Zero Hour

Джузеппе застыл на месте и всем своим видом принялся изображать абсолютную невинность. Она знала его достаточно долго для того, чтобы сходу понять, что это значило.

Он забыл.

– Ладно, переформулируем, - хохотнув в кулак, сказала она, - Как можно сказать древнему римлянину о том, что ему послезавтра лететь на космическом корабле так, чтобы его не хватил удар прямо на месте? – Джузеппе открыл было рот, но она приложила палец к губам, пресекая его, - Учти, что у нас задача со звездочкой. У него аневризма.

Джузеппе шумно выдохнул. Как будто шарик сдулся.

– Не знаю.

Она ожидала совсем не такого ответа, но зато он хотя бы был честен.

– Вообще, Виттория, он должен… Не знаю, не догадываться, что такое возможно, но… У него в голове должна быть такая концепция.

– Ты о чем? – окинув придирчивым взглядом чемодан, Виттория села на кровать рядом с ним и уставилась на Джузеппе.

– Фантастику про космические перелеты не в прошлом веке придумали. Я еще в университете читал одну греческую книжку. Не помню, первого или второго века нашей эры. И там были космические перелеты. Правда – на обычном корабле.

Иногда от полностью атрофировавшейся способности удивляться был толк – и сейчас как раз был такой случай.

– Ну тогда тебе должно быть немного попроще, - усмехнувшись, прокомментировала она.

– Мне?! – воскликнул Джузеппе.

– Ну не мне же? – парировала Виттория.

Брат не нашелся, что на это ответить – только страдальчески застонал, откидываясь на стену.

Сам виновник растраты не одного метра их нервных волокон не заставил себя долго ждать – и, заглянув к ней в комнату, застал крайне интересную картину.

Навалившись всем своим весом, Виттория придавливала крышку чемодана, пока Джузеппе, кряхтя, скрипя и матерясь, пытался его застегнуть. Крышка не поддавалась, а если и двигалась в нужную сторону, то только ценой носка или шарфа, выпавшего изнутри.

Раздался сдавленный смешок – и все их старания пошли прахом. Чемодан раскрылся, а его содержимое, не сдерживаемое ничем, полетело во все стороны.

– Гай, чтоб тебя! – воскликнула Виттория, - Ты не мог через пару минут зайти? У нас почти получилось!

– И пропустить такое представление? – Цезарь ухмылялся, вызывая нестерпимое желание швырнуть в него чем-то.

Но вместо этого она, тяжело вздохнув, помотала головой и принялась собирать разлетевшиеся вещи.

– Ты уже собрался?

– Я как раз об этом хотел поговорить, - ответил Цезарь, заходя в комнату.

Виттория тут же напряглась. Его тон явно не предвещал ничего хорошего.

– Я решил принять предложение кардинала. Я остаюсь. Летите, ребята, удачи.

От удивления Джузеппе потерял равновесие, но, к счастью, сзади него была мягкая кровать.

– Чего-о-о?!

Чемодан мгновенно был позабыт.

– Гай, но… - Виттория беспомощно открывала и закрывала рот в попытке придумать хоть что-то.

Но в голове не было ни одной мысли.

Этой вероятности просто не существовало. Просто не могло существовать. Язычник не мог взять, и согласиться вступить в католическую церковь. Тем более римлянин. Тем более Цезарь.

Но он, облокотившись на косяк, внимательно наблюдал за их реакцией – и ничего в выражении его лица не намекало на то, что он шутит.

– …но почему? – не найдя других слов, выдохнула Виттория.

– Я должен понять, что произошло, - Цезарь сложил руки на груди, - А кардинал отказывается давать мне этот проклятый хроноскоп, если я не соглашусь остаться.

– Да зачем тебе это вообще?! – закричал Джузеппе, подскакивая на ноги, - Ты же там был, черт тебя дери!

– Хочешь, чтобы я тебе рассказал, что я помню? – на лице Цезаря не дернулся ни один мускул, - Холод стали. Стену из ножей. Привкус крови. Взгляд Децима Брута. Статую Помпея. Этого слишком мало. Сам подумай, Джузеппе. Если я оказался здесь, я должен был исчезнуть там, так?

Он говорил с братом, но неотрывно смотрел в глаза Виттории.

Поежившись, она кивнула:

– Именно так.

И Цезарь продолжил:

– Исчезнуть на глазах всего Сената. Но почему-то об этом ничего и нигде нет, - Джузеппе дернулся, собираясь что-то сказать, но он прервал его одним жестом, - Я все перерыл, Джузеппе. Ни единого слова. Черт, там был Цицерон. Цицерон! Я его знаю как облупленного, он не смог бы молчать. Но…

– Гай, прошло две тысячи лет, - Джузеппе все-таки ухитрился зацепиться за паузу в словах Цезаря, и вставить свои два цента, - То, что дошло до нас, было переписано десятки тысяч раз. Рабами. Средневековыми монахами. Да кем угодно. Самые ранние копии переписки Цицерона, которые у нас есть, были сделаны больше, чем через тысячу лет после его смерти. Это ничего не доказывает.

Но попытка воззвать к здравому смыслу Цезаря провалилась.

– Нет, Джузеппе, тут что-то не так. Я должен понять…

– И как тебе поможет этот хроноскоп? – встряла Виттория, - Ты ведь был там. В Архиве, со мной. Ты же видел, что он не работает.

Цезарь помотал головой:

– Если есть хоть малейший шанс, я…

Последняя соломинка выдержки хрустнула, треснула, и переломилась надвое.

– А мы?! – закричала Виттория, перебивая его, - Гай, а как же мы?!

Все напряжение, весь страх собрались в одну кучу и подперли горло, делая молчание невозможной роскошью.

– Вы будете в безопасности в той колонии.

Губы растянулись в истеричной усмешке:

– Только не прикидывайся, что ты не понимаешь, о чем я! Гай, чтоб тебя, ты мой друг, как ты думаешь, я смогу спокойно спать, зная, что ты здесь и возможно уже в лапах Фонда?! Да, черт, даже кардинал! Он может быть тысячу раз маминым другом, но мы, черт возьми, понятия не имеем, что на уме у него и его начальства!

Цезарь попытался было что-то вставить в поток ее слов, но она не дала ему такого шанса.

– Да почему вообще то, что написал или не написал Цицерон имеет такое значение?! Ты же сам, сам мне говорил, что разница только в том, кто жив, а кто нет. Он давно умер. А мы, черт тебя дери, живы, и ты нам нужен! – голос сорвался на крик только для того, чтобы сойти на нет.

В горле саднило. Дыхание сбилось. К глазам подступили непрошенные слезы.

Непроницаемое, как восковая маска, лицо Цезаря дрогнуло.

– Или это все была ложь? – с трудом сдерживая слезы, сказала Виттория, - Ты просто хотел отговорить меня, потому что…