Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— Могу ли я предложить… вашему августейшему величеству… — Она принялась рисовать пальцем на столешнице волнистую линию, что, вероятно, должно было каким-то образом его возбудить. — …Что-нибудь особенное?

Орсо вздохнул:

— В плане потрахаться?

— Это то, чем мы здесь занимаемся.

Девушка, восхвалявшая достоинства компромиссов, обратила к Орсо слегка отчаянную улыбку. У него поникли плечи.

— Знаете, я даже не уверен, что у меня получится. Дело не в вас — не в ваших девушках. Дело во мне. Простолюдины, дворяне, Старикланд, Инглия, Срединные земли — все меня просто ненавидят!

— Кажется, в Вестпорте все же решили, что вы им нравитесь? — спросила Хильди.

Орсо не обратил на нее внимания. В его нынешнем настроении ему нужно было слышать только плохое.

— Вот уж воистину Союз! Объединенный общей нелюбовью к своему королю.

— Для этого короли и существуют, — сказал Танни. — Что вверху, что внизу, нам всем нужен кто-то, кого можно во всем обвинить.

— А мне тогда кого винить? — вопросил Орсо.

— Кого захотите, — пробормотал Желток, хмурясь в свои карты. — Вы же король.

— Что Закрытый совет, что Открытый, даже мальчишка, который выносит мой чертов ночной горшок, — не удивлюсь, если все они думают, что я просто…

— Да какое кому дело до того, что они думают? — заорал Танни, рывком подавшись вперед и тыча в Орсо чубуком трубки. — Главное, черт побери, чтобы они повиновались! Ты король, парень! Не я, не Желток, не Лео-мать-его-дан Брок! Ты! И, наверное, у того, чтобы быть королем, есть свои минусы, но поверь мне, бывают работы и похуже!

— Ха! — хмыкнула одна из девиц, поправляя свой корсет.

— Эта твоя треклятая жалость к себе! Это было забавно, пока ты был кронпринцем, но королю, мать твою растак, это совсем не к лицу. — Танни попытался затянуться, обнаружил, что трубка погасла, и сердито выбил пепел прямо на столешницу. — Возвращайся в свой дворец и принимайся за дело! Нам тебя, конечно, будет не хватать, но этим милым дамам нужно зарабатывать себе на хлеб, а ты отпугиваешь посетителей.

Воцарилось долгое молчание. Орсо обвел взглядом комнату. У всех — у девушек, у рыцарей, у мадам, у Хильди с Желтком, даже у Бремера дан Горста — на лицах было одинаковое выражение: губы плотно сомкнуты, а глаза широко раскрыты. Выражение, которое явно говорило: «Я не могу поверить, что он это сказал, но это несомненно следовало сказать».

— Понимаю. — Орсо бросил свои карты на стол и встал, лишь слегка покачнувшись. — Горст, мы возвращаемся во дворец. Хильди, проследи за тем, чтобы всем заплатили за потраченное время, хорошо?

Она нахмурилась:

— Вы уже должны мне шестьдесят…

— Думаю, мы оба знаем, что я всегда плачу свои долги.

— Правда?

— Я поговорю с лордом-канцлером и прослежу, чтобы тебя вписали в бюджет. Как тебе такой вариант?

Когда рыцари загрохотали вниз по лестнице, выходя на улицу, Орсо наклонился ближе к Танни:

— Спасибо тебе, капрал.

Не поднимая головы от своих карт, Танни ворчливо кивнул:

— Обращайтесь, ваше величество.

Любимица трущоб

— Доброе утро, ваша светлость, — сказал Лео, выходя на балкон.

— Доброе утро, ваша светлость, — отозвалась Савин.

