Железная Империя

София молча повиновалась ему.

Да разговоры сейчас были не нужны и бессмысленны.

Она оделась быстро, намного быстрее, чем он.

Казалось, она спешит покинуть это место, ставшее таким… таким значимым для них обоих, а он напротив — хочет задержаться, чтобы дать ей уйти первой.

Поспешно застегивая последние пуговицы на френче, сидящем на ней чересчур свободно, София еще раз глянула на Инквизитора, который нарочито неторопливо возился с сапогами, заправляя в них брюки — словно приглаживал свой образ, доводя его до гладкого совершенства, так, как будто одевался не в ледяном подземелье, а в своей спальне поутру, и глядя на него в этот момент, на ум приходила только одна мысль — блестящий офицер.

Все должно быть идеально.

Своеобразный вид брони, еще более непробиваемый, чем его черная куртка.

Ему предстояла аудиенция у Императора, который был раздражен и разгневан, но, кажется, все гневные слова, вся ярость Дарта Вейдера просто разобьется об этот цельнолитой гладкий образ.

У Софии же все было не так хорошо; отсеченные в бою Инквизитором волосы были слишком коротки, чтобы можно было их заплести в косы и убрать, толстый пучок волос рассыпался и не желал держаться, и София яростно и раздраженно сопела, кроя почем зря и ассасина, который вцепился в ее волосы, и Инквизитора, который отрубил ее волосы, а не руку этому засранцу.

— Я готова, — произнесла Леди София, кое-как зачесав пряди за уши и встряхивая свой плащ, сбивая с его складок сухие ломкие стебли мха. Инквизитор, неторопливо застегивая пуговицы на воротничке сорочки, обернулся к ней, и в его глазах промелькнул алый отблеск.

— Что такое? — насмешливо произнес он, оправляя воротничок. — Вы же толковали мне о том, что психологически справитесь и с переселением в мужское тело, а сейчас не можете пережить и потерю волос?!

— Кажется, я не высказывала вам претензий, — сухо заметила София. — Наоборот, хотела бы поблагодарить вас. Вы спасли меня.

— Не за что, — бесстрастно произнес Инквизитор, но его серые глаза, казалось, просверливали женщину насквозь своим острым взглядом. — Мы же единое целое. Забыли?

Его намек был очень двусмыслен, хотя, казалось, он говорил очень серьезно, и София вновь вспыхнула до корней волос, поспешно натягивая на плечи плащ, все еще хранящий остатки их тепла.

— Идемте, — велела она одному из штурмовиков. — Укажете мне путь.

Шаги Софии и солдата стихли за его спиной, а Инквизитор продолжил неторопливый утренний туалет, совсем не испытывая холода. Тот словно отступил, отпугнутый кипящей Силой, одевшей тело Фреса непроницаемой для мороза оболочкой.

Застегивая последние пуговицы и разглаживая какие-то невидимые складки на груди, оправляя ладно сидящий на нем френч, Инквизитор слегка улыбался собственным мыслям, прокручивая в голове прошедшую ночь, и глаза его странно поблескивали.

Со стороны казалось, что он обдумывает что-то совершенно обыденное и спокойное, но в его голове крутилась одна и та же мысль, и иногда его левая бровь в изумлении изгибалась, и на лице появлялось выражение удивления и оторопи.

Что это было?

Как это вообще произошло?!

Он хотел эту женщину, в этом сомнений не было. Хотел так же, как всех остальных, всех, что были до нее. Он хотел переспать с ней, попробовать ее.

А вышло, что он занимался с ней любовью.

Любил ее, касаясь трепетно и нежно, так, как давно никого не касался.

Вспоминая свои поцелуи, свои ласки, он снова впадал в ступор, и все произошедшее казалось ему нереальным, произошедшим не с ним.

Он думал, что все будет так же легко и просто, как прежде, как с Виро.

В некотором роде, он рассчитывал на ответный цинизм со стороны Софии, душа которой отторгала даже саму мысль о зарождении нежных чувств или… гхм… желание ласкаться с мужчиной.

Просто удовольствие; просто секс.

Просто страсть и желание, без уступок и условий, без ласковых слов и переплетенных рук, без поцелуев после, которыми он пылко и щедро отплатил за тронувшую его ледяную душу нежную летнюю жару, без этой странной власти над ним…

Чтобы больше не тянуло.

Но они занимались любовью, чтоб их ситхи взяли.

Не терзали друг друга до крика и судорог невероятно приятными, обжигающими, острыми прикосновениями Силы, а ласкали друг друга.

И он это делал… в большей мере, чем она.

И его тянуло снова сделать это, хотя с поры их страстного свидания прошло всего несколько часов.

Он усмехнулся, чуть прикусив губу, и покачал головой, словно удивляясь, как он мог дойти до того, что будет вспоминать в подробностях проведенную с женщиной ночь, смакуя каждую острую деталь, каждый вздох, каждый стон.

Мечтая о своем хищном зверьке с атласной шкуркой… мечтая еще раз прижать ее к себе, пригнуть ее голову к своему плечу, до боли вжать пальцы в ее мягкое бедро и выдохнуть свое удовольствие…

Инквизитор прикрывал глаза и чуть улыбался, вспоминая ее нежные стоны, и его губы чуть вздрагивали.

— Вы целы! Лорд Фрес, вы целы!

Кажется, погруженный в свои мечты, он даже не сразу услышал голос Лоры Фетт, срывающийся на предательские рыдания, и встретил ее отсутствующей полуулыбкой, все так же неторопливо приглаживая ворот одежды.

Вероятно, он взглянул на девушку слишком холодно, или свысока, а возможно, этот неторопливый, какой-то сытый жест, каким он застегивал свою одежду, был чересчур красноречив, но Лора, до того бежавшая к нему, не разбирая дороги, вдруг словно запнулась, и выражение невероятного, невысказанного счастья погасло на ее лице враз, сменившись гримасой больной ревности и жгучего стыда, так внезапно, словно она получила с разбегу от него пощечину, и она, споткнувшись, замедлила шаг.

У остатков костра, прогоревшего до черной сажи, опушенные серым инеем, потерявшие свою яркость и цвет, лежали вещи, еще вчера одевающие обоих ситхов.

Вперемежку, его и ее одежда.

Скованная морозом, похожая на кучку грязного драного тряпья…

Эту ночь они провели вместе, в этом сомнений не оставалось.

Обнаженные, рядом друг с другом.

И Лора, медленно приближаясь к Лорду Фресу, неторопливо застегивающему на талии пояс с сайбером, ступала так осторожно, словно под ее ногами был не каменистый берег, а стальные пики, вонзающиеся в ее ступни с каждым шагом.

— Лорд Фрес, — когда она подошла к ситху, ее голос был сух и официален, лицо — каменно-непроницаемое, а глаза упрямо опущены, так, словно она не хотела смотреть на ситха. — Рада приветствовать вас.

Лорд Фрес, чуть усмехнувшись, вздернул голову. Ее упрямство словно передалось ему, и мягкие теплые мечты моментально погасли в его глазах, уступив место привычной ледяной жестокости.

"Таких, как я, нельзя ревновать…"

Нарочно неторопливо он прошел к опустевшему ложу из смятого мха и поднял свой плащ. Иссеченный, истрепанный по подолу, он был все же цел, и еще хранил тонкий запах женщины, согревшейся под его плотной тяжелой тканью.