Зеркала и галактики

Мишель невольно качнулась к нему, однако устояла на месте.

– Это еще что? – возмутился Гайда. – С какой стати не подчиняешься?!

Он был смешон в своем нелепом гневе, но Мишель не могла над ним посмеяться. Ее единственное оружие оказалось недосягаемо – демон забрал над ней власть. Гайда самодовольно вздернул голову.

– Что, съела? Ничего против меня не можешь, так и знай! – Он двинулся к ней.

Мишель попятилась. Белокурый демон наступал. Два бандита-телохранителя подались в стороны и встали истуканами у двери, похожие не то на роботов, не то на зомби. Демоны не берут в услужение обычных людей…

– Гайда, остановитесь! – Очнувшийся Тони приподнялся на руках.

Отступая, Мишель оказалась рядом с ним. Чтобы открыть дверь, надо было перешагнуть через его тело. Только бы выбраться отсюда, убежать, позвать на помощь…

– Хочешь, чтобы твой милый умер? – громыхнул Гайда, будто горный обвал.

Тони схватился за горло, царапая кожу в попытке растянуть невидимую петлю. «Не надо!» – мысленно крикнула Мишель. Лицо Тони наливалось синевой, он даже не хрипел – видимо, была намертво перекрыта гортань. «Пощадите его!» – взмолилась Мишель по-прежнему в мыслях, поскольку голос не повиновался.

Гайда расцвел. Ореховые глаза засияли, лицо смягчилось и неожиданно оказалось красивым. Нездешняя, нечеловеческая красота пришедшего невесть откуда демона.

– Можешь забрать своего милого, – благосклонно улыбнулся он. – С ним все кончено.

В нелепой надежде, что их обоих теперь пощадят, Мишель опустилась на пол, обняла Тони за плечи. Гайда не сводил с нее сияющих золотом глаз.

– Я люблю тебя, – прошептала Мишель. Эти слова один раз уже вырвали Тони из-под власти Гайды. «Люблю тебя» – талисман, призванный защитить от демона. – Я люблю тебя, Тони, слышишь? – Она до смерти боялась Гайду, с обеих сторон над ней нависали зомбированные бандиты – однако клятва верности была принесена, и Мишель с отчаянным упорством твердила: – Люблю тебя!

Тони услышал; заклятье демона спало. Он поднял голову, сбросил обнимавшие его руки Мишель, лицо исказила ненависть. Тони взвился – но удар дубинкой по голове снова швырнул его на пол. Благостная улыбка на плоском лице амбала даже не дрогнула.

Внезапная слепая ярость подхватила Мишель и бросила к Гайде. Протянув руки, она метила в горло, но встретила пустоту и наткнулась на стену. Ускользнувший демон одарил ее восхищенной улыбкой:

– Что за женщина!.. Лежать! – рыкнул он на шевельнувшегося Тони.

Его лицо напряглось, утратило только что бывшую красоту, а Тони с криком покатился по полу. Его как будто охватило незримое пламя: он извивался и охлопывал себя, точно пытаясь загасить огонь.

– Нравится? – спросил Гайда у Мишель. – Это ты натворила.

Она стояла, прижимаясь к стене, едва дыша. Демон обратил взгляд на нее, и Тони утих, затем вновь приподнялся. Мишель увидела его серое лицо.

– Не мучайте ее, – вымолвил он хрипло. – У вас довольно других игрушек. Гайда! Неужто вам мало меня?

Демон презрительно скривил губы.

– На что ты мне сдался? Вечно одно и то же. Я от тебя устал, – он взмахнул рукой, отметая Тони, как ненужную вещь.

Бандиты-зомби разом шагнули вперед, нагнулись, ухватили Тони подмышки и оттащили в угол. Амбал с благостной улыбкой тюкнул его дубинкой повыше виска, и Тони завалился набок.

