Зазеркальная империя. Гексалогия

– Поистине Империя приобрела чудесную провинцию, – улыбнулся штаб-ротмистр. – Офицеры, подобно испанским конкистадорам из Америк, возвращаются оттуда увенчанные славой и отягощенные златом…

– Полноте, князь, – смутился Бежецкий, поняв, что перегнул палку. – Какое злато? Так, жалованье, то да се… Одним словом – кое-что в кармане есть.

– Не бросить ли и мне постылую столицу? – подмигнул Митя. – А что? Мой чин при переводе в армию…

– Не советую, – покачал головой Саша. – Афганистан, знаете ли, не столица…

– Но мы отвлеклись: что у нас с банкетом?

– В любой момент, – пожал плечами молодой человек. – Пока я совершенно свободен… Может быть, послезавтра?

– Увы, – князь покачал головой. – Как раз послезавтра я занят. Может быть, в субботу?

– Можно и в субботу… А чем вы заняты послезавтра?

– Стреляюсь, – спокойно ответил Вельяминов и вновь наполнил рюмки.

– Что?!! – Александр выронил из пальцев вилку. – На дуэли?

– Вы догадливы, граф. Послезавтра, поутру, у Пискаревки. С удовольствием бы пригласил вас секундантом, но, увы. Во-первых, у меня уже есть два секунданта, и отказать одному из них равносильно вызову на еще одну дуэль…

– Я их знаю? Может быть…

– Попытаетесь уговорить? Бесполезно. Первый секундант у меня – штаб-ротмистр Баргузин, а вы знаете, насколько этот незаурядный господин щепетилен в вопросах чести.

– М-мда… А второй? Уверен, что…

– Князь Лордкипанидзе, – ангельски улыбнулся Вельяминов, и Саша окончательно сник.

– Не грустите, Саша! – князь перегнулся через стол и похлопал поручика по плечу. – Вам никто не помешает присутствовать в качестве зрителя и болельщика. А упомянутые господа будут только рады увидеть вас в нашей компании.

– Но вы не сообщили второй причины, по которой я не могу секундировать вам! – спохватился Бежецкий.

– Она-то как раз и самая важная… Вы – заинтересованное лицо, мой друг.

– Как так? – опешил молодой человек. – Я возвратился несколько дней назад, отсутствовал почти полтора года…

– И тем не менее это так. Вам знаком некий Линевич, Саша?

Александр поперхнулся:

– Путеец?

– Ну, можно сказать и так. Новый товарищ железнодорожного министра.

– А как же отец… Головнин?

– В отставке. Сразу после…

– А почему вы меня спросили, знаю ли я этого господина? – спохватился Бежецкий, довольно невежливо перебив Дмитрия.

– Потому что именно с этим господином мы и стреляемся послезавтра поутру.

– С Линевичем? Из-за чего?

– Из-за кого, Саша, из-за кого.

– Так из-за кого?

– Из-за вас, – Вельяминов посмотрел на гостя сквозь рюмку. – Потому-то вы и не можете быть моим секундантом.

– Из-за меня???

– Ну да. Понимаете, мой друг, сей достойный господин вдруг воспылал страстью к печатному слову и настрочил некое эссе… Или, лучше сказать, путевые заметки, в которых описал свои странствия по Афганистану. Эта тема сейчас вызывает живейший интерес в обществе, поэтому «Русская нива» охотно печатала данные заметки в нескольких номерах с продолжением, а теперь вот, по слухам, издательство Штейглица подписало с автором контракт на издание «Афганских записок» отдельной книгой. Вероятно, не бесплатно.

– Рад за него. Это ведь не повод вызова на дуэль? Я-то тут при чем?

– А при том, что вам, Саша, сей землепроходец… или землепроходимец?.. дал такую характеристику, описал вас таким монстром… Словом, ознакомившись с творчеством статского советника и хорошо при этом зная вас, я счел возможным попросить у автора публичного опровержения клеветы. Дело было на званом обеде по одному достойному поводу, упоминать который я в данный момент не считаю нужным. Господин Линевич мою просьбу счел вздорной и не заслуживающей внимания. Пришлось нанести подлецу оскорбление действием, после чего ему уже ничего не оставалось…

– Он вас вызвал?

– В лучшем виде! На виду у стольких уважаемых людей он просто не мог не вызвать меня. А потому за мной, как за вызванным, выбор оружия.

– Но первый выстрел – за ним.

– Естественно. Но я, Саша, не верю, что этот цивильный хлыщ с сорока шагов способен попасть сюда, – князь согнутым пальцем постучал себя по лбу. – Я же, как вам известно, делаю это легко.

– А если жребий?

– Увы, нанесенное мной оскорбление этого не позволяет. Да и нужно же дать подлецу шанс?

– Вы собираетесь убить его?

– К чему? Мне еще рано в крепость. Прострелю вашему Линевичу ляжку, чтобы повалялся месячишко в постели, – и все. Думаю, этого будет достаточно, и он не будет настаивать на продолжении. Ну, а в субботу выпьем за его здоровье с друзьями.

– Он такой же мой, как и ваш, – буркнул поручик, которому затея друга не слишком нравилась: столь легкомысленно подставляться под пулю из-за чужой, в общем-то, проблемы…

– Нет, Саша, – улыбнулся Дмитрий. – Ваш. Именно ваш… Кстати, хотел бы я услышать из первых уст подробности этого вашего подвига. Ведь это за освобождение Линевича вы награждены Станиславом? Не правда ли?

Разве можно было что-либо скрыть от проницательного друга…

* * *

«…таким образом, теперь вам понятно, уважаемые читатели, сколь неприятно мне было общество этого солдафона, проявившего себя притом весьма неважно для человека, обязанного в силу вмененной ему Государем и Отечеством обязанности защищать российского подданного везде, где бы он ни находился».

Саша отбросил журнал и прошелся по комнате, заложив руки за спину.

«Какая все-таки мразь этот Линевич, – думал он, меряя комнату из утла в угол шагами. – Как гадюка. Выбрал время и ужалил. Да больно ужалил. И так, что любая моя попытка публично отстоять свое честное имя будет выглядеть смешно и глупо. Нет, тысячу раз прав Митя, что стреляется с этим негодяем!»

Он вспомнил свои переживания перед так и не состоявшейся дуэлью с Еланцевым.

«А вдруг Линевичу повезет?»

Александр прошел в библиотеку, где в шкафу, как он знал с детства, хранилась пара дуэльных пистолетов, переходящих в семье Бежецких по наследству от отца к сыну вот уже несколько поколений. Коробка из полированного красного дерева с потемневшим от времени серебряным гербом Бежецких на крышке была покрыта толстым слоем пыли, но сами пистолеты производили впечатление только вчера уложенных в гнезда, обитые черным бархатом. Вычурное изящество инкрустации, свойственное прошлому веку, потемневшая от времени сталь тульской выделки, ореховые рукояти… Поручик вынул из футляра один из не по-современному увесистых «лепажей» и поднял на вытянутой руке.