Железная Империя

— Я ничего не почувствовала, — злорадно говорила она, звонко шлепая забрака по волосатой мокрой заднице, но, похоже, ему на это было плевать. Обладание этой женщиной — принадлежащей не кому-нибудь, а самому Повелителю, — приводило его в экстаз, в эйфорию.

— Ой, да брось, — ленивым, каким-то жирным, сальным голосом говорил он, переворачиваясь на спину и с видом победителя глядя на взбешенную женщину. Его толстое пузо колыхалось от утробного смеха. — Где уж мне сравниться с Повелителем.

Алария торопливо натягивала платье, нервно дергая ткань, пряча от похотливого взгляда забрака ноги под подолом, и брезгливо откидывала его руку, которой он пытался сжать ее острую коленку.

— Убирайся, — злобно рычала она, оскаливая зубы, а он, хохоча, сжимал толстыми пальцами ее острый подбородок и оставлял слюнявый поцелуй на ее губах, от которого она потом оттиралась и яростно отплевывалась.

Аугрусс самодовольно усмехался и растягивался во весь рост на ее истерзанной, смятой постели, а Алария, кусая губы, оправляя взлохмаченные волосы, лихорадочно соображала, что же ей делать.

Из императорского дворца ее перевели в небольшую резиденцию, где охрана была не такой усиленной, и где вопросами безопасности занимался уже не Люк Скайуокер, и Аугрусс последовал за Аларией, не в силах справиться со своим влечением.

Она теперь ничего не спрашивала у Аугрусса, и ничего не говорила ему; теперь доверять ему какую-либо информацию было просто опасно. Алария злобно смотрела на него покрасневшими от ярости глазами, он все так же самодовольно ухмылялся, цинично чмокая губами, и до него, кажется, так и не доходило истинная природа ее ярости.

Она ничего никому не говорила о тайных визитах Аугрусса, никому не жаловалась, но это, разумеется, не означало, что никто не знал и не видел, как он под покровом ночи воровато крадется к заветной двери. За нею по-прежнему следили десятки внимательных глаз, и иногда, выходя на внешние галереи полюбоваться видами мегаполиса, простирающегося внизу, она встречалась с Инквизитором, который — вот ведь совпадение! — прогуливался тут же, конечно же совершенно случайно.

Он раскланивался с ней чопорно и холодно, подчеркнуто вежливо, и исчезал, сделав вид, что спешит по какому-то делу, оставляя ее в одиночестве, но тяжелый страх накатывал на нее волнами и холодный ветер здесь, наверху, становился удушающим, Алария захлебывалась его струями, бьющими ей в лицо. Инквизитор взял ее на личный контроль, вот что означала его внезапно объявившаяся любовь к загородным прогулкам.

Ее связь с Аугруссом, разумеется, не осталась тайной для Инквизитора; его работой было знать все немного лучше всех остальных, и он, несомненно, хорошо справлялся со своим обязанностями, иначе как было объяснить их участившиеся встречи.

С ненавистью Алария припоминала внимательные взгляды ситха, и ее трясло от желания вцепиться ногтями в его лицо, раздирая в кровь кожу, срывая это подчеркнуто-вежливое выражение.

Теперь за Аугруссом, трущимся подле нее, ситх тоже будет приглядывать одним глазом, да его штатные ищейки наверняка приносили ему ежедневные доклады обо всех передвижениях забрака, и обо всех его визитах к Аларии. Женщину от злобы трясло до судорог, до кровавой пены на губах, до безумия в расширившихся зрачках, когда ей представлялось, как Инквизитор бесстрастно пролистывает принесенный ему доклад с подробным описанием того, когда и сколько раз похотливый рогатый скот наведывался в ее покои, и к этой ненависти горькой каплей примешивалось отчаяние.

