Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
Вскочив в седло, шут умудрился изобразить престранный поклон, потом ударил лошадь пятками по бокам и сорвался в карьер. Проводив его взглядами, путники принялись заводить своих лошадей на паром. Животные волновались, перебирали копытами и трясли головами. Джинджер была с ними полностью согласна: паром не вызывал в ней никакого доверия. Переправившись на противоположный берег следом за лошадьми (ведьма всю дорогу цеплялась за веревочное ограждение), путешественники вновь взобрались в седла. Адмар занял место во главе отряда, сделавшись еще прямее, еще скованнее и еще страшнее. Джинджер подъехала к нему ближе, но заговаривать
— Это традиция куритских поморов, — пояснил Адмар, не оборачиваясь. — Так они просят защиты для своих рыбаков у духов ветра. Даже и не знаю, как этот обычай попал сюда, но Уилл хорошо придумал. Ленты никого не насторожат.
Ехавший сразу за Джинджер лорд Бенжамин процедил что-то сквозь зубы. Едва они только сошли с парома, он помрачнел, и теперь ехал, глядя прямо перед собой. Впрочем, ведьма легко могла его понять: ненавистный Палач мог теперь безнаказанно ему приказывать. Хотя пока Адмар и не злоупотреблял появившейся властью, Бенжамин ежесекундно ждал того момента, когда Палач вздумает отыграться.
Проехав примерно полнэя, Адмар остановился и спрыгнул на снег. Поводив в воздухе рукой, он сокрушенно покачал головой и поцокал языком.
— Дальше пешком. Старик поставил защиту, и всадников она не пропустит. И… — музыкант ссутулился. — Меня возможно тоже. Милорд Бенжамин, идите первым.
Лорд-наемник с подозрением осмотрел дорогу, уводящую в сумрак между деревьями. Он явно ожидал подвоха и от Адмара, и от тропы, и от старика-барда.
— Бросьте, юноша! — раздраженно отмахнулся музыкант. — Я найду способ избавиться от вас, если понадобиться. Старый Мартин — безобиднейшее создание.
— Тогда чего ты боишься? — насмешливо спросил Бенжамин.
Адмар пожал плечами.
— Все относительно.
Бенжамин фыркнул, спешился и пошел вперед, ведя своего коня под уздцы. За ним последовали Филипп и сомнамбула-Беатриса. Джинджер задержалась и пошла в ногу с музыкантом.
— И кто он, этот бард?
— Старый колдун, — Адмар негромко хмыкнул. — Колдуны у вас не в чести, верно? Его высоко ценили мои родители за знания. Кроме того, он был астрологом и картографом. Тридцать лет назад и те и другие были в большом почете. Хотя, боюсь, сейчас он — выживший из ума старик.
Джинджер осторожно коснулась руки музыканта, затянутой в перчатку. Та дрожала. А все приметы по-прежнему указывали на благополучное разрешение дела и на полезную встречу и ценное знакомство. Ведьма отдернула руку и прибавила шагу.
Вскоре за деревьями показалась хижина, сложенная из древних, почерневших от времени бревен. Над крышей из дранки, серебристой от старости, поднималась кирпичная труба, и над ней вился дымок. Перекошенная дверь была приоткрыта, и из домика тянуло теплом, запахом похлебки на травах и чем-то еще таинственным. Так выглядели обычно дома ведуний и знахарок, разве что у тех к трубе обязательно был привязан пук полыни, а на дверном косяке покачивался снятый навеки перстень.
Бенжамин постучал.
— Я ждал вас, — бодро ответил голос, показавшийся Джинджер смутно знакомым.
Дверь со скрипом распахнулась, и на порог вышел худой старик, в Каэлэде обманувший ее на десять монет, а потом указавший им
на озерные легенды. Цепкий взгляд его глаз перебегал с одного лица, на другое.— Лорд из Тура, миледи Беатрис, и вы, госпожа ведьма…. Что ты здесь делаешь? — взгляд замер на лице Адмара.
— Если ты ждал нас, что же ты удивляешься мне? — холодно спросил музыкант.
— Звезды не сообщают подробностей, — парировал старик.
— Тогда я предпочту полагаться на госпожу Элизу.
Джинджер почувствовала себя неуютно, когда глаза старика впились в нее.
— Проходите, — сказал он. — Не обессудьте, у меня гости.
Он распахнул, насколько это было возможно, дверь и пропустил путников внутрь, в распаренное тепло хижины. Большую часть передней комнаты занимал стол. Половина его была накрыта к обеду, а вторая — завалена пучками трав, всевозможной травнической посудой и обрывками бумаги. Не сразу, но Джинджер разглядела и тех гостей, о которых говорил маг. Оба они были одеты в темное, к тому же у обоих были темные — у женщины так просто черные — волосы.
— Мэтр Ноэль, странствующий эксперт, и госпожа Фрида, — представил старик небрежно. Имена вновь прибывших он даже называть не стал. — Садитесь к столу, сейчас будет готов чай.
Бенжамин бережно усадил сестру и устроился на краю лавки. Филипп сел с другой стороны. Они как всегда окружали Беатрису повышенным вниманием и заботой, и это вызывало у Джинджер что-то среднее между завистью и отвращением. Она села, стараясь держаться поближе к Адмару, и принялась украдкой разглядывать темную пару напротив. Мужчина с отрешенным видом смотрел на огонь, а женщина наоборот с любопытством разглядывала гостей.
— Что с бедной девушкой? — спросила госпожа Фрида. Голос у нее был глубокий, и дополнительное очарование ему придавал легкий имперский акцент, делающий слова четче и объемнее. Даже Джинджер поддалась на очарование этого голоса.
Бенжамин открыл уже рот, чтобы, судя по взгляду, рассказать все, но опомнился. Насупившись, он процедил:
— Мы пришли поговорить об этом с господином Мартином.
— У меня нет секретов от добрых друзей, — ответил старик, водружая чайник на центр скатерти. — Они пришли, чтобы узнать, как спасти эту девушку. Не правда ли, милорд Бенжамин?
— Почему вы не сказали нам все сразу? — сухо спросил лорд-наемник.
— То, что просто получается, просто теряется, — отмахнулся старик и повернулся к Адмару. — Не так ли, мальчик мой, Фламиан.
Музыкант покачал головой и примирительно похлопал Бенжамина по сжатой в кулак руке.
— Спокойно, юноша. Мы пришли, мастер Мартин, чтобы узнать о Круглом озере.
Старик неспешно разлил чай по толстостенным кружкам, опустился на единственный стул во главе стола и подергал себя за кончик ведьмовского, крючковатого носа.
— Вот, значит, как…
Странное дело, но Фламэ не мог отвести глаз от сидящей напротив женщины. Она была необыкновенно, пугающе красива. Волны иссиня-черных волос обрамляли смуглое лицо, на котором сияли похожие на изумруды глаза. Грудь была утянута, и открыта гораздо сильнее, чем это позволялось в Империи. Между идеальной формы ключицами лежал на серебряной цепочке медальон. Фламэ моргнул, стараясь сбросить наваждение, и перехватил взгляд мужчины. Спутник красавицы, кажется, откровенно развлекался.