Запретный плод

Дверь обнаружилась совершенно случайно. Если не знать, что она там есть - не увидишь. Возможно, именно сегодня она позволила заметить себя? Вероятнее всего. В обители магии, где каждый дюйм пропитан силой, всегда есть, чему удивляться. Поднявшись с кресла, я оправила платье – горчичного цвета с тонким черным узором, плотно прилегающее к телу. Длинные рукава прикрывали кисти рук, вырез обнажал плечи, а изящное черное кружево создавало дополнительный акцент на нем. Длиной до колен, оно смотрелось тесным и тугим, но было удобным. Обтягивающие платья – моя слабость, как и высокие каблуки. Сегодня на мне были черные замшевые туфли на шпильке. Оставаться женственной в любой ситуации, даже когда на душе скребут кошки – мой жизненный принцип. Тряпки не спасут положение, но помогут поднять самооценку.

Скользнув к стене, я перебросила распущенные волосы на левое плечо. Не дыша, замерла перед дверью. Завеса тайны – проход в спальню Линетт. Прежде я не бывала там, и сердце неистово колотилось в предвкушении чего-то нового. Я надеялась, что там спрятано самое ценное и сокровенное воспоминание Линетт.

 Раздвинув руками сверкающие нити, я отворила темную резную дверь, и на меня хлынули ароматы и ощущения. Здесь пахло весной, несмотря на холодный осенний пейзаж за окном - и тоской. Светлая просторная комната, исполненная в пастельных желтых и нежно-розовых тонах. Большой однотонный шафрановый палас занимал добрую часть помещения, и он оказался безумно мягким, прям волшебная дорога в мир грез – напротив двери располагалась огромная кровать с балдахином из парчи. Королевское ложе – не меньше. Покрывало напоминало весеннюю поляну: пыльно-розовое в желтых пионах, пущенных по низу.

 Справа пристроился низкий диванчик, обитый пудрово-розовым шелком, кресло у изголовья кровати, высокий старинный шкаф скрывался в тени балдахина. Золото ненавязчиво сверкало в мелочах – будь-то узор на мебели или бахрома на покрывалах. Темные обои с замысловатым рисунком оттеняли нежность остальных цветов. На окнах развивались гардины – форточка оказалась открыта. Линетт не стало, но кто-то заботился о ее спальне, проветривал и смахивал пыль с высоких книжных шкафов.

 Люстра над кроватью напоминала распускающийся пион – идеальная точность и изящность деталей поражали воображение. Я прошлась к туалетному столику у окна. На нем стояла вазочка со свежими садовыми цветами и флакончик духов. При одном взгляде на него я ощутила аромат, всегда сопровождавший Линетт. Он настолько подходил наставнице, что для меня являлся ее индивидуальным запахом. Проведя ладонью над столиком, я ничего не почувствовала и решила осмотреть шкаф.

Многообразие нарядов, сотни платьев - все я видела на Линетт и сейчас испытывала острую необходимость коснуться, но не могла осмелиться. Хотелось узнать, действительно ли кружева такие жесткие, как смотрятся – казалось, о них можно порезаться. Ткани благородные, мягкие и струящиеся, силуэты – величественные, притягательные. Каждый наряд был памятным – я провела пальцами по складкам юбок и покрылась мурашками. Призраки ее памяти – видения пронеслись в сознании мимолетными кадрами. Голова закружилась, и я отступила от шкафа, охватила себя руками. Застыв перед кроватью, прислушалась к тишине. Что-то было в ней спрятано, и оно просилось обнаружить себя. Сила клубилась вокруг меня, я ощущала каждый предмет в спальне. Моя магическая чувствительность обострилась – кулон почуял родные стены, дух прежней хозяйки. Он рвался на свободу, вибрировал, тяжелее и раскаляясь. Я прошлась к картине над диваном, провела пальцами по позолоченному багету рамы. Портрет наставницы ожил, зашевелился, будто усаживаясь передо мной удобнее. Изумрудное платье с серебристой вышивкой переливалось в лучах солнца, медные волосы жидким шелком растекались по плечам. Строгий взмах ресниц, поджатые губы - ее безупречно красивое лицо не передавало эмоций, но глаза смотрели на меня. Линетт едва вынесла мучительную неподвижность, когда художник писал этот шедевр. Она разгладила складки платья и застыла – сила вытолкнула меня из воспоминания, я попятилась к шкафу. Из окна подуло осенью и холодом, я обернулась, будто меня кто-то окликнул по имени, и взгляд упал на книжные шкафы, упиравшиеся в потолок. Не медля, приблизилась к ним, взглянула на полки, плотно набитые пестрыми книгами. Их было чересчур много, чтобы каждой касаться.

Пробежавшись ноготками по корешкам, дотронувшись до древних и ветхих переплетов, я обошла шкаф и припала к нему ладонями, прижалась лбом к гладкой поверхности стенки. К чему все эти воспоминания, если я не могу сама их пересматривать, как фотографии в альбомах? Зачем они мне? Какая от них польза? Магия хлынула из меня, замерцала в воздухе и облетела ряды книг, прощупала каждую. Я ощутила ее и отлипла от шкафа, подошла к полкам. Зажатая между пузатыми томами научных собраний Линетт, нужная книга задрожала, затряслась, пытаясь выбраться из заточения. Я протянула руки, и она охотно выпрыгнула. Оказавшись в подсвеченных силой ладонях, раскрылась на шестьдесят третьей странице, переместила меня в залитую солнцем комнату. В ту же самую, но многими годами ранее.

