Защита Чижика

Фонтанчик успокаивающе журчал в центре дворика, в воде плавали золотые караси, а широкий навес давал густую тень — великое благо в этой стране. Что ещё нужно человеку в рабочий полдень? Покой, тишина, лёгкий ветерок, несущий аромат цветущих где-то вдали акаций…

Работаем мы без фанатизма, по принципу «лучше меньше, да лучше». Три часа до полудня, затем перерыв, и ещё три часа после. Если трудиться больше — резко возрастает вероятность ошибки, а цена неверного решения в медицине куда выше, чем в торговле или земледелии. Тем более здесь, за рубежом, где каждый из нас — не просто врач или инженер, а представитель страны победившего социализма.

Под навесом собрались «космонавты» — так мы в шутку называем себя, сотрудников «Космоса». Собрались все, семеро смелых.

Намаз? Нет, мы — посланники страны Советов, комсомольцы, а значит, атеисты. Хотя, если разобраться, Конституция СССР гарантирует свободу совести, право исповедовать любую религию, или не исповедовать никакой. Так что, если кто-то и склонялся в молитве, это было его личным делом. Атеисты же могли считать это производственной гимнастикой — растяжка, наклоны, концентрация… Но помните слова пророка: «Кто молится четыре ракаата до зухра и четыре после, того не коснётся Огонь».

Гореть заживо — никакого удовольствия.

Я это знаю наверное.

Глава 2

25 апреля 1980 года, пятница

Троянский ящик, дар данайцев

— А правда, товарищ гроссмейстер, что в американских газетах печатают призовые кроссворды? Победил — и тебе автомобиль?

— Там такие слова зашифрованные, никто отгадать не в силах, — ответил я на коварный вопрос.

— Например?

— Например, спрашивают фамилию советского гроссмейстера, чемпиона мира, автора дебюта «Защита Чижика».

Аудитория дружно засмеялась. Известно же, они там глупые, в Америке. От кока-колы, это ж отрава чистейшая. Мозги размягчает, желудок сжигает.

— Как вы относитесь к возвращению Карпова в Советский Союз? — спросил молоденький мичман.

— Я всегда знал, что Анатолий Евгеньевич — истинный, безусловный патриот, — честно признался я.

— А почему тогда он уезжал в Америку? — не унимался мичман.

— А вы сейчас в Ливии. Таково ваше задание, так?

— Так.

— Теперь примените метод эффективного мышления — и ответ не заставит себя ждать. Ладно, подскажу — у каждого из нас свое задание в жизни.

В зале зашумели. Но замполит навел порядок:

— Всё! Это был последний вопрос. Товарищ Чижик устал, а мы не на круизном лайнере. Теперь организованно расходимся!

И экипаж стал организованно расходиться.

Я был в гостях. Пригласили на крейсер «Адмирал Головко», который пришёл в Триполи. Для укрепления дружбы и взаимопонимания. Мне устроили небольшую экскурсию по кораблю, впрочем, не такую уж небольшую, затем я прочитал товарищам морякам коротенькую лекцию о принципах эффективного мышления, в подтверждение дал сеанс одновременной игры на двадцати досках в темпе блиц, а под конец — вечер вопросов и ответов. Вопросов было семнадцать, разных. Ответов пятнадцать. На два вопроса я отвечать не стал, думайте сами.

— А вас, дорогой наш Михаил Владленович, капитан приглашает в кают-компанию. К сожалению, он не мог присутствовать на лекции, служба, но сейчас…

— Разумеется, разумеется.

И мы пошли на нос, в офицерскую кают-компанию.

Вот я уже и стал «дорогим». Не рано ли? Хотя отчего бы и нет? Меня не забыли, напротив. «Комсомолка» в каждом номере даёт материалы о международной комсомольской стройке в дружественной Ливии. Не забывают и «Космос», медицину двадцать первого века, как однажды написал восторженный корреспондент, а редактор оплошал и пропустил. За что его сняли, редактора. Потому что медицина у нас везде самая-самая, что в Союзе, что за его пределами, разве кое-где порой бывают временные трудности роста.

Ну, и по «Голосу Америки» время от времени крутят оперу «2026». Видно, ко времени пришлась. «Скальды» и вся Польша довольна — польские музыканты наконец-то получили мировое признание.

Капитан, Глушко Николай Семенович, встретил меня радушно. Руку пожал, по правую руку усадил. Не просто гость, а почётный. Я при наградах, вид строгий, волосы пострижены коротко, хоть сейчас в строй.

Пошли разговоры, сначала осторожные. Обнюхиваемся, да. Но офицерская трапеза смыла барьеры. Да их, барьеров, и не было, какие могут быть барьеры между советскими людьми.

Помимо вкусной и полезной пищи (украинский борщ с пампушками, в Ливии он мне иногда во сне является, густой, пахучий, наваристый), было и красное вино, «Мукузани».

— Наша медицина рекомендует, — сказал капитан, и корабельный врач, старлей, поддакнул:

— Рекомендует, да. В походе. У нас тут хоть и не экватор, но…

Но я выбрал минералку. «Боржоми». Возможно, специально для меня на стол поставили две бутылки, по крайней мере, никто другой эту воду себе не наливал.

— Это правда, что в Ливии сухой закон и для советских граждан? — спросил замполит.

— На людях пьяным лучше не появляться, — подтвердил я.

— Оштрафуют?

— Высекут.

— Как высекут?

— Вестимо как, розгами. И вышлют из страны.

— А вообще… Вино трудно достать?

— Кому как. Италия, она рядышком, на севере, только море переплыть. На запад — Алжир, на восток — Египет.

— О да, Абу Симбел, — загорелись глаза у присутствующих.

— На побережье контрабандист — профессия древняя и уважаемая. Но нет, пить на людях, появляться пьяным не советую. Как-то пришлось вступаться за одного майора. Выпил дома — это ладно, но он пьяным решил погулять, ну, и…

— Высекли?

— Нет, учли моё заступничество. Я сказал, что поротый офицер непременно застрелится, у нас в Советском Союзе офицерская честь — святое. Обошлись штрафом, и выслали без права въезда в страну.

— Вам-то, врачам, проще, у вас спирт, — разговор развивался непринужденно, как бабочка, порхающая с цветка на цветок.

— У нас спирт, — согласился я. — Но в «Космосе» сухой закон.

— Если кто нарушит — высечете?

— Нет. Уволим. Моментально. Чтобы не пятнали репутацию.

Затем разговор перешел на темы поприятнее. Почему я не участвовал в чемпионате страны?

— Пусть другие штурмуют эту вершину, а с меня довольно, — ответил я. — Да и устал после матча с Карповым изрядно. Потом, было много работы, здесь, в «Космосе». Полезно делать перерыв, выбраться из наезженной колеи, переключиться на другое.

И ещё была причина, которую я не назвал. Призовые в три тысячи рублей меня никак не устраивали, к тому же годичный максимум я давно выбрал. Вообще эта затея с заморозкой крупных вкладов и потолком по доходам экономический эффект дала мизерный. Не так много людей у нас ходят в богачах, по крайней мере, легально.