Защити меня от… себя!

Она сказала, что за неё некому заступиться было тогда. Тогда, да, некому. Но теперь она не права. Есть кому.

Я стану для неё всем, если она мне позволит: защитником, опорой, надёжным плечом.

А если не позволит и не простит, пусть хоть так я буду ей полезен.

И сердце моей любимой женщины не будет болеть о том, что кто-то когда-то её выкинет из квартиры, которая по праву и совести принадлежит именно ей.

Если бы я знал о её проблемах раньше, давно бы решил их. Но она так и не смогла мне довериться, открыться до конца, хотя очень стремилась.

С самого начала неверно были выбраны ориентиры в наших отношениях. И да, опять виноват я.

И как теперь изменить это, не представляю.

Ладно, с этим разберёмся. Главное — я добился справедливости с вопросом о квартире.

Когда приехал к нему, хотел ударить, но Мирон вовремя поймал мой кулак. Бить в итоге не стал, сдержался.

Дал по морде пару раз, хотя он заслуживает иного.

А очень хотелось вынуть ремень и отхлестать его по спине, как он её в своё время. Я мысленно рыдал, когда представлял, как он бил её пряжкой, как кровоточили её раны, и как на самом деле её мать ничего не могла сделать.

У меня оставалось огромное желание, чтобы и на его теле остались воспоминания о дочери в виде шрамов.

Когда он понял, что я хочу сделать, начал вопить о совести, которой у меня нет, если я ударю старого человека.

Противно. Никчёмный человек.

Выходя из квартиры дальше, я думал только об одном: как вернуть Наташу, наши отношения, и попробовать научиться доверять друг другу.

То, что происходит в моей душе — страшнее физического наказания.

Если после измены думал, что я в заднице, то теперь понимаю, я вообще в полнейшей тьме.

Самоанализ и сожаление от содеянного — теперь мои спутники каждый день. Только пустое всё это. Толку в этом, если исправить уже ничего невозможно?

Хотел королём ходить, и чтобы в душу никто не лез. Просчитался. Даже самому смешно.

Ведь она теперь там постоянно. Не только в душе, а вообще, в каждой клеточке моего тела, разума, мысли.

— Молодой человек, вы долго здесь ещё ходить сюда будете? — участливо спрашивает соседка Наташи, открывая свою дверь. — Я не в первый раз вас вижу. Зачем вы ходите?

— Здравствуйте. Моя девушка обижена на меня. Я очень хочу поговорить, но она не впускает. Понимаю, что глупо, но не выламывать же мне ей дверь. Надеюсь, сжалится и откроет, — улыбаюсь дружелюбно.

— Нет, не откроет Наташа вам. Уехала, — равнодушно добивает меня такими новостями.

— А куда? — теряюсь, хватаюсь за слова соседки как за последнюю соломинку, желая хотя бы минимально узнать информацию.

— Не сказала. Грустная была. Заплаканная. Отец, скотина, наверное, опять обидел, сбежала от изверга. Сколько можно его терпеть. Сначала над матерью издевался, теперь над ней, — охает, причитая.

«Нет, изверг, который её обидел — я».

— А вы кем ей приходитесь? — Смотрит на меня с подозрением.

«Я тот самый гад, который её обидел» — хочется сказать.

Не желая того, сам стал для Наташи самым настоящим монстром. Но этой женщине в этом, естественно, не признаюсь.

— Я её люблю, — думаю, ей достаточно информации, дальше пусть сама разовьёт в нужном направлении. — Подскажите, где мне её искать?

— Адрес, куда уехала, извините, не знаю,— кивает мне, словно прощаясь, и закрывает дверь.

Это провал по всем фронтам. Ещё одной проблемой стало больше.

Злюсь на себя. И что, Влад, тебе понадобилось сломать свою женщину, чтобы теперь всё это разгребать и понять, как она нужна тебе?

Слишком сурово для того, чтобы понять очевидное.

Наташа всё время давала мне шанс вернуться к нормальной жизни.

Она просто грамотно и планомерно, а главное — довольно терпеливо и ненавязчиво подводила меня к этому. А я не хотел этого признавать.

Дикость какая-то, но эта ситуация, в которой я потерял Наташу, открыла мне глаза, привели в чувство. И теперь осознанно я хочу этих отношений, и именно с ней: честных, открытых, настоящих. Всё, как она предлагала.

Других женщин рядом с собой даже не рассматриваю.

Я постараюсь выпросить у неё прощение. Не знаю, получится у меня или нет. Но всё для этого сделаю потом. Найти бы мне её только нужно.

Без неё всё утратило смысл, не имеет значения, ничего не хочется.

Работаю и живу на автомате, изо дня в день звоню людям, которые наняты её найти.

Мы поменялись местами.

Только тогда как она не отступала, так теперь и я буду упрям.

До победного. До последнего. До её прощения.

Глава 36

— Влад, всё нормально? Практически не появляешься у нас. У тебя что-то случилось? И Наташа… её так давно не было.

— Ничего не случилось, — не говорить же сестре правду.

— Слушай, я, конечно, знаю, что ты у нас бирюк, но не до такой же степени. Хватит закрываться, прятать то, что на сердце. Сам-то не устал?

— Не хочу говорить, Лик.

— Ой, вот только давай без этого. Не собираюсь играть в игру: «догадайся сама». По лицу твоему и поведению понимаю — какая-то серьёзная проблема. И она не связана с работой. Ты по рабочим вопросам обычно так не хмуришься. Вроде начал возвращаться к нормальному состоянию, а теперь снова как сыч ходишь. Я молчала всё это время, ждала, когда сам скажешь. Партизанить, что ли, опять? Влад, ну, повернись ко мне, — трогает меня за плечо, —у тебя проблемы с Наташей?

— Да, — а смысл врать?

— Она что, всё, съехала? — киваю, — окончательно? Закрутилась я с детьми, заходила пару раз, нет её. Вроде же жила у тебя? Или я ошиблась? Вещи её здесь видела. Обрадовалась. Хорошая девушка.

— Жила, — киваю сестре.

— Ушла? — Снова киваю. — Почему? Что случилось между вами?

— Неважно, — отмахиваюсь от неё. — Не приставай ко мне, а?

— Говори, не закрывайся, как в прошлый раз! — Молчу. — Если к ней относился как к другим, тогда зачем к нам её привозил? Я думала, ты попрощался с прошлым?

— Я тоже так думал…

— Да хватит ходить вокруг да около! — злится.

— Хреново мне, сестрёнка. Так хреново, что словно в бараний рог скрутило, не выпрямиться, — сдаюсь и иду на откровенность. Сколько можно это в себе носить. — Расскажу как есть, раз уж ты так хочешь. Но вряд ли тебе мой рассказ понравится. Помнишь, я попал в аварию?

— Ну, — кивает.

— А помнишь того мужика, который стал виновником ДТП? — кивает.— Это её отец.

— И? — непонимающе смотрит на меня. — Что дальше? Отец и отец.