазнительной красотки, которая его мне и приготовит. На часах почти десять утра, а это значит, что оба пункта я выполню в течение ближайших десяти минут. Поэтому довольный, хоть и слегка потрёпанный после вчерашней выпивки, я топаю в сторону кухни.

На утро у меня не намечается никаких важных планов, а значит, времени для развлечения у меня предостаточно. Поэтому, когда я захожу на кухню, заранее продумав каждое свое следующее действие, я не сразу соображаю, что она оказывается пустой. Нет ни самой Луизы, ни готовящегося утреннего, такого нужного мне сейчас, кофе. Кухня оказывается полностью безжизненной.

И где она?

К моему огромному разочарованию, её нет и в других комнатах квартиры. Подсобная, где она обычно хранит свои вещи, тоже оказывается пустой. На полке нет ни её сменной обуви, что она оставляет на «всякий пожарный», ни зонта.

Какого черта?!

И, прежде чем я успеваю что-нибудь сообразить и громко выругаться на всю кухню от недоумения и злости на эту чертовку, в коридоре, рядом с входной дверью, раздаётся громкий хлопок. Я резко трогаюсь с места и иду на встречу той, что посмела опоздать, и спустить и так опущенное настроение. Я должен знать какого черта её нет на рабочем месте!

Луиза заходит в гостиную мне навстречу и резко останавливается, когда замечает меня перед собой. Я собирался потребовать с неё объяснений и отчитать за то, что мои желания, описанные выше, не были исполнены, но вместо этого я просто замираю на месте, тупо уставившись на неё, всю промокшую и запыхавшуюся от пробежки под проливным дождем.

— Доброе утро…. — немного растерянно произносит она, когда встречается со мной глазами.

Она старается держаться уверенно, которое, якобы, сможет прикрыть её съёжившийся вид, но это ничем не помогает. С волос стекают капли воды, попадая на и без того промокшую одежду. Милое бежевое платье превратилось в тонкую полупрозрачную тюль, что еле прикрывает её тело. Оно выглядит прекрасно… точнее, ужасно. Хотя кого я обманываю.

Луиза замечает, как мои глаза нагло и бессовестно блуждают по её телу, разглядывают каждую деталь, просвечивающуюся под мокрой тряпкой, и теряется. Руки судорожно скрещиваются на груди, чтобы скрыть или согреть продрогшее тело.

— Доброе утро. — отвечаю я, все ещё оглядывая её голодным взглядом.

Мягкие изгибы тела притягивают мой взор, и я, как бы ни старался казаться серьёзным и взволнованным, не могу оторваться. Все недовольство куда-то улетучилось, сменившись похотью и желанием ею овладеть.

Это сильнее меня!

Да, черт возьми, это намного сильнее меня! И надо уже признать тот факт, что она имеет надо мною власть.

— Я попала под дождь. Извини за….

— …я это уже понял. — перебиваю я, пытаясь найти в себе силы оторвать глаза от груди, торчащей из-под мокрого кружевного лифа. — Ты дрожишь…

Она старается сдержать дрожь, но ее тело непроизвольно вздрагивает и ёжится, а я фигею от заботы, что неожиданно нахлынула на меня.

— Все нормально, мистер Бейтман. Я скоро высохну.

От того, как она меня назвала, становится неприятно, но я игнорирую это. Молча иду к себе в комнату и возвращаюсь с большим полотенцем. Я не реагирую на её сопротивление в виде протянутых вперёд рук, которыми она пытается остановить меня и укутываю её в полотенце. Аккуратно промакиваю им её тело…. то есть одежду. Стараюсь быть как можно нежнее, и, признаюсь, хоть как-то прикоснуться и почувствовать её тело.

— Надо сменить это. — указываю я на платье.

— Нет, все в порядке. Я высохну. Спасибо.