Застава на Аргуни

Скакал казак через долину,

Через маньчжурские края…

Новиков сел за свободный столик, показал на стул товарищу, зорко осмотрелся по сторонам. Князя здесь никто не знал. Никто не подозревал, что он разведчик.

— Бутылку «Колоса»! — крикнул Новиков.

Из-за перегородки стрелой вылетел китайчонок.

— Что пожелаете на закуску?

— Чумизу!

Китаец недоверчиво покосился на Приходько.

— Чего таращишь зенки! — прикрикнул Князь. — Не знаешь, что ли? Тащи селедки с луком да мясного чего-нибудь!

Китаец проворно исчез и через минуту появился с подносом в руках.

Новиков трясущейся рукой наполнил стаканы, звонко чокнулся с хорунжим, залпом выпил, поморщился.

— Дрянь какая-то, а не водка. Деньги лупят черт знает какие, а потчуют самогонкой.

— Да, сейчас бы нашей, российской, хлебнуть, — согласился Приходько, нюхая корку.

В харчевне стоял невообразимый галдеж. Поминутно скрипела перекосившаяся дверь. Входили и выходили посетители. За соседним столом какой-то старикашка-китаец уговаривал захмелевшего фельдфебеля не шуметь. Тот, не слушая, грохнул по столу кулаком, сорвал с головы казачью, с голубым околышем фуражку, нечаянно толкнул локтем Новикова.

— Ну, ты, оренбуржец, полегче! — прикрикнул на казака Приходько.

— А тебе чего?

Приходько схватил казака, вытолкнул за двери.

— Брось ты связываться, — успокаивал Князь. — Поднимет скандал, потом будешь объясняться с полицией.

Новиков опорожнил еще стакан, распрощался с приятелем и подался на кордон.

В кабинете начальника кордона, кроме Вана, Новиков застал какого-то молодого китайца. Увидев белогвардейца, китаец моментально исчез.

Князь думал, что капитан вызвал его по неотложному делу. Но Ван Мин-до вел себя так, словно и не замышлял ничего серьезного. Он смеялся и шутил. Спрашивал о хайларских новостях, рассказывал о какой-то молоденькой китаянке, с которой приятно провел ночь.

Потом он позвал боя и приказал принести выпить и закусить.

Новиков пил много и начал уже терять равновесие. Появились свойственные ему в минуты опьянения бахвальство и задиристость.

— Ты, Новиков, брось хвастаться, — подзадоривал его более сдержанный на спиртное Ван. — Не люблю я этого в вас, русских.

— А я и не хвастаюсь. Это так и есть, — оправдывался Князь. — Хоменко дурак. На его месте я бы давно уже оставил тебя без агентуры. Самому пришлось бы ходить на русскую сторону.

— Как бы ты это сделал? — спросил Ван, и так уже лишившийся большинства агентов.

— Как? А вот так!

Новиков встал из-за стола, уставился налившимися кровью глазами на китайца, потом рванулся к выходу. Ван схватил его за руку.

— Скажи, Миша, как?

— Не скажу. Хоменко не дурак. Напрасно я его обругал. Но шею я ему все равно сверну. Вот увидишь. Помяни мое слово, дружище. Вот сейчас пойду и сверну. Понимаешь, начисто сверну. Вот так! — показал он на свою шею. — Дай мне коня, и его голова будет лежать перед тобой.

На смуглом, оспенном лице Вана появилась ироническая улыбка.

— Не веришь? — процедил сквозь зубы Князь.

— Не верю.

— Почему?

— Хоменко далеко отсюда. До него не доберешься.

Хоть и пьян был Новиков в эту минуту, но, видимо, все же сообразил, что хватил лишнего.

— Ну не Хоменко так Торопова могу порешить одним махом. Или этого чубатого большевика Панькина, — пообещал он, шатнувшись. — Дай мне твой пистолет!

— Зачем?

— Дай, говорю, не пожалеешь! — заорал Князь. — Я им сегодня такие святки устрою, что век не забудут!

— Нет! — решительно возразил Ван Мин-до, пожалев, что наступил на больную мозоль Князя. — Никаких святок. Тебе предстоит большая работа.

— А пошли вы со своей работой, знаешь куда?

— Куда?

От адреса Новиков воздержался.

— Платите гроши, а хотите, чтобы я рисковал головой. Дай пистолет!

— Где твой?

— Мой — всегда со мной. Дай на всякий случай.

— Что ты задумал?

— Хочу прогуляться в гости к Торопову. Шутку сыграю с ним ради праздника.

Пьяная блажь, распаленная звериной ненавистью к большевикам, крепко засела в голове расходившегося разведчика. Уговоры не помогали. Новиков требовал согласия на выход, но предстоящая серьезная операция, которую затевал начальник кордона с ведома Накамуры, удерживала Вана.

— Ну, чего ты боишься? Ты не знаешь меня? — твердил Князь. — Дай пистолет, коня. Через полчаса я буду там, еще через час буду здесь. Уверяю тебя, мы сегодня еще выпьем за упокой пограничных начальников. Не будь я Новиковым, если не устрою им поминок.

Ван задумался. Предложение Новикова и пугало его и одновременно манило. При известных обстоятельствах оно было даже на руку: могло помочь в предстоящей операции. Сторонник активной деморализации противника, Ван сейчас взвешивал плюсы и минусы новиковской затеи. Если он и боялся в эту минуту кого, так только Накамуры. Что скажет он?

Однако выпитое вино взяло верх над здравым смыслом: Ван вынул из сейфа и положил перед Новиковым пистолет. Потом, заколебавшись, взял обратно.

— Не надо, Михаил, рисковать, — уговаривал капитан воспламенившегося жаждой мести белогвардейца.

Ван открыл крышку радиолы, поставил какую-то бравурную пластинку на мотив лещенковского «Андрюши». Хотел отвлечь разведчика от задуманного им предприятия, но получилось наоборот. Музыку Князь любил. Она всегда действовала на него возбуждающе. Слушая музыку, он сам себе казался сильнее, значительней. Так случилось и на этот раз.

— Значит, не дашь пистолета? — спросил Новиков, направляясь к двери. — Ну и не давай. Обойдусь одним.

— Назад! — взвизгнул капитан. — Через пару дней пойдешь туда с серьезным заданием. Понял?

— Я пойду! Но при условии: не мешай мне сегодня. — Он вернулся к столу, налил вина, предложил: — Выпьем за удачу!

Ван Мин-до выпил.

— Ну посуди сам, — уговаривал Новиков. — Ни тебе, ни мне ничего не угрожает. Как только стемнеет, я пересеку границу.

Ван отрицательно покачал головой.

— Перейду границу, войду в поселок. Нарядов в это время еще не будет. Зайду на квартиру к Анисье Колотовкиной. Я встретил в Георгиевке ее родственника. Говорит, что она давно уже ждет случая, чтобы перебраться на нашу сторону. Глядишь, помогу ей!