Zero. Обнуление

И вся комната досказывает:

— …полной жопы.

5 дней 16 часов

Вольта-Плейс Северо-Запад, Джорджтаун, Вашингтон, округ Колумбия

Он через силу высиживает обед с Эрикой в безмолвии. Быть учтивым в подобное время — нелегкий труд. После он в одиночестве накручивает круги в своем бассейне под крышей; его короткие, толстые, быстрые руки разбивают, вспенивают, бьют, разгребают спокойную лиловую гладь. Обычно он проплывает двадцать раз туда-сюда, но сегодня полсотни; надо, чтобы сердце откачало все досады этого дерьмового дня в самые дальние капилляры его естества, а оттуда вымыло из организма напрочь.

Вымотанный до предела, он сидит в парной, глядя, как руки мало-помалу покрываются стразами капелек пота. В душной, жаркой атмосфере его мысли так и кипят. Он напрягает извилины в попытке разгадать головоломную тайну этой Саманты Крю. Она уже не так симпатична, эта личность, отобранная на роль одного из пяти типичных представителей обычной, неинформированной, легковерной Америки. Под этой личиной, которую так легко недооценить, таился явный гений. В этом состояла первая ошибка: сбросить ее со счетов и относиться со снисхождением. Все их прогностические инструменты были откалиброваны под поимку вялой гражданочки с примитивнейшим представлением о колоссальной мощи, ныне доступной для розыска, изучения, разоблачения, воздействия на кого бы то ни было. И эта фундаментальная ошибка породила все остальные.

Тут преимущество у Саманты Крю. Но он должен выиграть, и непременно выиграет. Осталось пять дней и шестнадцать часов. А на кону десятки миллиардов. Сай снова пробегается по ее досье. Что он упустил? Что-то упустил. Что-то по-прежнему не сходится. У нее слишком много навыков и чертовски хорошее знание стратегий «Слияния». Взять для примера хоть ее выбор старой модели автомобиля, фактически сделавший «Плачущего ангела» бесполезным. Возможно ли, чтобы представитель широкой общественности знал, что нужно пересесть в антикварную колымагу? Когда бета началась, «Слияние» не сообщило о «Плачущем ангеле» даже ЦРУ. Да и о других вещах тоже. Распознавание походки: с помощью великолепного орнамента камер по всей стране «Слияние» не раз обнаруживало эту женщину, то и дело путешествовавшую пешком. Откуда она могла знать, что чересчур много отклонений в походке вызывают тревогу? Нет, ей должен был помогать кто-то еще, кроме этой озлобленной психопатки, настоящей Кейтлин Дэй…

И тут до него доходит, прямо по пятам предыдущей мысли, что этот кто-то должен быть из своих, работать на «Слияние» — или на ЦРУ — прямо сейчас, должен быть «кротом», изо всех сил жаждущим, чтобы этот проект окончился крахом. И как же тогда все вдруг обретает смысл! Теперь уравнение вырисовывается. Конечно, они ее недооценили, потому что по недоумию искали одинокую дилетантку, когда на самом деле должны были искать кого-то, поддерживающего связь с экспертом, знающим секреты «Слияния» и методы проведения спецопераций, закаленного ветерана невидимого фронта, более того, таскающего за пазухой здоровенный булыжник для ЦРУ, а может, имеющего какое-то отношение к самой конторе.

И вот, в чем мать родила, в парной арендуемого особняка, Сай Бакстер осознаёт, что все его состояние, даже само его будущее, а заодно и будущее Эрики, не говоря уж обо всех остальных, кто ему небезразличен под этим небом, находится в руках слабоумной бабы и того, кто находится с ней в чертовом сговоре! «О-о-о, только погодите, пока я разыщу этих пособников, этих сообщников, — решает он. — Только подождите, пока я их найду. Им светит нечто очень и очень неприятное».

Он пулей вылетает из парной в живительный, ясный и холодный мир, и голова теперь у него тоже ясная и холодная. Больше никакого рубахи-парня: нет, на этой личности Сай ставит крест. Сбрасывая полотенце, чтобы прыгнуть в купель — неширокую, глубокую, арктически холодную, — он чувствует, что держит себя в руках, несмотря на бурлящий адреналин, потому что теперь у него преимущество, да такое, о котором пару минут назад он и помыслить не мог: он знает, знает, а враг еще не знает, что он знает, а в этом, господа, и заключается настоящая власть. «Преимущество Сая Бакстера», — сообщает он сам себе, стоя голышом перед ледяной водой, а после без малейшего страха прыгает солдатиком в ее шокирующую глубину.

