Жемчужница

Надо ли говорить, что сорвавшийся с ее губ смешок, когда она снова посмотрела на юношу, самому юноше совершенно не понравился. Он сердито поджал губы, явно не желая говорить о Лави (ох, ну кого еще можно было назвать оскорбительно-рыжим лгуном и одновременно глупцом и всезнайкой?), и, наверное, хотел уже отвлечь ее каким-то другим разговором (как всегда делал Тики, когда увиливал, кстати говоря), однако не успел.

Алана склонила голову набок и, устроив шкатулку с письмами на своих коленях, задумчиво погладила ее по крышке, решив в ближайшее время больше уж точно не открывать. И — заметила с легким сердцем:

— Поверь, вы с Тики очень похожи, если ты очень любишь Лави. Потому что Лави на самом деле очень похож на меня. И даже в его молчании им двигало то же, что и мной.

Ее слова оказали на Вайзли совершенно восхитительный эффект — все его недовольство и всю его снисходительность как волной унесло. Он широко распахнул глаза и даже как будто подался слегка вперед.

И оставалось только гадать, что именно так на него повлияло — замечание про их с Тики схожесть (кажется, юноша ужасно любил брата, хоть и старался это всячески сдерживать) или слова о том, что Лави очень похож на Алану.

— И… что же это?.. — выдал юноша негромко, ни на секунду не отрывая от нее взгляда.

Девушка улыбнулась, решив, что, как видно, все вместе, но не стала допытываться, и пожала плечами, стряхивая тыльной стороной ладони со щек еще не высохшие шарики слезинок.

— Страх, — поведала она коротко. — Самая идиотская, на самом деле, причина, но и самая ужасная.

Вайзли уставился на неё, как новорождённый дельфин на небо, и Алана хохотнула, чувствуя себя намного спокойнее и веселее. Неужели юноша даже и помыслить не мог, что Лави, на самом деле, тот ещё трус?

— Страх… чего? — выдохнул он еле слышно, словно совершенно не мог поверить в только что услышанное. Словно тритон для него и правда был кем-то вроде бесстрашного… рыцаря, наверное?

Алана легкомысленно пожала плечами, понимая, что сейчас признается и в своих страхах тоже. В тех страхах, о которых она Лави так и не сказала, лелея свои коросты — лишь коснёшься их, и они вновь закровоточат. А Алана… а она слишком устала кровоточить.

— Того, что ты проживёшь недостаточно долго, умрёшь и оставишь его с раскуроченным сердцем, возможно. Вы, люди, слишком быстротечны… Хотя… — девушка вдруг закусила губу, стараясь не обращать внимания на испытующий горячий взгляд Вайзли, которым тот буквально обжигал её, и задумчиво нахмурилась, прислушиваясь к самой себе. К своим страхам. К тем же страхам, что связывали по плавникам и Лави. — Скорее страх того, что ты в нём разочаруешься и не захочешь даже слушать, — спокойно закончила она, всё же взглянув на подавившегося вздохом юношу.

— Но я ведь!.. — начал он, но девушка мягко перебила его:

— Но ты ведь и правда не захотел.

— Но только потому, что он мне лгал! — беспомощно-гневно воскликнул Вайзли, сжав кулаки, и Алана покачала головой, улыбнувшись.

— Он хоть раз сказал, что является человеком? — ласково спросила девушка, желая помочь Лави, который был сам не в состоянии этого сделать — потому что был таким же трусом, как и сама Алана.

Юноша дернулся ошеломленно, и глаза у него вдруг стали совершенно загнанными. Даже отвечать не стоило — наверняка трус и хитрец Лави такого не утверждал.

— Он хоть раз сказал тебе, что ничего не знает о морском народе? — улыбнулась девушка, спокойно наблюдая за собеседником.

Вайзли как-то сразу быстро потух и поник. Потер лицо руками и покачал головой в знак отрицания.

— Нет. На самом деле… он всегда знал о сиренах кучу всего, — заметил он тихо. — И всегда оправдывал свои знания тем, что ну он же Книгочей, ему положено. А я… велся как мальчишка.

Ты и есть мальчишка, с какой-то то ли материнской, то ли сестринской нежностью подумала Алана и улыбнулась.

— Он не лгал тебе, — проникновенно произнесла она, наклоняясь вперед и слегка касаясь руки юноши. И — с усмешкой вспомнила собственное оправдание на этот счет, совершенно не сомневаясь в том, что и Лави в свое время его применит. — Просто… не было необходимости говорить об этом.

Вайзли глухо хмыкнул и вскинул на нее глаза. И вид у него был такой, как будто он прекрасно понимает, что она выгораживает Лави, но… он не возражает. Напротив — как будто он даже хочет того, чтобы Алана его выгородила.

Вот уж точно, мудрость семьи.

— И… когда же эта необходимость возникнет?.. — осторожно выдохнул юноша, закусывая губу. Неужто хотел подготовиться к этому разговору или еще что-то вроде?..

Алана скривила губы в легкой улыбке и откинулась на спинку своего кресла, отпуская его ладонь. И — выдала беззаботно:

— Ну… Может, через час, а может — и никогда.

Вайзли тут же недовольно скривился, явно поняв то, что девушка закладывала в свои слова, и покачал головой так, словно бы прекрасно осознавал, что именно так может и случиться: что Лави замкнётся в себе и ничего никогда не скажет.

— То есть лучше где-то между, да? — как можно более спокойно спросил он, взглянув на Алану и чуть приподняв левую бровь. И девушка поняла, что с ним они точно найдут общий язык.

— Ты мне очень нравишься, Вайзли, — довольно протянула она, изогнув губы в хитрой усмешке, и юноша, смешливо хмыкнув, в напыщенной благодарности поклонился, заставляя её рассмеяться. Кто бы подумал, что с таким болезненным юношей (который выглядел, на самом деле, даже хуже вечно недомогающего Маны) они вообще так быстро смогли бы найти общий язык! — Но я тебе это не говорила, — лукаво подмигнула Алана засмеявшемуся Вайзли, и тот понятливо кивнул.

— Как скажете, ваше царское величество, — высокопарно отозвался он, и девушка захохотала следом.

— И правильно, — улыбнулась она. Ведь если уж даже она счастлива — все в этом замке должны быть счастливы, разве нет?

Однако разговор был, кажется, исчерпан, и если так…

На самом деле Алане хотелось поговорить с Вайзли еще о чем-нибудь — хоть о чем, слишком уж он оказался занятным малым, — однако она совершенно не знала, с чего начать.

И очень удивилась, когда Вайзли сделал все за нее.

— Расскажи мне о них, — внезапно попросил он, едва заметно кивая на шкатулку, но явно имея в виду не письма, а их адресатов. Которых уже давно нет в живых.

Алана сглотнула вновь подкативший было к горлу ком и грустно улыбнулась.

— А ты разве не знаешь?

Юноша качнул головой.

— Я не силен в истории, если хочешь знать, — признался он без стеснения, — а потому никогда особенно и не слушал Фиддлера. Но просто… одно дело — это учитель, который пусть даже все и видел, все равно рассказывает про лица с портретов, которые не имеют отношения к твоей настоящей жизни. А совсем другое… — здесь Вайзли хмыкнул, — столкнуться с этим.