Застава на Аргуни

Захмелевший капитан вскинул на Новикова глаза. Мысль о выводе в Маньчжурию целой семьи заинтересовала. Заметив это, Князь с жаром продолжал:

— Колотовкина живет рядом с Панькиным. Если он окажется дома, попутно пристрелю его. Представляешь, какой это переполох вызовет у русских?

Пьяному капитану план Новикова начал уже казаться заманчивым. В конце концов, не так уж плохо поднять панику на всю границу. Этак можно поправить пошатнувшуюся репутацию. Да и под шумок Князю легче будет потом проскочить на связь с «глубинкой».

…Через четверть часа белогвардеец в сопровождении Вана и нескольких солдат выехал к Стрелке. Еще через полчаса он был на месте. Оставив коней в лесу, Ван и Новиков вышли на берег Аргуни.

В Кирпичном уже зажглись огни. Где-то на окраине поселка тявкнула собака. Слышался монотонный скрип шагов. Это спокойствие на чужом берегу и подбадривало и одновременно пугало. На кордоне Новиков не чувствовал той робости и неуверенности, какие появились сейчас, при виде мерцающих огоньков на русской стороне. Он ощутил озноб.

Стоявший рядом Ван взял белогвардейца за руку, потянул за собой.

— Чего ты? — недовольно буркнул Новиков, продолжая смотреть на сопредельный берег.

— Поехали обратно, нечего зря рисковать.

— Ты что, за труса меня принимаешь?

— Не надо, Михаил Аристархович, горячиться.

Новиков вырвал руку и устремился на лед, к темневшему силуэту небольшой пристани. Потом, спохватившись, вернулся.

— О документах-то я и забыл. На, возьми, — проговорил он, выгребая содержимое своих карманов.

Быстро, не оглядываясь, Новиков пересек реку, на секунду задержался под обрывистым берегом, затем ловко вскочил наверх и спрятался под деревянным настилом пристани. Минут десять он сидел неподвижно, прислушиваясь к тому, что происходило в поселке. Но его чуткое ухо не улавливало ничего, кроме ударов собственного сердца.

Белогвардеец выполз из-под настила, осмотрелся. Надо было проскочить метров пятьдесят голого пространства, пролезть под проволочное заграждение. Он хорошо знал этот участок, не раз наблюдал в бинокль за подступами к селу, поэтому понимал, что сейчас перед ним — самый сложный отрезок пути. Удастся незамеченным проскочить это мертвое пространство — значит, все в порядке. В селе можно затеряться между постройками.

«Лишь бы не напороться на наряд!» — размышлял Князь, не сводя глаз с поселка.

Вытащив пистолет, белогвардеец пополз. Преодолев расстояние, отделявшее пристань от проволочного заграждения, он осторожно скользнул под проволоку и притаился у забора крайнего дома.

По улице прошли две девушки. Князь услышал: «Ну и пусть, подумаешь, нашел какую красавицу… Я и без него не пропаду».

Девушки скрылись за углом. Постояв еще немного, Князь двинулся за ними, намереваясь зайти к Колотовкиной. Он знал, что муж Колотовкиной расстрелян в тридцатых годах, как мятежник, а половина ее родственников живет в эмиграции.

Новиков спрятал пистолет и вошел во двор. В окне тускло светил огонек, за столом виднелась девочка, листавшая книгу. В глубине двора кто-то колол дрова. Новиков направился туда.

— Здравствуйте! — сказал он, разглядев в темноте женщину.

Она выпрямилась, опустила топор.

— Здравствуйте…

— Мне нужно увидеть Анисью Колотовкину, — спокойно произнес Князь.

— А она здесь уже не живет, — ответила женщина.

— Где же она? — голос Князя дрогнул.

— Уехала.

Расспросы могли показаться подозрительными, и он, чтобы скрыть растерянность, неопределенно промычал: «М-да!»

— Да вы заходите, может быть, я могу чем-нибудь помочь, — пригласила женщина. Она медленно пошла к двери. Князь двинулся за нею, но тут же остановился. Остановилась и женщина. Полоса света из окна дала возможность Новикову разглядеть ее лицо. Оно было усталым, но спокойным. Поймав проницательный взгляд женщины, Князь неуверенно ответил:

— Нет, я, пожалуй, пойду… Скажите, а вы не знаете, куда она уехала?

— А кто ее знает!

— Жаль, жаль, а у меня к ней поручение.

— Пойдемте, я проведу вас в сельсовет. Там можно узнать, — предложила женщина, делая шаг к воротам.

— Вы не беспокойтесь, — властно остановил ее Новиков. — Я сам схожу.

— Как вам угодно… А я хотела…

Новиков не стал ее слушать. К дому приближался топот копыт. Новиков попятился, его рука проворно скользнула в карман. Это заметила женщина.

По улице ехали два всадника. Вот они поравнялись с воротами. Всадники о чем-то разговаривали. Звучал голос сержанта Пушина.

— А вот наш председатель. У него и можно узнать, — сказала она, направляясь к воротам.

Князь преградил ей дорогу, сдавленным голосом прохрипел:

— Я сам спрошу…

Женщина остановилась растерянно. Ей уже все стало ясно. Но как предупредить пограничников? Они уже проехали.

Князь вышел за ворота. Женщина крикнула:

— Иван Емельянович, вас можно на минутку?

Пограничник круто развернул коня. Оторопевший Новиков выругался: «Ах, сука!» В то же мгновение тишину разрезало несколько пистолетных выстрелов. Над забором мелькнула тень, через секунду другая, длинная, распластавшаяся… По огороду к границе бежал человек. За ним скакал всадник. По проулку, отрезая путь Князю, мчался другой всадник.

Новиков добежал до заграждения, бросился под проволоку, зацепился за колючки. Над головой что-то забренчало, загремело. Новиков выстрелил. Всадник не то упал, не то на скаку спрыгнул.

Князь вскочил и стремительно рванулся вперед, к реке. Впопыхах он зацепил ногой за прибор пограничной хитрости. Ночную тьму осветила яркая вспышка. Кругом стало светло, как днем. При свете ракеты он увидел стремившегося наперерез ему человека. Князь добежал до обрывистого берега, бросился на лед. Вслед за ним прыгнул пограничник. Вдогонку врагу он послал длинную автоматную очередь. С маньчжурского берега раздались винтовочные выстрелы: японцы прикрывали отход своего разведчика.

Длинными, размашистыми прыжками белогвардеец приближался к линии границы. Еще несколько секунд — и он будет недосягаем. Наступил самый страшный в пограничной службе момент. Судьбу решали считанные мгновения.

— Стреляй, Слезкин! — донеслось до Новикова из-за спины.

В этот же миг прогремела короткая очередь. Она слилась с несколькими другими очередями, выпущенными пограничником, который стоял на краю обрыва и вел огонь по японцам. Князь, почувствовав резкую боль в ноге, рухнул в торосы. Не успел он привстать, как был схвачен. В нескольких шагах от границы его скрутили, обезоружили и поволокли в советский поселок.