Зеркало королевы Мирабель

— Мастер Мартин, — заговорил он. В его речи акцент чувствовался сильнее. — Может быть, ты заодно поищешь карты и для нас.

— Я прекрасно все помню! — разозлился старый бард. — И безо всяких карт!

— Не сомневаюсь, — усмехнулась женщина. — А пока вы рисуете их заново, мастер, поскольку у нас не такая хорошая память, позвольте, я взгляну на бедную девочку.

Поднявшись, она, прихрамывая, обошла стол и склонилась над леди Беатрисой. Узкая рука коснулась волос девушки. На безымянном пальце блеснул тяжелый перстень с вишневого цвета альмандином. Ведьма. Травница. Несколько секунд ведьма перебирала спутанные за день волосы Беатрисы, а потом помрачнела.

— Отнесите ее на постель. Ноэль, согрей воды. Мастер, у вас найдется немного руты?

Несмотря на свою хромоту, двигалась ведьма стремительно. Смахнув со второй половины стола часть бумаг, она принялась споро перебирать пучки трав.

— Быстрее! Иначе уже можете ничего и не искать!

Встревоженный Бенжамин стрельнул глазами на перстень, подхватил сестру на руки и пошел следом за старым магов вглубь дома. Филипп последовал за ним. Ведьма проследила за ним мрачным взглядом и проворчала:

— Сколько народу, а толку — чуть. Чем вы поддерживали ее силы?

Она, пробежавшись взглядом по комнате, безошибочно выбрала Фламэ.

— Чем, мессир?

— Сухая полынь.

— Неплохо, — одобрила ведьма. — Но недостаточно. Ноэль, ну же!

Мужчина со вздохом снял котел с огня и понес его к столу. Джинджер придвинулась ближе к Фламэ и шепнула:

— Почему мы им доверились?

— А вы умеете бороться с ураганами? — тихо спросил музыкант, следя за травницей слегка завороженным взглядом. Определенно — ведьма.

Его собственная ведьма дернула его за рукав. Повернув голову, Фламэ натолкнулся на весьма недовольный взгляд.

— Мы ведь здесь по делу?

— Конечно, — Фламэ поднялся. — Пойду, выпрошу у Мартина карту. Не убьет же он меня, в самом деле. Столько лет прошло.

* * *

Проводив его взглядом, Джинджер уставилась на складку на скатерти. Видят духи, еще никого в жизни она так не ревновала. Это вызывало странные, противоречивые чувства. Ей одновременно было противно, и как-то томительно-приятно. Ревность вызывала совершенно непонятное удовольствие. Кое-кто из приятельниц Джинджер — подруг у нее не было — говорил, что ревность по-своему прятное чувство. До этой минуты она не верила.

— Сестра, — услышала она, — вы не поможете мне?

Черноволосая бесстыдница стояла совсем рядом, протягивая ей ступку. От травницы пахло пряностями, и немного — горько-сладкими симперскими духами, как от знатной дамы. Огонь очага отражался в темно-красном камне перстня и бросал искры на угольно-черное платье. Шелк. Не иначе, как спутник ведьмы — какой-нибудь принц.

— Конечно, — сказала Джинджер, поднимаясь. Следовало чем-то занять руки. Может и голова прекратит думать о глупостях.

Эксперт исчез, скорее всего, тоже ушел в дальнюю часть дома, и женщины остались одни. Травница перебирала какие-то травы, не глядя на Джинджер, а потом вдруг протянула руку.

— Циннамон.

Джинджер на секунду оторопела.

— Третья круга Слышащих?!

Травница расхохоталась.

— Теперь всего лишь четвертая.

Третья, да пусть и четвертая, в круге целительниц! Бывшая, к тому же, несколько лет главой своего круга в Империи, самом тревожном месте на всем Амулете! Что ж, тогда неудивительно, что она обладает таким колдовским очарованием. Джинджер не знала, власть ли наделяет старших сестер таким качеством, или по этому очарованию их отбирают, но и глава ее собственного круга была пугающе прекрасна. И непререкаемо авторитетна.

— Джинджер. Из круга Видящих, — представилась она наконец. — Сейчас меня называют Элизой.

— А меня всегда называли Фридой, — усмехнулась травница. — Как там петрушка?

