Жало белого города

Кладбище было старинным, начала XIX века. Оказавшись среди этих могил, ты невольно попадал в прошлое, где статуи молящихся детей и невинных дев нашептывали жутковатые истории.

– Вчера вечером я смотрел старые кассеты с записью первых передач Тасио Ортиса де Сарате. Он рассказывал о церквях, об археологии…

– Что-нибудь обнаружил? – шепотом перебила Эсти, когда мы очутились на разумном расстоянии от фамильного склепа, в котором покоились предки оптика.

– Возможно, Эсти. Возможно. Потом, в кабинете, когда будет меньше суеты, я расскажу тебе о своей находке. Но сперва скажи мне, какие воспоминания остались у тебя об Очате?

– Деревне-призраке? Мы ездили туда, когда были детьми. После того, как там якобы видели НЛО, туда ринулись толпы. Помню, подходишь к этой деревне – и мурашки пробегают по телу. Кажется, тамошние места опустели из-за эпидемии или чего-то в этом роде. И правда, атмосфера там какая-то… зловещая. Когда начались двойные убийства в дольмене и Ла-Ойе, люди из Тревиньо говорили, что по ночам вокруг знаменитой заброшенной башни Очате снова заметили странные огни.

– Вы ездили… всей семьей?

Эстибалис опустила солнечные очки и вонзила в меня знакомый мне жесткий взгляд.

– Ты хочешь знать, имеет ли мой брат какое-то отношение к Очате, Кракен? Не играй со мной, не надо меня изучать. Я не свидетель, я твой товарищ. Если у тебя есть доказательства того, что мой брат имеет отношение к этим преступлениям, скажи мне прямо.

– Пока ничего нет, но в этой зоне, на расстоянии нескольких километров, есть удивительные вещи, которые, возможно, как-то связаны с преступлениями. Имя твоего брата звучит всякий раз, когда речь заходит о язычестве или эзотерике. Это меня беспокоит так же, как и тебя. Я всего лишь хочу раз и навсегда с этим покончить.

– То есть повесить все на Энеко.

– Нет, мне бы этого не хотелось, но рано или поздно мне понадобится с ним побеседовать. Видишь, я все говорю прямо. Только не стоит предупреждать его заранее. Я с ним поговорю, успокою свои подозрения, и мы прощупаем другие гипотезы, договорились?

Эсти что-то проворчала вместо ответа, и я удалился по одному из проходов между могилами. Я хотел найти фамильный склеп, где, как сообщалось в 1989 году в прессе, была похоронена мать Тасио и Игнасио.

Я прошел мимо самой известной на всем кладбище эпитафии, знаменитой «Знай, я этого не хотел» [40] .

«Кто же этого хотел, дружище?» – мысленно обратился я к неведомому обитателю могилы.

Наконец я нашел то, что искал. Дверца была в скверном состоянии, но гранитный постамент семьи Унсуэта стоял на своем месте, величественный, несмотря на минувшие века.

Оказавшись в этом месте, я внезапно почувствовал неприятное покалывание в затылке. Передернул плечами, но чувство не ушло, и я не мог понять, откуда оно явилось. Поднял голову – и в этот миг увидел ангела.

40

Реальное и самое известное место на кладбище в Витории.

Венчающий купол часовни каменный ангел внимательно следил за мной. Сложенные крылья, в руке труба, классическая туника и поднятая правая рука, указывающая перстом в небо, глубокое, ярко-синее небо летнего дня.

Я отошел на пару метров влево, но ангел по-прежнему не сводил с меня глаз. Я понимал, что это всего лишь оптическая иллюзия, однако беспокоил меня не взгляд, а нарастающее внутри неприятное чувство дискомфорта, как язва желудка или начало инфаркта.

– Надо быть храбрым, чтобы его не бояться. А вас не пугает, что этот ангел может указать на вас пальцем? – раздался у меня за спиной чей-то голос.

Я оглянулся. Передо мной стоял мужчина лет шестидесяти в комбинезоне муниципального служащего и с лейкой в руке. Вторая рука, начиная с плеча, отсутствовала, а лицо от постоянного пребывания под открытым небом цветом напоминало пергамент.

– С какой стати я должен бояться статуи? – ответил я, почувствовав облегчение. С появлением работника ледяной сквозняк, пронзивший меня с головы до ног, мигом прекратился.

