Земные наши заботы

— Смотрите, это у нас экономический район страны. Любой, потому что в

любом экономическом районе уже сегодня действует производственный комплекс с

устоявшимися связями предприятий, добывающих сырье и его перебатывающих. Вот

вам и цепочка: железная руда — чугун — сталь — прокат — литье — машины. Или:

уголь — кокс — продукты коксобензольной химии — пластмассы. — Перевернул

листок. — Схематически эти системы и сегодня напоминают экологическую

пирамиду, где на каждой стадии происходит образование отходов, в результате

чего общая масса продуктов верхнего этажа меньше предыдущего... Так вот,

анализ степени замкнутости производств с точки зрения круговорота веществ и

позволит произвести их классификацию, разработать принципы рационального

комбинирования производств и изучить процессы замещения одних

технологических схем другими...

В кабинет продолжали входить. Профессор то и дело отвлекался, чтобы

решить срочные вопросы по оборудованию лаборатории, распорядиться о поездке

группы молодых ученых на практическую конференцию по использованию природных

ресурсов в зоне Байкало-Амурской магистрали.

— О чем разговор пойдет на конференции? — поинтересовался я.

— Тревожным должен быть разговор... — со вздохом ответил профессор, дал

отъезжающим несколько советов, а уж потом опять ко мне, продолжая мысль,

только что высказанную при напутствии молодых коллег: — Надо думать, не за

горами время, когда ни один план не будет утверждаться без предварительной

экологической экспертизы. Но сначала нужно создать модель — управляемую

экспериментальную экологическую систему. Ибо без математического

моделирования, как говорил советский ученый-геохимик А. П. Виноградов, не

будет никакой теории процессов, а следовательно, и науки, со всеми

вытекающими отсюда последствиями. А значит, не выявить ту бесконечность

связей и зависимостей сообществ живых организмов и окружающей их среды от

тех неживых веществ, которые имеются в самой природе, и от тех, которые

выделяются производством, нарушая естественное соотношение химических

элементов в биосфере.

— Кто «питает» эту науку? — поинтересовался я, ожидая услышать

прославленные имена.

— А вот эти молодые люди, — кивнул он с улыбкой на входивших и выходивших

ученых и студентов, рядом с которыми и сам профессор выглядел лишь немногим

старше. Молодой, порывистый, энергичный в движениях и жестах, вовсе не тот

«профессор», какого мы привыкли видеть в кино, даже без седины в черных

волосах. С той же улыбкой, смутив присутствующих, добавил: — Известность и

именитость у них впереди. — И, вскинувшись, как будто я этому не поверил,

стал доказывать: — А что вы думаете? Уже сегодня они близки к созданию

математической модели водных экологических систем. И помогла нам в этом

уникальная установка, которую создали ученые физического, биологического и

геологического факультетов нашего университета. Так, Вячеслав Викторович?..

Вячеслава Викторовича Алексеева, к которому обратился профессор, я принял

за студента-выпускника, озабоченного прохождением дипломной работы. Ошибся,

он оказался, ученым секретарем научного совета «Человек и биосфера», старшим

научным сотрудником физического факультета. Он-то и показал мне потом

уникальную установку, в создании которой принимал самое деятельное участие,

а теперь — в опытах на ней по математическому моделированию сложных

биологических систем.

В лаборатории я с интересом разглядывал эту самую установку, гордость

ученых МГУ. Закрытый бассейн с системой регулировки температуры и

освещенности воды на всю глубину. Автоматические измерители: датчики,

фотоэлементы, передвигающиеся оксиметры, зонды. Они непрерывно регистрируют

физические, химические и биологические характеристики среды в любой части

бассейна. Эти данные так же непрерывно фиксируются самописцами и день и два,

неделями и месяцами. И никакой романтики. Да и жизни в воде вроде бы

никакой.

Вячеслав Викторович охотно рассказывал, как физики, гидрохимики и

биологи, поставившие эксперимент, добивались, чтобы бассейн жил той обычной

жизнью, которую можно наблюдать и в естественном водоеме. Мельчайшие

водоросли, которые приводят к цветению воды в реках, озерах и

водохранилищах, росли, развивались, обильно насыщали воду кислородом. Потом,

отмирая, так же быстро потребляли его, что приводило к дефициту кислорода в

придонном слое. Потом усложнили экосистему, включив в ее состав мелких

ракообразных — дафнии. Попав в бассейн, они тут же начали поедать

микроскопические водоросли. И сложилось устойчивое равновесие среды:

кислород, выделяемый водорослями за счет фотосинтеза, расходовался на

дыхание ракообразных и окисление органических остатков...

Так в эксперименте была воссоздана картина распределения веществ в

водоеме с учетом протекающих в нем биологических процессов. Нет, не просто в

водоеме, а, скажем, в Можайском водохранилище или в Байкале.

Я полюбопытствовал, почему установка создана в университете, а не в

каком-нибудь научно-исследовательском коллективе.

— В любом, даже очень крупном специализированном институте, — ответил

молодой ученый, — нет такого полного набора специалистов, способных

осуществить комплексное исследование разнообразных процессов, связанных с

функционированием природных экосистем, исключающего односторонность и

разрозненность в изучении и прогнозировании последствий хозяйственной

деятельности человека.

Да, университет с его факультетами, кафедрами, лабораториями представляет