Джинджер протянула ей ступку с перетертой травой.

— Это снадобье поможет кры… леди Беатрисе?

Фрида пожала плечами.

— Едва ли. Мы пока не научились травами излечивать от смерти, снимать подобные проклятия и возвращать возлюбленных. Последнее, кстати, особенно насущная необходимость. Не передашь мне ягоды рябины, сестра? Благодарю. Все, что я смогу, это вернуть бедняжке хоть отчасти человеческий разум. Все же лучше, чем путешествовать с бесчувственной куклой.

Фрида всыпала растолченные ягоды рябины в свое зелье и принялась помешивать, шевеля губами. По часовой стрелке, против. По часовой, против. Джинджер невольно вспомнила Анну, свою первую наставницу.

— И да поможет нам полынь…

Да, так Анна тоже говорила.

* * *

В задней комнате хижины, разделенной занавеской на две неравные части, царил редкостный беспорядок. В правой, меньшей, части его составляли одеяла, сваленные кучей, так что почти невозможно было добраться до узкой, жесткой даже на вид кровати. Леди Беатрису положили прямо на эти одеяла и укутали дополнительно двумя или тремя вязаными шалями. Бoльшая по размеру часть была заставлена шкафами с книгами и свитками карт. Интересы старого барда ничуть не изменились: здесь были объемистые труды по ботанике и зоологии, пространные отчеты путешественников, сборники легенд и сказок. Почти все книги были рукописными, за исключением нескольких альманахов Усмахтского университета. На их корешках стоял тисненый знак печатни и инициалы «ЛТ». Сняв одну из книг, Фламэ пролистал ее. Лиценциат Теодорус Гнашка, «Песни и предания Льдинных гор. Легенда о Темьгороде». Книга была напечатана совсем недавно, и еще пахла краской. Фламэ вернул ее на полку и обернулся. Эксперт стоял у стола, также заваленного картами и, отодвинув занавеску, наблюдал за суетой. С лица его не сходила кривая усмешка. Что-то в нем было странное. Сухой, немного чопорный, задумчивый, он не подходил в спутники черноволосой красавице. Разве что, в телохранители. Но для телохранителя у него были чересчур гладкие руки, куда больше привычные к перу, чем к мечу, который мужчина, впрочем, носил на поясе. Незнакомец повернул голову и принялся столь же беззастенчиво рассматривать Фламэ. Потом он протянул руку.

— Ноэль ГельСиньяк.

— Фламиан Адмар.

Мужчины пожали друг другу руки. Фламэ почувствовал себя, как перед дуэлью. Темно-карие глаза Синьяка пробежались по напряженному лицу музыканта, задержались на серьге, все еще неприятно оттягивающей ухо. Неожиданно мужчина улыбнулся.

— Думается мне, у нас нет повода для войны, мессир. Просто не смотрите так больше на мою жену.

Фламэ привалился спиной к стеллажу.

— И в мыслях не было.

— Госпожа Фрида производит впечатление, ха-ха! — откликнулся из-за занавески старый бард.

— Мастер Мартин, мы поищем у тебя карты? — вкрадчиво поинтересовался ГельСиньяк и выжидательно поднял брови.

Старик решительно отдернул занавеску и потряс перед лицом гостя костлявым кулаком.

— Только попробуй! Разведете беспорядок, разрушите мою систему!

Фламэ и Синьяк обвели комнату одинаково озадаченными взглядами.

— Это какая-то особенная система… — пробормотал музыкант.

Старый бард решительно задернул занавесь и подошел к столу.

— Ну, что вы ищите?

Фламэ поймал взгляд своего нового знакомого. ГельСиньяк пожал плечами.

— Спрашивайте. Вам, судя по всему, нужнее.

— Что ты знаешь о Круглом озере, мастер Мартин?

Старый бард выдвинул из-под стола табурет, сел и тяжело вздохнул. Вид у него был мрачный, словно речь шла о темных и древних тайнах. Старик всегда обожал их, и всегда же делал вид, что тайны эти его тревожат.

— Стало быть, мальчик, ты добрался до третьей загадки?

— Считай, я пропустил вторую, — отмахнулся Фламэ. — Так где это озеро?