– Вижу, вы не слышали местных легенд. Неужели не знаете, что это и есть тот самый знаменитый ангел Унсуэты, который опускает руку и указывает пальцем на того, кто скоро умрет?

Мне показалось, что эту историю я слышал, но никогда не придавал ей особого значения.

– Расскажите. Звучит любопытно.

– На самом деле это и правда довольно жуткая история. Идемте со мной и не стойте перед этим ангелом, люди рядом с ним чувствуют себя плохо, – сказал он, отодвигая меня в сторону своей единственной рукой. – Как видите, здесь, напротив кладбища, стоят многоэтажки, где живет много людей. Из окон и с балконов открывается вид на кладбище, могилы и склепы. Слава богу, здесь почти не хоронят, всех покойников везут на кладбище Сальвадор. Представляете, как действуют на настроение ежедневные похороны, плачущие люди и гробы?

Пройдя несколько метров, мы остановились. Несмотря на отсутствие руки, я убедился в том, что этот добрый человек отлично справляется со своими обязанностями. Пока мы шагали между могилами, он выдернул несколько свежих сорняков, и казалось, полуденное солнце, обжигавшее наши спины, нисколько его не тревожит.

– Так, значит, ваша работа – ухаживать за кладбищем.

– Мне приходилось туго, пока не открылось это новое кладбище. Я работу не выбирал, но, приехав из деревни, не нашел ничего лучшего: я умел только обрабатывать поле и был младшим из четырех детей в семье, поэтому земли мне не досталось. К тому же после того, как молотилка оттяпала мне руку, в деревне меня считали непригодным для работы в поле, я не мог водить ни трактор, ни комбайн. Куда мне было деваться? Теперь я привык, превратился в садовника, но все равно не могу забыть, что это не сад, а кладбище. Если вы понимаете по-баскски, то знаете, что кладбище по-нашему – ilherri, «город мертвых»; этот город населяют мертвецы, а я лишь тот, кто содержит его в порядке. Мой инвентарь хранится в домике в глубине, где нет могил – я предпочитаю держаться от них подальше.

– Вы, кажется, собирались рассказать легенду про ангела, – напомнил я, желая вернуть разговор в прежнее русло.

– Не очень-то это весело… ну да ладно, расскажу. Говорят, одна девочка, жившая в доме напротив, однажды увидела из окна своей комнаты, как ангел опускает каменную руку и указывает на человека, который проходил ровнехонько по этому самому месту, по центральному проходу, вглубь кладбища. А рядом проезжал грузовик. Этот грузовик внезапно заехал на тротуар, сбил человека, и тот умер на месте. Девочка заплакала, рассказала своей маме про то, что видела, но та не поверила. Какое-то время спустя она снова посмотрела в окно и увидела, как каменный ангел опустил руку и указал на другого человека, который сидел вон на той скамейке, видите? Сидел себе и читал газету. Девочка хотела спуститься, чтобы его предупредить, но не успела: огромный крест, который возвышался на этом склепе, отломился, упал на беднягу и убил на месте. С тех пор у малышки начались панические атаки, и мама очень за нее переживала. Однако худшее случилось потом, спустя какое-то время. На город обрушилась гроза – такие грозы бывают время от времени: гром, молнии… Девочка была у себя в комнате, подошла к окошку и взглянула на кладбище. В тот день ангел повернулся к дому, и бедное дитя увидело, что его рука указывает прямо на нее. Она закричала, позвала маму, чтобы все ей рассказать. Мама, как могла, успокоила дочку, и та уснула, а на другое утро… угадайте, что было. Она нашла девочку мертвой в кровати. Неизвестно, от чего та умерла: от ужаса или приступа тревоги.

– Занятная городская легенда. – Я покосился на ангела. – А вы верите во все эти страшные истории о потустороннем мире?

– Недолюбливаю мертвецов, но живые хуже мертвых. Как, например, эти близнецы, по чьей вине сегодня на кладбище полно родни, оплакивающей бедных двоих детей… А знаете ли вы, что близнецы эти – потомки рабовладельца, который покоится в этой могиле?

– Да, что-то похожее я слышал, – отозвался я.

– Они пошли в отца своего прапрадеда. Черти, а не дети. Если вы видели то, что мне довелось увидеть на этом кладбище, когда хоронили их мать, вы бы со мной согласились: в жилах этих людей течет дурная кровь, унаследованная от предков.