Затерянный мир: Четвёртый (виртуальный) сезон

Значит, все те мои воспоминания, что Вы заложили в Трион, смогут ей передаться, когда придет время ей узнать Всю правду?

Да, я в этом уверен, - утвердительно кивнул профессор, попыхивая трубкой. – И, как Вы и просили, все воспоминания разом на нее не обрушатся, а придут постепенно, Вы можете выбрать время, когда и что Веронике поведать.

Я, право, не знаю, как Вас и благодарить за помощь! Ваши изобретения поистине гениальны, Артур. Чего стоит этот ваш жук-карта. Про шутки с моей памятью вообще молчу, - хихикнула Хранительница.

Ну что Вы, не преувеличивайте моих заслуг, - засмущался профессор. – Ничего бы не вышло без ваших удивительных технологий. Представляю, что бы на их счет сказал Челленджер! – Он усмехнулся. – Определенно стал бы спорить, что такого в принципе не может быть. – Он вдруг опечалился – скорее всего, вспомнил о веселеньких временах, когда они с коллегой то и дело спорили днями напролет. Как же он скучал по друзьям!

Скучаете по ним? – участливо поинтересовалась Эбигейл, без труда поняв, о чем профессор призадумался. – Не стоит, Артур. Возможно, ваши друзья будут здесь уже совсем скоро.

Я был бы рад этой встрече, - вздохнул Саммерли.

Значит, этот механический жук в итоге превратится в карту, которая укажет Веронике и её друзьям путь к Авалону? – Эбигейл решила немного сменить тему и увести профессора от грустных дум.

"Превратится" – не самый точный научный термин, но, в общем-то, Вы сказали верно. Жук станет картой, правда, на это потребуется некоторое время. Но в любом случае, всё успеется до окончания цикла и начала шторма, о которых Вы рассказывали.

Если только шторм не обгонит график…

Такое возможно?

Ничего нельзя утверждать наверняка, и отрицать тоже. Однако у меня такое чувство, что шторм начнётся раньше. А он вполне может "притянуть" за собой и окончание цикла.

И что мы будем делать, если жук, то есть моя биомеханическая машина, не успеет воспроизвести и выдать карту?

Тогда мне придётся найти способ передать Веронике свой медальон, он точно поможет… это крайняя мера. Но, пока на этот счёт думать рано. Я точно не знаю, когда нагрянет шторм, точнее это можно будет прочувствовать только через пару месяцев.

Выходит, пока полагаемся на "жука"?

Именно.

А не хотите приложить к карте записку для дочери?

Слишком долго придётся всё расписывать…

Да… Жаль, что Вы не можете просто прийти к Веронике.

Я бы и сама этого хотела. Поначалу я боялась её травмировать, со временем стала бояться предстоящих объяснений, да и Совет рекомендовал не тревожить Веронику. А теперь оставлять Авалон без Хранительницы нельзя ни на секунду.

••••

Мама? – Вероника уставилась на Эбигейл.

Обе они теперь были именно такими, как и положено. Вероника – взрослая девушка в дикарском одеянии, Эбигейл – уже далеко не молодая, но всё ещё миловидная женщина в золотистом платье, с распущёнными длинными волосами, достающими до пояса.

Окружающая обстановка опять была неясной, будто закрашенной полупрозрачной белой краской. Но ведь это неважно. Главное, что Вероника видит свою маму.

Мама, - повторила девушка и бросилась в объятья старшей Хранительницы.

Мать и дочь долго стояли, обнявшись, почти без движения. Потом Вероника недоумённо пролепетала:

Но как? Как такое возможно, мама? Ты ведь… - Она не смогла заставить себя договорить.

Умерла?
– усмехнулась Эбигейл. – Да, видимо.

Ты - привидение?..

Нет, моя хорошая. – Женщина ласково погладила золотистые локоны дочери. – Я, скорее, слепок памяти.

Как это? – захлопала ресницами дикарка.

Видишь ли, медальон Триона иногда может передавать мысли и чувства одной своей владелицы другой. Иногда он передаёт или будит воспоминания. Так случится с тобой, когда ты…

… Вспомню о папе. То есть, уже вспомнила… - Вероника едва заметно тряхнула волосами и пристальнее посмотрела на собеседницу. – Так ты сейчас ненастоящая?

Не знаю, - пожала плечами женщина и улыбнулась. – Наверное, нет. Но я – память и образ истинной Эбигейл, поэтому могу смело говорить от её имени. И, поверь мне, девочка, она всегда любила тебя, всем сердцем. – Блондинка немного помолчала. – Я люблю тебя, Вероника.

Я тоже люблю тебя, мама. – Вероника снова прижалась к женщине и закрыла глаза, на миг опять почувствовав себя счастливой и беззаботной маленькой девочкой. – Очень люблю. Спасибо, что дала возможность ещё раз тебя увидеть.

Эбигейл поцеловала дикарку в висок.

Прощай, моя девочка.

Прощай, - всхлипнула Вероника.

И через секунду девушка уже обнимала пустоту…

••••

… Веронике понадобилось какое-то время, чтобы понять, что сон закончился, что она снова в своей комнате, которую, по сути, и не покидала; полусидит-полулежит в кресле, а за «окнами» уже занимается рассвет. Девушка встряхнулась, огляделась. На несколько секунд она замерла в нерешительности, смотря на спящего Нэда. Потом осторожно встала и направилась к двери.

… Маргарит вздрогнула и резко подняла голову, убрав с лица пряди волос, потом отбросив роскошные чёрные кудри назад, за плечи. Свеча оплавилась почти до половины. Рокстон по-прежнему спокойно спал. Вот и хорошо, пусть отдыхает, впереди, судя по всему, лихие деньки. Наследница тихо дунула на свечу, потушив пламя, поднялась из-за стола, стараясь не шуметь, и лёгкой поступью вышла из комнаты.

… В гостиной они появились одновременно, только с разных концов комнаты – Маргарит со стороны своей спальни, Вероника – со стороны своей. Обе женщины остановились, каждая в «своём» дверном проёме, и уставились друг на друга. Между ними была целая комната…

Недалеко в лесу радостно и звонко защебетала какая-то райская птичка.

Будущие мамы как-то одновременно начали улыбаться, неярко, а словно понемногу. Обе опёрлись на дверные косяки, Маргарит плечом, Вероника спиной.

Значит, мы родственницы, - первой начала Лэйтон.

Кру покивала и добавила:

Дальние, суда по всему. – Да, в ней ещё осталась привычка ёрничать. Может, эта черта и вовсе никогда не исчезнет, но теперь она сделалась намного мягче.

Родственницы вновь стали пристально всматриваться друг в дружку, а потом улыбнулись шире.