Защита Чижика

Тот взял бумагу, изучающе посмотрел на неё, затем на меня.

— А вы… Вы не можете дать мне эту… эту пенку с собой? — спросил он, и в его голосе зазвучали начальнические нотки.

Я приподнял брови, делая вид, что не понимаю.

— С чего бы это вдруг? — спросил удивлённо, указывая рукой в сторону окна. — Ближайшая аптека в минуте езды, за углом.

Полковник нахмурился, его пальцы сжали рецепт так, что бумага затрещала.

— Нам, военным, положено бесплатно, — жестко сказал он, и в его голосе зазвучали стальные нотки.

— И вы, безусловно, это заслужили, — подтвердил я, убирая со стола папку с документами.

— Тогда где я могу получить это… эту пенку? — смягчаясь, спросил полковник, разглаживая помятый рецепт.

Я задумался, постукивая карандашом по столу.

— Вероятно, в госпитале. Если она у них имеется. — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Пенка тоже французская, её в Союзе нет, а госпиталь в валюте ограничен.

— А вы разве не… — начал он, но я перебил:

— Мы не. Мы не госпиталь. «Космос» вообще не государственное учреждение.

Полковник наклонился вперёд, его глаза сузились.

— А какое же?

Я улыбнулся, доставая из ящика небольшую книгу в зелёной обложке.

— Это Ливия, полковник. Здесь другие порядки. И хотя пенки я вам не дам, но дам то, что куда нужнее пенки.

— Да? — загорелся полковник, его взгляд переключился на книгу.

— Да, — и я пододвинул к нему книжицу. — Это знаменитая «Зелёная книга». Перевод мой. Изучите её, не формально, а до дыр, и вы многое поймёте в местной жизни.

Я сделал паузу, наблюдая, как он берёт книгу в руки, ощупывает переплёт.

— Полковник этот перевод одобрил, — добавил я как бы невзначай.

Полковник Гришповецкий поднял глаза:

— Какой полковник?

Я улыбнулся немного злорадно, указывая на фотографию на стене:

— Муаммар Каддафи, разумеется.

— Каддафи? — в его голосе прозвучало неподдельное удивление.

— Да, Михаил Михайлович. Полковник Муаммар Каддафи. — Я встал, давая понять, что консультация подходит к концу. — Вы почитайте, почитайте.

Полковник встал, пряча книгу в сумку-плашет. Его лицо выражало смесь облегчения и нового любопытства. Он кивнул мне, и направился к двери. Я проводил его взглядом, зная, что теперь Гришповецкий будет смотреть на Ливию другими глазами. И на меня тоже.

Полковник ушёл в задумчивости, шагая медленно, словно вязнул в песке, который здесь, в Ливии, был повсюду — и под ногами, и в воздухе, и даже в мыслях, если долго не отряхиваться. Ну да, наших, советских, в этой стране сейчас почти двадцать тысяч гражданских, да ещё пять тысяч военных — цифры, которые вроде бы и невелики для Союза, но здесь, на этой раскалённой земле, они обретали вес. Трудно за всеми уследить, особенно когда каждый считает себя центром вселенной. До медицины у полковника очередь пока не дошла, но теперь дойдёт, непременно дойдёт.

Устал я. Нет, скорее утомился, это точнее передаёт состояние, когда не только тело просит покоя, но и душа. Местный больной, ливиец, приходит к врачу с надеждой и смирением, словно заранее готов принять любой исход. Всё по воле Аллаха! Больной из Союза — совсем другое дело. Он входит с уверенностью, что все ему обязаны, он же гегемон, строитель коммунизма! К своему врачу, к советскому, он предъявляет требования, словно тот должен не лечить, а исполнять его капризы. К иностранному специалисту он и не обратится — денег жалко. Он же со школы знает, что медицина за рубежом — это бизнес, что за всё нужно платить, и платить много. Но у нас-то всё бесплатно!

Приходится вразумлять — спокойно, без резких движений, как ребёнка, который ещё не понимает, что мир устроен сложнее, чем ему объясняли в школе. Он же не виноват в своей простоте. Выученной простоте, да.

Пора перевернуть пластинку на другую сторону. Попахал полгода медицинскую пашню — пора писать стихи. Коллектив «Космоса» сложился и притёрся, это главное. Мы его, конечно, без пригляда не оставим, коллектив, но думаю, они без нас работать будут столь же ответственно, как с нами. Даже лучше.

Мы — это я, Надежда и Ольга. Девочки неделю назад как вернулись в Москву. Комсомольские дела, подготовка к Олимпиаде по всем направлениям. Впрочем, рейсы сейчас каждый день, и долететь из Москвы в Триполи не сложнее, чем из той же Москвы добраться до Чернозёмска на поезде. Только «Ту-154» быстрее. Так что время от времени, раз в месяц, или около того, будут прилетать. На помощь. Если вдруг потребуется, я тоже прилечу на ливийский берег. Но сначала улечу: надвигается жара. А в Москве — самое милое время Я думал продержаться до середины мая, но вижу, что лучше выйти на демонстрацию там, в Москве. Или даже в Чернозёмске. Соскучился, да. И больные начинают раздражать, а это никуда не годится.

Да и вообще — «Космос» — это лишь один из моих проектов. Я вовсе не собираюсь посвятить ему всю жизнь. Как там у поэта? «Дай-ка я на память у дороги вишню посажу».Посадил, полил, поставил загородочку, и пошёл дальше.

Я отправился в душевую. Разделся, ощутив на плечах тяжесть дня, и встал под прохладные струи воды. Нужно смыть не только пот и пыль, но и усталость, и чужие мысли, которые, как песок, въедались в кожу. Вода уносила всё это в сливное отверстие, и на мгновение казалось, что можно начать заново.

Переоделся. На приёме я ношу европейскую одежду — строгий, но лёгкий костюм, а поверх, разумеется, белый халат, символ профессии. Но в быту предпочитаю одеваться так, как одеваются ливийцы: длинная рубаха-галабея, на голове куфия, закреплённая чёрным икалем. Очень удобно, когда привыкнешь. Особенно летом, когда солнце превращает каждый выход на улицу в испытание. Сейчас всего лишь апрель, но днём столбик термометра уверенно держится под тридцать градусов. А что будет в июле?

Вышел во дворик.

«Космос» строили ливийцы, по ливийскому же проекту. Правда, на мои деньги. Я думал как? Я думал так: никакого стекла и бетона, которыми так увлекаются в Союзе. Зачем сначала напускать солнце в помещение, а потом тратить немалые средства на его охлаждение? Ливийцы знали секреты, передававшиеся из поколения в поколение: они строили с умом. Чтобы здание сохраняло прохладу, создавало её, дарило её тем, кто находился внутри. Толстые стены, высокие потолки, узкие окна — всё это работало лучше любого кондиционера. И бесплатно.