Жало белого города

Он развернулся всем телом, и она принялась целовать его эрегированный член, а губы Альваро затерялись в светлых волосках ее лобка.

18. Статуя на улице Дато

Нам надо поговорить. Выслушав меня, ты ничем не заразишься, поверь, #Кракен.

2 августа, вторник

Кто-то предупредил Тасио, кто-то внутри тюрьмы сообщил ему свежую новость, и когда мы встретились в зале номер три, он выглядел просто ужасно. Метался из угла в угол, не обращая внимания на стул. Так крепко сжимал зубы, что мне показалось: его череп вот-вот разлетится на тысячу кусков. Потребовалось время, чтобы Тасио заметил мое присутствие. Я терпеливо дожидался, когда он успокоится и сядет.

– Теперь я точно не смогу вернуться в Виторию, даже если докажу, что я не убийца. Для них я чертов растлитель малолетних: этого мне никогда не простят, – сказал он, сжимая рукой трубку и неподвижно глядя на ногти.

– Об этом следовало позаботиться раньше. Ты был известным человеком двадцати пяти лет, а ей было пятнадцать. Ты правда думал, что тебе это сойдет с рук?

– Ты не понимаешь. Она была особенной, она была взрослее своих лет. Нам оставалось ждать два года семь месяцев, чтобы обнародовать нашу связь. Меня бы простили. Как только Лидии исполнилось бы восемнадцать, мне простили бы эту разницу в возрасте.

– Разумеется, – ответил я. – Как простили отца твоего прапрадедушки, дважды женившегося на собственных племянницах. Разве это не то же самое? Ты можешь делать все, что захочешь, по праву рождения, то есть из-за того, что родился в той семье, в которой родился?

– Мы переключились на классовую борьбу и сами того не заметили? – отозвался Тасио, поднимая взгляд. – Ты хочешь доказать, что лучше и благороднее, будучи потомком крестьян?

Я не принял брошенную мне перчатку. В тот день Тасио утратил всю свою власть и нападал вслепую.

– Осторожно, Тасио. Мы оба понимаем, что ты пере-оценил статус национального злодея. Наверное, тебе еще не рассказали, что творится сейчас в «Твиттере». Твой аккаунт стремительно теряет подписчиков. Раньше восхищаться тобой было рискованно и опасно, а сейчас – просто противно. Появилась новая трендовая тема: #TwinMurders. Близнецы-убийцы, под таким именем вы прославились. И это еще самый мягкий эпитет из того, что ходит по сети: насильники девочек, извращенцы, убийцы несовершеннолетних…

Он сузил глаза, мои слова его уязвили.

– Я могу бросить тебя и не слушать больше твои теории, – продолжил я. – Либо ты сам расскажешь мне все, что я хочу знать. Решай сам. Хорошенько подумай. Мне еще многих надо сегодня навестить.

Тасио был старым псом и умел вовремя признать поражение.

– Договорились. Но для чего-то же ты пришел, – уступил он наконец. – Что ты хочешь узнать?

– Расскажи вашу историю с Лидией Гарсиа де Викунья, вашу общую историю. Уверен, что в ближайшие дни мне предстоит услышать множество версий, так почему бы тебе самому не рассказать чертову правду?

– Правду… – повторил он, закурил сигарету, но тут же затушил ее в одной из пепельниц. – Правда в том, что Лидия сначала встречалась с Игнасио; для него это было просто развлечение, хотя мой брат-близнец из тех, кто уважает правила. Даже мне было немного не по себе, что он встречается с такой молодой девушкой. Но он меня с ней познакомил. Познакомил, значит, он меня с ней, и… По паспорту Лидии было пятнадцать, но интеллектуально она была взрослее нас. То, что было между нами, выглядело по-другому, если ты меня понимаешь. Я потерял голову, но готов был рискнуть всем ради Лидии. Сохранять все в тайне, чтобы ей не навредить…

– Не навредить? Лидию убили, Тасио.

– Именно так и случилось. К несчастью, именно так все и случилось. Как-то в полдень она исчезла; это случилось в разгар полнейшего медийного цунами, в которое я оказался втянут. Телешоу с каждым днем делались все популярнее, а город после убийства детей застыл в оцепенении. Люди приветствовали меня как героя, ведь я как-никак пытался разгадать возможные исторические предпосылки сценариев. Помню последнюю передачу, которую мне удалось записать. Лидию обнаружили мертвой под Средневековой стеной рядом с пятнадцатилетним парнишкой, ребенком по сравнению с ней. Я был в шоке, но пришлось кое-как приспосабливаться. Я никому не мог рассказать, даже моему брату-близнецу, что все, чего мне хотелось, – это вытащить собственные кишки и съесть их. Директор программы надавила на меня, чтобы как можно скорее сделать эту чертову передачу, в которой я должен был рассуждать о том, почему убийца выбрал именно это место. История средневековой Витории, реставрация зубцов на башне… Не помню, о чем рассказывал; помню лишь, что запись прервалась, потому что прибыли полицейские и задержали меня на глазах у всей съемочной группы. Я спросил про Игнасио, я ничего не понимал. И мне пояснили, что он сам отдал приказ.

– И тогда ты решил, что это была месть. Что он узнал про твои отношения с его девушкой, – сказал я, подставляя Тасио силки и рассчитывая, что он сунет в них шею.

«Ну же, дай мне что-нибудь, чтобы я мог работать», – мысленно торопил его я.

– Ты ошибаешься. У Игнасио не хватило бы храбрости ее убить. Ты же изучал психологию убийц. Психология Игнасио не…

«Он твой бета, и ты пытаешься от меня это скрыть? Будучи альфой, ты не допускаешь, что бета, которую представляет собой твой брат, способен на такую грязную работу?»

– Ты все еще его защищаешь, спустя двадцать лет?

– Поверь, сейчас я один на этом тонущем корабле и занят только собой. Я его не защищаю – лишь пытаюсь убедить тебя, что это был не он, иначе ты снова потеряешь время и не найдешь настоящего убийцу. Скажи мне вот что, гений: кто слил фотографии в газету, кому выгодно, чтобы эти фотографии увидел весь город? Игнасио, мне? Боже, но это был бы нокаут для нас обоих! Нам конец! Тот, кто стоит за этим сегодня, попивает себе спокойно «Дом Периньон».

– У тебя есть враги, Тасио. Это может быть кто угодно – родственник убитых детей, кто-то из их окружения, которому не по душе, что ты снова превратился в звезду. Ты осужден за восемь убийств, скоро выйдешь из тюрьмы, пусть даже и временно; ты и правда веришь, что люди на улицах станут тебе аплодировать всего лишь потому, что в тюрьме ты состоялся как профессионал? Мне приходят в голову сотни мотивов, из-за которых люди готовы сделать твою жизнь невыносимой, Тасио.

Он посмотрел на меня: лицо его выглядело измученным.

– Я лишь хочу, чтобы ты видел ситуацию иначе, не так, как большинство. Ты – мой единственный шанс выбраться отсюда, понимаешь?

«Итак, если ты категорически отказываешься плохо говорить о своем брате, зайдем с другой стороны», – подумал я.

– Давай поговорим о чем-то, что не совпадает с видением большинства. Сейчас я говорю не с заключенным, а с археологом. Помнишь передачу про треугольник, – образованный часовнями Очате, Сан-Висентехо и Бургондо?

– Да, конечно. Тогда у меня еще не было большой – аудитории, мы только начали и еще не знали, какой оттенок придать всей программе, но эта тема очень меня заинтересовала и соответствовала общей линии, которой я собирался придерживаться.