Он уселся напротив нее за накрытый к завтраку стол и осторожно вытянул ногу. Савин слегка поерзала, стараясь не показывать собственного неудобства. Конечно, если в корсете приятно находиться, это значит, что он не выполняет свои функции, но у нее уже начинал ощутимо выпячиваться живот. Савин стала гораздо мягче с тех пор, как перестала фехтовать. Однако стоило ей почувствовать в руке клинок, как ей тут же вспоминался Вальбек. Как она потной ладонью стискивала рукоять, лихорадочно пытаясь выломать неплотно пригнанную доску, а люди за дверью вопили, жаждая ее крови…

— Итак… — Лео нахмурился, глядя вдоль Прямого проспекта, с утра пораньше уже кипевшего жизнью. Потом издал беспомощный смешок. — Значит, мы женаты.

Изгнав из головы отвратительные воспоминания, Савин подняла руку с новеньким кольцом, которое ей сделали на заказ. Утешительно-гигантских размеров камень блеснул в лучах утреннего солнца.

— Похоже на то.

— И что теперь?

— Я бы рекомендовала форель.

— А потом?

— Дай нам с Зури еще неделю, чтобы уладить мои дела здесь, — а потом в Инглию.

— А там ты начнешь улаживать мои дела?

— Там я буду помогать тебе улаживать твои дела. — И к тому же там, возможно, люди меньше заботятся о внешности, и Зури не придется так сильно налегать на шнурки ее корсета. — Пожалуй, будет лучше, если мы уедем до повешения Веттерланта.

— Я бы и извинения его величеству тоже отложил подальше.

Савин сделала гримасу:

— Надеюсь, мои… прошлые отношения с королем не…

— Если он настолько глуп, что позволил самой прекрасной женщине в Союзе проскользнуть у себя между пальцев, то мне его просто жаль.

И Лео улыбнулся ей своей широкой, мальчишеской улыбкой, той, что превращала шрам на его щеке в небольшую морщинку.

Савин поняла, что тоже улыбается в ответ, и даже не особенно притворяясь.

— Это… очень любезно с твоей стороны — говорить так.

— Только не думай, что так будет всегда. — Лео положил себе на тарелку кусок форели и пососал вилку. — Льстец из меня не очень-то.

— О, я думаю, ты можешь преуспеть в любом деле, если возьмешься как следует.

Лео улыбнулся еще шире:

— Очень любезно с твоей стороны говорить так.

— Ну я-то одна из лучших льстецов в Союзе, спроси кого угодно.

Он рассмеялся и принялся за еду — и, в общем-то, на него было довольно приятно смотреть. Такой сильный, здоровый, симпатичный. Никаких следов вчерашнего гнева. За исключением, может быть, розоватой царапины, оставшейся на щеке от ее ладони. Похоже, у Молодого Льва бывали приступы дурного настроения, но быстро проходили, как грозовые тучи, набегающие на суровые северные долины и тут же уносящиеся прочь, вновь открывая небо сияющему солнышку. С таким материалом она могла работать. В конце концов, у кого не бывает дурного настроения? Савин сама пребывала в дурном настроении с тех самых пор, как вернулась из Вальбека.

На балкон вышел Гарун, с трудом протиснувшись в дверь — для этого ему пришлось свести вместе свои огромные плечи.

— Леди Савин, к вам пришел Спиллион Суорбрек.

Несколько месяцев, проведенных в Адуе, и у него уже почти не осталось акцента.

— Спасибо, Гарун, ты сокровище. Пришли его сюда.

Лео нахмурился ему вслед:

— Не уверен, что твои слуги хорошо приживутся в Инглии.

— Инглии придется просто свыкнуться с ними. Гарун и Рабик — братья Зури, и это одни из самых усердных, добросовестных и надежных людей, которых я знаю. Гарун раньше служил офицером в императорской армии, если не ошибаюсь, а Рабик творит настоящие чудеса с лошадьми. Что касается Зури… — Зури была для Савин самым близким человеком, и одна мысль, что ей где-то могут быть не рады, вызывала у нее желание растереть это место в порошок. — Она просто незаменима. Если ее не будет, мои деловые интересы пострадают больше, чем если не будет меня. Я готова без сомнений доверить ей наши жизни.