Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Орсо взял карту, набросал поперек нее несколько слов, сложил и протянул Хильди.

— Не могла бы ты отнести это в то же место, что и обычно? — Он многозначительно повел бровями. — Приглашение в кабинет к Суорбреку. Десять монет, если доставишь быстро.

— Давайте двадцать, и оно будет доставлено вчера, — откликнулась Хильди, спрыгивая со скамьи и направляя на него подбородок, словно тот был заряженным арбалетом, а она разбойником с большой дороги.

— Хорошо, пусть будет двадцать, грабительница! Сколько я тебе уже должен?

— Семнадцать марок и восемь монет.

— Так много?

— Я никогда не ошибаюсь в цифрах, — торжественно заверила она.

— Она никогда не ошибается в цифрах, — подтвердил Танни, передвигая трубку с чаггой из одного угла рта в другой при помощи языка.

— Она никогда не ошибается в цифрах! — заключил Орсо, отсчитывая деньги.

Хильди сгребла монеты с его ладони, сунула их в свою фуражку, глубоко надвинула ее на копну золотистых вьющихся волос и выскользнула из двери, проворная, словно кошка.

— И как мы теперь будем играть без одной карты? — пробурчал Желток.

— Ты всю жизнь играешь без красоты, без мозгов и без денег, — отозвался Орсо, снова перебирая свою раздачу. — Без одной карты тоже как-нибудь управишься.

Больные места

— Кровь и ад! Где ты умудрилась заработать синяк?

Савин приложила кончики пальцев к губам. Она тщательно припудрила это место, но ее мать, столь невнимательная ко многим вещам, обладала сверхъестественной способностью замечать телесные повреждения.

— Не волнуйся, ничего страшного. Просто я фехтовала. С Бремером дан Горстом.

— Ты фехтовала? С Бремером дан Горстом?! Проклятье, ты же умная девочка, а совершаешь такие безмозглые поступки!

Савин поерзала на стуле и скривилась от боли в ребрах.

— Признаю, это действительно была не лучшая моя идея.

— Твой отец об этом знает?

— Он судил схватку. Вообще-то у меня такое чувство, что он развлекался от души.

— Еще бы, черт побери! Единственное, что доставляет ему большее удовольствие, чем собственные страдания, — это страдания других. Но зачем ты играешь с холодным оружием, вот чего я не могу понять?

— Это хорошее упражнение. Тренирует силу. Тренирует… сосредоточенность.

— Что тебе нужно, так это поменьше сосредоточенности и побольше развлечений. — Ее мать, привычным движением запрокинув голову, осушила свой бокал. — Тебе стоило бы выйти замуж.

— Чтобы какой-нибудь идиот говорил мне, что делать? Благодарю покорно.

— Ну так не выходи за идиота. Выходи за богатого, которому нравятся мужчины. По крайней мере у вас будет один общий интерес. — Она задумчиво уставилась в потолок. — Или, если уж за идиота, то хотя бы за красивого. Чтобы можно было посмотреть на что-то приятное, когда ты начнешь жалеть о содеянном.

— Ты, наверное, так и задумывала, да? — поддела ее Савин, тоже делая глоток.

— В общем-то, да. Просто, когда я добралась до прилавка, красивых идиотов уже разобрали, остался один гениальный калека.

Савин фыркнула от смеха. Это было так внезапно, что вино фонтаном вылетело у нее из носа. Она соскочила со стула, чтобы не забрызгать платье, но в результате все равно пришлось стряхивать капли на ковер — занятие, совершенно не достойное благородной дамы. Мать посмеялась над ее неловкостью, потом вздохнула.

— И знаешь что? — Она с кривой улыбкой взглянула на чудовищных размеров бриллиант в своем обручальном кольце. — Не было ни одного дня, когда бы я об этом пожалела.

В дверь коротко постучали, и в комнату скользнула Зури с записной книжкой, зажатой под мышкой. Склонившись к Савин, она шепнула ей на ухо:

— Необходимо принять несколько решений, миледи. Потом — обед со скаредной болтушкой Тильдой дан Рукстед и ее мужем. Возможность обсудить их инвестицию в канал мастера Корта.

Савин в свою очередь испустила глубокий вздох. Еще один рассказ лорд-маршала о героических деяниях на границе, и она предпочтет утопиться в новом канале вместо того, чтобы продолжать его строительство. Однако бизнес есть бизнес.

Ее мать уже налила себе новый бокал вина.

— Что там, дорогая?

— Мне нужно одеться к обеду.

— Прямо сейчас? — Мать обиженно выпятила губу. — Как это скучно, черт возьми! Я-то надеялась, что мы сможем поговорить.

— Мы уже поговорили.

— Но не так, как раньше, Савин! У меня в запасе еще сотня колкостей не хуже той, над которой ты смеялась.

Савин поставила свой бокал и вслед за Зури направилась к двери.

— Сохрани их до следующего раза, мама. У меня дела.

— Дела… — Ее мать обтерла струйку вина с бока графина и сунула палец в рот. — У тебя в последнее время сплошные дела!

* * *

— Туже! — прошипела Савин сквозь стиснутые зубы, опираясь сжатыми кулаками на туалетный столик.

Фрида за ее спиной тоже зашипела от напряжения, затягивая шнуровку.

Предстоящий обед не был официальным мероприятием, поэтому ей потребовалось только четыре горничных, чтобы одеться. Фрида в одиночку заведовала гардеробом. Лизбит была визажисткой: краски, пудры, парфюм. Метелло, горбоносая стирийка с резкими чертами лица, некогда главная костюмерша герцогини Аффойской, едва могла связать пару слов на общем наречии, но с беспримерной выразительностью изъяснялась на языке париков. Ну а Зури, помимо ее графика, следила за украшениями, а также в целом за тем, чтобы другие ничего не напутали.

— Мастер Тардиш пишет, что литейная не выдержит конкуренции, если не получит еще пять тысяч марок на новые машины, — сообщила она, встречая в зеркале взгляд Савин.

Та нахмурилась.

— Мне не понравилось, как он говорил со мной во время своего последнего визита. Сам словно каланча, а нос задирает еще выше.

Савин подняла лицо навстречу склонившейся к ней Лизбит. На тыльную сторону руки горничной, словно на мольберт, были нанесены различные оттенки теней для глаз; она принялась за работу, деликатно касаясь век госпожи кончиком мизинца.

— Сообщи ему, что я продаю свою долю. Если он приползет ко мне на коленях, я, может быть, передумаю. — Она ахнула, когда Фрида снова налегла на завязки ее корсета, едва не стащив ее на пол. — Некоторым людям коленопреклоненное положение подходит гораздо больше… Туже, Фрида!

— На коленях все выглядят лучше. Именно это мне всегда так нравилось в храмах.

Зури отложила записную книжку, шагнула к ней, крепко намотала тесемки корсета на руки и уперлась коленом в спину Савин.

— Выдыхайте.