Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Не считая симпатичного лица, конечно. И непринужденной уверенности в себе. И того, как он заставлял ее смеяться — по-настоящему смеяться, без малейшей крупицы притворства. Это легкое подергивание уголков его губ, когда ему приходила на ум новая шутка… ее губы тут же начинали подергиваться в ответ, когда она гадала, что это может быть… Еще ни разу ей не удалось угадать правильно. Никто не мог удивить ее так, как он, никто не понимал все ее нужды так, как он. Она вспомнила, как ей бывало скучно, пока она дожидалась очередного послания от Суорбрека. Все эти одевания, обеды, приемы, подсчет прибылей, снова одевания, слухи, интриги, пометки в записной книжке… А потом все это взрывалось цветом, когда послание наконец приходило. Словно она была в тюрьме, когда была не с ним. Словно она лежала в могиле и оживала только тогда…

— Черт… — выдохнула Савин.

Внезапно она ощутила такую же слабость в коленках, как когда Бремер дан Горст впечатал ее в стену. Ей пришлось снова бессильно опуститься на стол, уставясь в пол, где валялись ее смятые, отброшенные в спешке трусы.

Все знали, что Орсо — тщеславный, ленивый, никчемный человек. Человек, абсолютно ее недостойный, и к тому же абсолютно для нее недоступный.

И она была по уши влюблена в него.

Часть II

«Прогресс значит просто, что плохое происходит быстрее».

Терри Пратчетт

Полно грустных историй

— Не забудь: сперва трубы по восточной стороне, — наставлял Сарлби, опираясь на свою швабру. — Эти только что погасили. Там пока что жарче, чем в печи Делателя.

Трубочист был старый трясущийся пьяница с косым глазом, от которого разило примерно поровну распивочной и братской могилой: два запаха, знакомые Броуду лучше, чем ему бы хотелось.

— Я свое дело знаю, — буркнул старик, даже не подняв на них глаза.

Он и его команда прошествовали мимо. Четверо мальчишек, перепачканных сажей, голодного вида, нагруженные щетками и прутьями. Самый маленький насвистывал на ходу. Он одарил Броуда улыбкой, в которой не хватало пары зубов; тот попытался ответить тем же, но обнаружил, что улыбки у него кончились.

— Черт побери, старый пердун все пьянее с каждым разом, как я его вижу, — заметил Сарлби, хмурясь вслед этой жалкой процессии.

— Если бы я уже не зарекся от спиртного, его вид мог бы стать решающим доводом в пользу умеренности, — отозвался Броуд.

— Вообще-то гребаный стыд, конечно, — совать в трубы таких малышей. Сколько лет этому младшему, как ты думаешь?

Броуд молча продолжал мести. В Стирии он узнал, что существует множество вещей, о которых лучше просто не думать. Самые счастливые люди, которых ему доводилось встречать, как правило, были и самыми глупыми, и едва ли это совпадение.

— Знаешь, их ведь покупают в домах призрения. Ребятишки без родни, без всякой надежды. Практически рабы. — Сарлби утер лоб и наклонился ближе к Броуду. — Им натирают колени и локти рассолом. До красноты, утром и вечером, чтобы загрубить, понимаешь? Чтобы кожа стала как стелька. Тогда они могут лазать в горячие трубы и не обжигаться.

— Да, гребаный стыд… — Приподняв глазные стекла, Броуд потер потную переносицу, потом снова водрузил стекла на место. Снаружи жарит лето, внутри весь день кипят котлы; жара в пивоварне стояла словно в печи. — В мире вообще полно грустных историй.

— Это точно. — Сарлби невесело хохотнул. — Я знаю одного беднягу, который живет в подвале возле реки, там, на Луговой улице. Так у него с потолка течет так сильно, что ему приходится каждый день отчерпывать воду, словно это не дом, а дырявая лодка! Как там, кстати, твоя семья, устроилась?

— Малмер нашел нам квартиру на горе, посередине склона.

— Поди ты! Прямо целую квартиру? — Сарлби проговорил это, высоко задрав нос и подражая говору благородных, насколько он его понимал.

— Если можно назвать так две комнаты. Они стоят денег, но моя дочка нашла себе работу горничной, и жена тоже немного зарабатывает шитьем. Шьет, правда, в основном саваны.

— Лучшая одежда в городе в последнее время.

— Верно. — Броуд глубоко вздохнул. — Лидди всегда хорошо управлялась с иглой. Да и вообще со всем, что только попадало ей в руки. Из нас двоих все таланты достались ей.

Сарлби ухмыльнулся.

— Не говоря уже о симпатичном лице, сметливом уме, чувстве юмора… Напомни-ка, а что ты вложил в ваш брак?

— Честно говоря, не имею ни малейшего представления.

— Ну что ж, тебе повезло, и твоей семье тоже. Там, на горе, жить не так уж и плохо, по крайней мере смога меньше. Кто-то же должен оказаться наверху, верно? Кто-то должен жить хорошо, пока другие страдают.

Броуд бросил на Сарлби взгляд поверх стекол:

— Ты когда-нибудь перестанешь меня доставать?

— Это не я, это твоя совесть.

— О да, конечно. Ты просто снабжаешь ее боеприпасами.

— Если ты вдруг устанешь от колющего чувства, ты знаешь, что можно сделать. — Сарлби положил Броуду руку на плечо и продолжал вполголоса ему на ухо: — Ломатели собираются, брат. Нас все больше с каждым днем. Грядет Великая перемена! Это всего лишь вопрос времени.

Броуд поежился — то ли от его дыхания на своей шее, то ли от чувства, что ему доверили тайну, то ли от ощущения рискованности обсуждаемого предмета, то ли просто от липкой жары. Когда-то он тоже хотел все переменить. Прежде, чем отправился в Стирию и узнал, что вещи не меняются так вот запросто.

— Ну конечно, — хмыкнул он. — И тогда каждому выдадут по собственному дракону, чтобы летать, и по собственному пряничному замку, чтобы жить. Чтобы можно было есть стены, если вдруг проголодаешься.

— Я знаю, Бык, я не глупец. Я знаю, как устроен мир. Но, может быть, нам удастся хоть немного распределить богатства. Вытащить этих ублюдков из их дворцов на горе, а тех бедняков — из их подвалов на Луговой улице. Обеспечить каждому человеку честную плату за честный труд. Чтобы больше не было подведенных часов и штрафов, и девочек, которых заставляют работать по ночам. Чтобы мясники не продавали испорченное мясо, пекари не разбавляли муку мелом, а трактирщики не подливали в эль тухлую воду. Может быть, нам удастся добиться хотя бы, чтобы малолетним детям не дубили кожу рассолом — уже это будет неплохо, а? Как ты думаешь?

— Да… это будет неплохо.

Броуд должен был признать, что в этой небольшой речи было не так уж много пунктов, с которыми он мог бы поспорить.

— Никогда не знал, что ты такой оратор, Сарлби.

Где-то в глубине пивоварни что-то загремело.

— Я взял слова у людей получше меня, — отозвался Сарлби. — Тебе бы прийти к нам на встречу, послушать Ткача. Вот кто быстро бы сдвинул твои мозги в правильном направлении!

Откуда-то слышались звуки, похожие на приглушенные крики.