5 дней 23 часа

Государственный заповедник Грин-Ридж, штат Мэриленд

В самый разгар сезона гнуса Сэм устанавливает новую палатку под деревьями для защиты и от полуденного солнца, и от глаз в небе. Она очень рада, что выкроила время перекрасить волосы, пока гостила у Кейтлин, снова став блондинкой. Роль Кейтлин изматывает, и она с облегчением наконец смогла возобновить знакомство с жизнью в шкуре Саманты Крю.

Но та ли это Сэм, которая затеяла это все? Хотя бы потому, что эта безумная гонка позволила ей так много узнать о себе самой: дотоле неведомая ей самой отвага, агрессия, выносливость, но заодно мстительность, мятежный дух, анархизм. Она чувствует, как ее рассудок исследует изумительные новые способы мышления и реагирования, пересматривает старые воззрения, перенастраивается на атипичные действия. Кто же она теперь? Ее по-прежнему зовут Саманта Крю, ей тридцать один год, она до сих пор медицинская сестра с опытом работы в загруженной службе скорой помощи, а вот что изменилось, так это то, что теперь ее преследует правительство США и весь набор спецслужб, и она до сих пор дает им жару. Она дает им жару, черт их подери, и ЦРУ, причастное к исчезновению ее мужа, проигрывает.

Кроме того, Уоррен является ей чаще, чем раньше, его голос звучит у нее в голове куда громче. «Ох, Уоррен», — думает она, снова сражаясь с палаткой, с ее секциями, шнурами, гибкими распорками и вялой формой.

Как же сердита она была на него, когда видела его в последний раз, припоминает Сэм, после вызова такси, когда его собранные сумки стояли у двери и он уезжал в вояж, из которого до сих пор не вернулся.

— Детка, не понимаю, чего ты так злишься, — сказал он ей. — Успокойся.

Сэм с силой впихнула тарелки в посудомойку и тут же выругала себя. Ей нравились эти тарелки. Это свадебный подарок. Сосчитай до десяти.

— Потому что, Уоррен, мне претит факт, что ты превращаешь меня в домохозяйку, умоляющую мужа не лезть в опасное дерьмо.

— Ты не домохозяйка… — Он поморщился. — Ты половину ночей лечишь огнестрельные раны в скорой.

Сэм развернулась, прислонившись к раковине. Вытерла руки кухонным полотенцем.

— Но я не шастаю где попало, чтобы их нахвататься.

— Ну а нам прежде всего нужны деньги.

— Мы вполне сводим концы с концами! Деньги нам не нужны.

Сэм протянула руку к своему бокалу пива. Она понимала, почему он занимается этим; уж наверняка не ради денег. А потому, что считает это правильным. Ей хотелось удушить его. А вместо того она повесила посудное полотенце на место.

— Ты женился на мне, потому что я умна, милый, — напомнила ему.

— И поэтому, и потому, что фигурка у тебя убийственная.

Сэм испустила вздох.

— Ладно, извини, — сдался Уоррен. — Да, я женился на тебе, потому что ты умнее всех, кого я знаю. А еще ты хороший человек. Так что ты вроде как понимаешь, что я должен это сделать. Вот что тебя беспокоит на самом деле. То, что стоит за всем этим, несмотря на всю твою антипатию, ты понимаешь?

Пожалуй. Козел…

— Тогда что ж они не наймут тебя напрямую? Не сделают тебя официальным сотрудником? Не узаконят твое положение?

Уоррен избегал встречаться с ней взглядом.

— Может, в наши дни безопаснее нигде не значиться.

— Безопаснее для кого? Для тебя? Или для них? Скажи мне, что происходит? Единственный раз.

Но он выставил обе ладони.

— Не забывай, даже у стен есть уши. Вот почему я не говорю тебе, что делаю. Но поверь мне, это важно. Это из тех вещей, где, будь у нас дети, я бы сказал, что мы делаем это для них и для их детей. А так — я делаю это для тебя.

Устоять было свыше ее сил, когда он выглядел таким — благородным и полным чувств, доблестной размазней. Взяв пиво, она подошла, чтобы поцеловать его в темечко.