Застава, к бою!

— Внимание! — Крикнул я, — Внимание на тела!

— От зараза! — Вдруг закричал Матузный и вскинул автомат.

Он стоял по правую руку от меня, в той части отделения, что двигалась по следам правой гусеницы танка.

Внезапно в цепочке засуетились и другие пограничники.

— Они встают! — Крикнул кто-то из наших.

Спустя секунду после того, как танк продвинулся на метр вперед, моим глазам открылась картина происходящего.

Душманы притворявшиеся мертвыми справа от нас, просто повскакивали с земли, стали вскидывать автоматы.

«Пытаются взять врасплох, суки» — проскочило у меня в голове.

А потом я увидел их лидера — сына Юсуфзы. Почему я решил, что это именно он?

Молодой душман, одетый в импортную военную форму с ног до головы, поднялся чуть позади остальных моджахедов. Он исступленно заорал что-то на пушту и состроил страшную физиономию.

— Отделение, открыть огонь! — Крикнул я, видя, что дух вскинул к небу руку, вооруженную тяжелой противотанковой гранатой.

В следующее мгновение, по его приказу, еще несколько боевиков изготовили к броску свои гранаты РПГ-43.

Глава 22

Пограничники открыли огонь по моему приказу.

Правая цепочка тут же сориентировалась: кто-то упал в положение лежа, кто-то стрелял с колена. Левая цепь, в которой был я, открыла огонь по духам вслед за ними.

Душманов было не так много. Поднялись человек семь-восемь. Как внезапно началась их атака, также быстро и закончилась.

Отправляя во врагов одиночные с расстояния едва ли десяти метров, я наблюдал, как пули рвут им одежду. Как те, кому досталась не одна и не две наши пули, исступлённо раскидывают руки, теряют оружие и противотанковые гранаты, заваливаются на землю.

Резкий вал нашего автоматного огня вмиг уничтожил всех, кто пытался хоть как-то сопротивляться.

Когда все закончилось, я холодно проговорил поотставшему от танка подразделению:

— Тут все. Идем дальше.

Пограничники снова построились за Т-62.

Когда и я тоже хотел занять сове место, заметил новое движение. Несколько раненых духов из тех, кто пытался закидать наш танк гранатами, недобитые, медленно зашевелились.

Я выглянул из-за брони, чтобы оценить обстановку по фронту.

Чем глубже продвигались машины, тем слабее было сопротивление духов. Они просто разбегались, почти не пытаясь отстреливаться.

Когда мы отбили их последнюю атаку — то переломили наступающим хребет. А теперь танки просто топтали любую их волю к дальнейшему сопротивлению.

«Шамабад будет и дальше стоять, — пронеслось у меня в голове в этот момент, — я смог. У меня получилось все исправить. Получилось пустить историю по новому пути».

За этой мыслью пришли и вопросы: а что еще я переиначил в ходе времени своим поступком? Чему еще суждено теперь случиться? К чему приведут меня мои же решения и действия? Ведь те, кому суждено было умирать в прошлой моей жизни, теперь будут жить. А те, кто жили — погибли.

Стерпит ли мироздание такую мою наглость? А может быть, оно дало мне второй шанс именно для того, чтобы я мог многое изменить? Чтобы события этой кровавой войны пошли иным путем?

Много времени на раздумья у меня не было, и потому я решил твердо и четко: чтобы ни случилось дальше, я с этим справлюсь. Уж если я смог предотвратить гибель Шамабада, преодолею и любые другие препятствия, что подкинет мне жизнь.

— Малюга! — Позвал я.

— Я!

— Как у тебя обстановка?

Пограничник, медленно следовавший за танком, на мгновение выглянул из-за брони, чтобы посмотреть, что твориться справа.

— Бегут, — пережевывая слова, сказал он, — духи отходят.

— Хорошо. Двое добровольцев, за мной! — Крикнул я.

Сосредоточенные погранцы стали переглядываться. Потом идти вызвались Матузный, и Миша Солодов.

— Хорошо! Остальным — продолжать выполнять боевую задачу!

Втроем мы подотстали от основной группы. Это было почти безопасно. Ведь я оценил ситуацию по фронту, перед танками, и понял, что мы можем выйти из-за брони.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, как бронемашина медленно продвигается вперед, а погранцы следуют за ней, бдительно наблюдая за каждым действием отступающих духов.

— Задача такая, — начал я, когда мы втроем присели на колено, — среди тех, кто на нас напали сейчас, есть живые. Нужно с ними разобраться.

— Добивать будем? — С мрачным удивлением спросил Солодов.

— Только если окажут сопротивление. Среди них был главарь банды. Нужно убедиться, что он больше не станет безобразничать. Потому давайте за мной. Следите за раненными. Задача опасная. Они все еще могут попытаться напасть.

Погранцы отрапортовали «есть», и мы втроем поднялись. Пригнувшись, двинулись к только что уничтоженной группе душманов, поглядывая за фронтом.

Перед носом танков еще стреляли. Пулеметы боевых машин не прекращали гнать духов, а те нерешительно отстреливались. И все же, с каждым метром, что проходила танковая цепь, бой отползал от нас все дальше.

— Проверять всех! Они могут притворяться мертвыми! — Скомандовал я.

Мы вошли туда, где среди уже умерших, лежали и те духи, которые пытались на нас напасть. Большинство, судя по ранениям и правда были мертвы.

Матузный наткнулся на одного раненного в шею духа. Опустился к нему.

— У меня тут живой! — Крикнул он.

— Не отходи далеко, — приказал я Мише Солодову и хлопнул его по плечу.

— Есть!

Мы опустились у еще живого духа. Тот уставился на Матузного бешеными глазами. Хрепел, зажимая рану в шее.

— Ему уже ничем не помочь, — констатировал я.

Дух попытался вдохнуть, хрипло втянул воздух, да так и не выдохнул. Глаза его остекленели.

Мы пошли дальше. Я выискивал среди остальных погибших именно вожака. К слову, я готов был поклясться, что видел, где он упал, сраженный чьей-то пулей, но когда мы подобрались к тому месту, тела я не наше. Зато нашел еще одного пока что живого духа.

Это был старик. Очередь разворотила ему живот, и он просто медленно и тихо умирал, глядя в небо. Когда мы к нему приблизились и опустились рядом, он посмотрел мне прямо в глаза.

Обветренное, испещренное морщинами лицо душмана был безмятежным. Он просто внимательно изучал меня взглядом. Его предсмертную агонию выдавала только рывками поднимавшаяся и опускавшаяся грудь.

— Что с ним делать? — Спросил Миша Солодов, и лицо его сделалось скорбным.

— Интересно, а сколько наших, советских солдат, этот гад убил? — Спросил Матузный.