Мишель смотрела, оцепенев. Происходящее было невероятно, немыслимо. Мишель Вийон – и жиголо, Мишель Вийон – и демон…

Гайда усмехнулся.

– Однако ты и впрямь очень хороша, – заявил он. – Пойдем-ка, свет мой; где у тебя спальное место?

Мишель ахнула. Гайда без конца талдычил, что она ему нравится, – но до сих пор в ее уме эти вещи не сложились.

Гайда хохотнул.

– Полагаешь, будто демоны не берут себе обычных женщин? Ошибаешься.

Он взял Мишель за руку, и от его пальцев как будто потек горячий яд. Мишель дернулась. На самом деле она рванулась изо всех сил, но ослабевшее тело не слушалось.

– Пойдем, милая. – Лицо Гайды вновь засветилось нечеловеческой красотой. – Смелей. Я тебя не обижу.

– Тони! – всхлипнула Мишель, словно он мог ее защитить. – Тони!

Гайда затрясся от беззвучного смеха, затем грубо притянул к себе упиравшуюся девушку. Взвизгнув, она попыталась разжать его пальцы. Тони открыл глаза.

– Иди с ним, – губы еле двигались. – Не бойся. Гайда потратил много сил и устал.

Потратившийся на порабощение чужой воли демон не в силах овладеть женщиной? Мишель зашлась от хохота – и поняла, что свободна. Демон отпустил ее и попятился.

– Замолчи!

Мишель хохотала. Бритоголовый зомби снялся с места и принялся хлестать ее по щекам. Она продолжала хохотать, пронзительно и оскорбительно донельзя.

Удар – дубинка опустилась Тони на спину. Мишель оборвала смех.

Гайда фыркнул, как разозленный козел; сверкнул глазами на нее, затем на Тони. Подошел – и рывком поставил его на ноги. Процедил:

– Даже если ты что-то знаешь, ни к чему трепать языком. – Он тыльной стороной ладони ударил Тони по щеке: – Свободен. Ты демону больше не нужен. Не двигаться! – Гайда выхватил излучатель и уткнул ствол пленнику в грудь.

Мишель поняла, что Тони в самом деле стал свободен от власти белокурого демона, раз тому для защиты требуется человеческое оружие.

– А теперь скажи: я тебе когда-нибудь лгал? Говори: лгал?

– Нет, – признал Тони.

– Я в жизни ни столечко не соврал, – с гордостью объявил Гайда. И с садистской улыбкой добавил: – А она лжет. Она тебя не любит. – Держа Тони на прицеле, он отступил к молчаливым зомби и повернулся к Мишель. Глаза его засветились, вокруг головы зазолотилось прозрачное облачко, в котором мельтешили черные мушки. – Ты его обманула! – высокомерно бросил демон. – А он тебя предал. – Золотое сияние погасло, мушки рассеялись. – Пошли, – велел Гайда своим бандитам и вышел из дома.

Мишель с Тони смотрели друг на друга. Тони опирался ладонью о стену, его покачивало; Мишель дрожала и вжималась в стену напротив.

– Гайда сказал правду, – заговорил он. – Ты меня обманула. Зачем?

У Мишель подкосились ноги; она сползла по стене и села на корточки. Тони дорог ей, как никто другой. Но какими словами его убедить?

– Зачем? – повторил он с болью.

– Затем, что дура! – выкрикнула она. Всплеснулся ужас: что она несет? Как можно?! А слова выскакивали сами собой, неуправляемые, чужие: – Подлец! Вез меня Гайде в постель! Знал же, ублюдок, все знал! – Она закусила язык, ощутила вкус крови. Это не она кричит, это – демон. Отвратительные слова теснились в горле, рвались наружу, жгли огнем. Мишель зажала рот ладонью, но злобные упреки прорвались к губам, смели преграду: – Я хотела тебя защитить – а ты даже не пытался бороться! Посмел сказать «Иди с ним»! Будто я жиголо, а не ты! И валялся бы тут на полу, пока он надо мной издевался!