Ниточка, связывающая ее с Повелителем, оборвалась. Похотливый тупой болван, забрак просто не понял, что он натворил, не устояв перед искушением и перебравшись за ней из центра на такое отдаление. Теперь, под пристальным вниманием Инквизитора, она ни за что не осмелилась бы передать с Аугруссом ни послание, ни назначить встречу тому, кого любила больше жизни…

И за одно это Алария, едва не воя от отчаяния, хотела изничтожить этого мерзавца, у которого, наверное, даже мозг заплыл жиром. Теперь за Аугруссом наверняка следят еще больше, чем за нею; пока он бегает по канцеляриям и обивает пороги чиновников, кто-то ходит за ним, и слушает все его разговоры, подмечает все его делишки, устанавливает все деловые и личные связи, которыми Аугрусс обзаводится в столице.

Все вокруг него были словно помечены яркими метками, связаны между собой тонкими линиями, прочерченными ситхом, перечитывающим доклады, и Алария с отчаянием понимала, что ей не вырваться из этой сети, что любой, кто просто пожмет в приветствии руку Аугруссу, автоматически попадает под колпак.

Алария бросала очередной злобный взгляд на развалившегося в ее постели Аугрусса и поспешно отворачивалась, чтобы он не увидел разгорающейся решимости на ее лице.

От него нужно было избавляться. Рано или поздно, а он направится туда, где скрывался Повелитель, и раскроет его тайное убежище, приведет к нему инквизиторских ищеек по следу.

И вместе с этим нужно было обзавестись другим посланником, не таким тупым и похотливым, как забрак. Алария нервно стискивала пальцы, стараясь унять яростную дрожь в руках, понимая, что у нее нет ничего, кроме ее тела, что бы она могла предложить в обмен на верное служение, но этот вариант уже привел к тому, что повелитель оказался в опасности из-за неверного выбора слуги.

Кого же выбрать, кого же подманить?

И, главное, на что?

Это она обдумывала каждый раз после его посещения, каждый раз после того, как за его спиной закрывалась дверь, и она оставалась в тишине и темноте, в комнате, пропахшей его горячим душным запахом.

И ответ нашелся.

— Я слышала, — небрежно заметила Алария, когда ее дыхание выровнялось настолько, что она смогла говорить, не задыхаясь от отвращения, — что Инквизитор затаил злобу на господина моффа, на Гриуса.

Тяжело пыхтящий за спиной Аларии Аугрусс даже дышать перестал, и она склонила голову, скрывая язвительную усмешку. Забрак заглотил наживку тотчас же, жадно ухватился за нее всем своим сознанием, и Алария усмехнулась еще раз, удивляясь, как же просто управлять этим ходячим мешком сала.

— Вот как? — с деланным удивлением произнес забрак, приподнимаясь на локтях. — За что же это?

— А вы сами не догадываетесь? — язвительно произнесла Алария, оборачиваясь к Аугруссу и уже не скрывая своей издевки. В глазах ее горели злые огоньки, и она, даже слегка кокетничая, повела плечом, с удовольствием наблюдая, как Аугрусс пожирает ее глазами. Но его интерес теперь не имел ничего общего с желанием, и ее красота на этот раз не волновала Аугрусса.

— Так за что же? — забрак уселся, прикрывая наготу игнорируя попытки Аларии перевести внимание на ее персону. Алария расхохоталась, уже не таясь, глядя, как эта скандальная информация захватила все внимание забрака.

— Гриус был причиной того, что Инквизитору пришлось драться на Мустафаре, — промурлыкала Алария, хитро щуря глаза.

— Мне всегда казалось, что Инквизитор сам искал этой встречи, — с сомнением в голосе произнес Аугрусс, — и, кажется, он не пострадал в этом поединке?

— Да-а, — протянула Алария, все так же победно улыбаясь, — сам. Но Гриус повсюду раструбил, что он заплатил Инквизитору за это, и знаете что? Лорду Фресу не понравилось напоминание о том, что когда-то он убивал за деньги… Вся эта история теперь в глазах многих выглядит так, будто мофф и Лорда Фреса нанял, понимаете? Да еще и похвалился этим. И это неприкрытое бравирование Гриуса своими богатствами Лорда Фреса тоже задело. Кажется, мофф забывается, что Риггель не его собственность, а планета, принадлежащая Империи. Как вы думаете, какое наказание последует за этой дерзостью?