Жатва душ. Несущий свет

— Ден? — донесся знакомый чуть приглушенный голос Сергеича. — Ты, что ли, морда из тряпок? Живой?!

С каждым словом в голосе Сергеича было все больше радости.

— Йа, йа, натюрлих! — отозвался я, ускорив шаг. — А где Макс?

— Тут, — с готовностью ответил электрик. — Мы слегка потрепаны. Ну, как «слегка». Я — сильно, Макс — как в прошлый раз, опять помирать собирается. Это… мунитет у него слабый.

— У меня аптечка с антибио… — В нос шибануло вонью, к горлу подкатил комок, я сглотнул слюну, закрыв лицо косынкой на шее.

Лестница была завалена трупами, они громоздились друг на дружке. У некоторых кожа обгорела полностью, и белели кости черепа. У других запеклась черной коркой, у третьих нагноилась. Казалось, что в гнойниках ползают черви.

— Отойди от лестницы, — крикнул я Эдрику.

Подождав, пока он сместится, я скинул зомби вниз, чтобы освободить лестницу и пройти.

Шмяк! Как будто разбился гигантский гнилой помидор. Второй шмяк. Воображение подсунуло картинку, как зомбяк расплескал… Я тут же ее отогнал.

Под ноги я старался не смотреть, чтобы не видеть оскаленные зубы с запекшимися губами и вытекшие глаза. То и дело подкатывала тошнота, если бы был сытым, блевал бы, а так организм экономил каждую калорию. Удивительно, но после полного восстановления, купленного в магазине чистильщика, не особо хотелось жрать.

Наверху бормотал Сергеич:

— Макс, эй, Макс. Ден пришел, лекарство принес. Держись, парень!

— Ден? — прохрипел Макс. — В натуре? Рокот? Е-ма, Денчик! Пришел!

— Пришел-пришел, — говорил я, уже видя площадку наверху.

— Все порядок? — крикнул Эдрик снизу.

— Да, все окей, — отозвался я, преодолевая последние ступеньки. — Друзья здесь, два человека. Они живы, но ранены.

Макс полулежал, поднявшись на локтях — все тот же сутулый длинноволосый парень, худой и нескладный. Увидев меня, он улыбнулся, обнажив два по-кроличьи крупных зуба. Сергеич, обычно похожий на питекантропа, сейчас напоминал котлету: правую половину его лица покрывала бурая корка, только глаз остался целым.

Однако активности у него было 82%, а у Макса — 37%, хотя он выглядел целым.

— Ну и рожа у тебя, Сергеич! — не сдержался я.

— А что не так? — он потрогал себя за лицо, поморщился от боли. — Ничо, Дениска, сам знаешь, что теперь можно бесплатно и быстро сделать так, что выздоровеешь весь! И без очереди! Не то что в нашей поликлинике в Рязани, епта!

Я был так рад его видеть, что не стал поправлять. Хочет называть Дениской — пусть называет. Все-таки он мне, как и сибиряк Семеныч, в отцы годится. Да и нет больше в этом никакого пренебрежения, как тогда, когда только познакомились.

Крош соскочил с меня и рванул к севшему на корточки Сергеичу. Тот подхватил его и прижал к себе.

— Ути-пути, маленький! — Пожилой матерщинник, умилившись, поцеловал котенка в нос. — Если у него душа осталась, может, и мой Мурчик целый? А?

Вывернувшись, Крош подбежал к Максу, тот протянул руку, и котенок потерся о нее.

— Что с тобой? — спросил я, присаживаясь на корточки и кладя руку ему на лоб.

Макс посмотрел преданными глазами, как большой грустный пес, задрал футболку, показывая грудь, всю в кровоподтеках, покрытый синяками вздувшийся живот, перекошенный таз.

— Упал с дерева, епта, — пожаловался он. — Лез туда от зомби, здоровенного такого, упал, он меня в бараний рог скрутил. Сергеич, вон, помог.

Вспомнилось, как электрик не вмешивался, когда мы с Максом вдвоем отбивались от мощного зомби. Люди не меняются, но меняют отношение к некоторым вещам.

— Отбили, — продолжил Сергеич. — Хорошо, тут рядом было, дотащил. Видел бы ты, как я его по ступеням пер по трупакам! Чуть пупок не развязался. Зато зомби сюда не суются, брезгуют. Благодаря тому и выжили.

Сергеич насторожился, подошел к лестнице и посмотрел вниз.

— Слышь, а с тобой там внизу кто?

— Долгая история, местный парень, — отмахнулся я и спросил с замирающим сердцем: — Что с Машей, знаете?

Сергеич и Макс виновато переглянулись. Пока я готовил лекарства, которые могли бы помочь Максу, Сергеич сказал:

— Маруся как ушла с тем терминатором Тетыщей, так и не видели мы ее. А лезть к нему в логово не стали, там охрана была. И так еле ноги унесли, когда в лагере кипеш начался.

— А тут что было? — спросил я. — Внизу все истоптано.

Открыв бутылку воды, я высыпал на ладонь Макса пригоршню таблеток — он их проглотил, запив. А я показал ему шприц-тюбик обезболивающего со словами:

— Сейчас будет немного больно. — И всадил в бедро.

После укола Макс расслабился и зевнул, пробубнил:

— Хрен знает, что было. Люди какие-то, с огнестрелом. Мы думали, кабзда, Папаша пришел по наши души, вжались в пол, с жизнью простились, ан нет. Покоптим еще маленько.

По идее, Папаша не должен был преследовать двух бесполезных претендентов, которые мало того, что не лояльны правящей партии, так еще и в развитии сильно уступают. Сбежали? Так баба с возу, кобыле легче! Странные эти его опасения насчет погони.

— И как выживали? — осторожно спросил я.

— Путали следы, как-как, — проворчал Макс. — Папаша по ложному пошел, а мы заныкались, на пути орды залегли.

Сергеича перекосило от его слов, он незаметно для меня показал Максу кулак, но сознание у того было затуманенным, он не понял, что про погоню мне говорить нельзя. Зато я очень даже понял: что-то Сергеич опять мутит. Ну не погнались бы за ними просто так.

— И чего Папаше от тебя надо? — с нажимом спросил я и немного блефанул: — Только не врать, я такие штуки научился чуять. Соврешь — свалю нафиг, выживайте как умеете.

И снова Макс глянул на Сергеича и замахал руками.

— Э-э, я-то тут при чем…

Его прервал донесшийся снизу стук. Я понял, что это Эдрик привлекает наше внимание, а раз не зовет, а стучит, значит — опасность.

— Что? — спросил я, подойдя к краю бетонной площадки.

— Идут, — шепотом ответил Эдрик и вдруг возбужденно добавил: — Русские!