– Значит, ты переезжаешь?- издалека прозвучал голос Линетт. Она говорила холодно, глядя в книгу. Густые рыжие волосы свесились и упали на страницы. Они заслонили строки, на которых наставница остановилась.- Находиться со мной под одной крышей тебе мучительно и тягостно?

Ровер тяжело вздохнул и прислонился спиной к стене. Запрокинув голову, прикрыл веки. Он стоял у двери, но Линетт не отрывала взгляда от книги. Пробегала глазами по одним и тем же строкам, словно не могла вникнуть в их смысл, и перечитывала заново. Но я знала, что она не хотела на него смотреть – боялась выдать свою боль.

– Я всегда буду рядом, Линетт. К чему опять затевать этот разговор?- устало проронил Ровер.

– Нам на роду написано жить в стенах Университета….

– Мне здесь более нет места.

– Ты излишне жесток,- ее руки задрожали, пальцы скомкали страницы.- Нам обеим необходимо твое внимание.

– Драгоценная Линетт,- он открыл глаза и оттолкнулся от стены – плавно и грациозно. Заложив руки за спину, скользнул мимо диванчика, на котором сидела она. Звук его шагов отдавался в груди – сердце отмеряло их и болезненно сжималось.- Я не согласен с твоим выбором и никогда не примирюсь с ним. Но ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь.

Перед глазами из воздуха соткался дом. Уютный и светлый, окруженный нежными флуциями и кустами жасмина. Большие окна с белыми резными ставнями, на темной черепичной крыше поскрипывал черный флюгер в форме взлетающей птицы. Подвесной фонарь на крыльце качался от порывов ветра, и удушливо пахло приближающимся дождем. Я прерывисто вздохнула, справляясь с волнением.

– Да, теперь знаю,- прошептала я и захлопнула книгу.

Стоило только представить дом, как я дымкой переместилась на окраину города. Лес обступил улицу, холодные лучи солнца мягко рассеивались сквозь ветви. Они золотили листву на крышах, отражались от уцелевших оконных стекол. Неожиданный контраст с шумным центром - покосившиеся строения и ветхие заборы выглядели запущенными, покинутыми. Несколько домов, точно привидения затаились в тени многолетних деревьев, накрывавших крыши пестрыми кронами. Дворы поросли багульником, фасады густо обвил плющ. Он забирался в разломы и окна, заполонял собой пустые жилища. Неподалеку было озеро – сладко пахло мокрым мхом, грибами и трухлявой древесиной. Здесь царил необыкновенный покой и буйство красок – разгар осени, когда как за чертой города чувствовалась поступь приближающейся зимы. На крыльце небольшого деревянного дома поскрипывали веревочные качели, почтовые ящики понуро сгорбились, проржавели, облупилась краска. И среди этой дикой красоты затерялся двухэтажный дом со светлыми каменными стенами и флюгером в форме взлетающей птицы. Он почти не изменился, разве что ставни заменили жалюзи, обновили ограждение балкона – прежде оно было из дерева, а сейчас белели кованые перила с завитками, в круглых клумбах чахли петунии.

 Я издали разглядывала аккуратный особняк, и сердце трепетало от волнения. Балкон нависал над просторной белой террасой, обнесенной невысокой живой изгородью. Столик, пара кресел – все в опавшей листве, словно нарочно оставленной для антуража. Дом был красив, ухожен, без всяких вычурностей. Сделав шаг к нему, я замерла – птичий гомон смолк, меня обступила густая и терпкая тишина. Здесь даже дышалось иначе. Я будто в другой мир попала – нереальный, созданный исключительно для Ровера.

Посреди улицы раскинулись заросли душистого ракитника. В них пряталась скульптура прекрасной девы. Ее не пощадили годы и ветра, краска облетела, но хорошо угадывались большие глаза, волосы до пояса и русалочий хвост, заваленный обломками камня. Когда-то давно это был фонтан. Магический народ всегда почитал русалок, на улицах старого города можно встретить множество упоминаний о морском народе в архитектуре.

Прерывисто вздохнув, я двинулась к дому. Меня пробирала дрожь. Линетт была Верховной Ведьмой – эта мысль давалась нелегко, но сомнений почти не осталось. Вспоминая, как близко была к ней, как смотрела в глаза и не видела истины, я испытывала нестерпимую горечь. Но теперь ее нет, и все трудности и ответственность за мир магов легли на плечи Стэнли, ведь он являлся правой рукой Верховной Ведьмы. Так мне говорили, и я верила. Теперь многое стало яснее, сложились детали мозаики, но кем же был Ровер? И как его звали на самом деле? Голова закружилась - я стояла перед его домом. Он не казался заброшенным, я чувствовала, что в нем кто-то жил – от постройки тянуло домашним теплом. Ухоженный двор, свежая краска на рамах….

 Ноги не слушались, но их тянуло в нужном направлении. Я брела, кутаясь в воротник черного пальто. Каблучки звонко постукивали по потрескавшемуся асфальту, разбивая нереальную тишину этого места. Обитель покоя – Ровер искал уединения. Природа затаилась, ветер стих, и ни одной птицы не пролетело над улицей. На миг почудилось, что ничего живого, кроме меня, здесь не осталось. Я замерла напротив светлого особняка, но слева мелькнула искрометная тень, пронеслась с другой стороны, заставив сердце подпрыгнуть к горлу. Что-то двигалось в мою сторону. Вал энергии прошел по телу огромной ладонью. Я не успела проследить за тенью взглядом, только внезапно охватило тревожное чувство, словно налетевший сквозняк из приоткрытой двери, и засосало под ложечкой. Я медленно, очень медленно обернулась.