Жена фаворита королевы. Посмешище двора

— Твоя вина только в том, что ты восхитительная! Ты моя, вся моя! Всегда была моей! Каждая ресничка и то моя! Но на тебя постоянно посягают. И мне это надоело! Пытался дипломатично расставить всё по местам, Вилли и Альберт недостойны даже смотреть на тебя, но не понимают этого. Они думают, что останутся безнаказанными, но нет, теперь я защищаю тебя и не остановлюсь, пока не сотру их.

— Ты собственник? — признаться, я и испугалась, может, он шутит? Вдруг он ревнивец, да что за глупости, он и есть ревнивец. Дуэль тому подтверждение. Но он держится вполне сносно, скандал не закатывает на пустом месте. Однако как же возбуждают его слова. Это больше чем признание в любви.

— В отношении Аннабель-Кристины – да! Ты единственная во всех мирах! Уникальная и потрясающая, думаешь я просто так теперь уступлю такую женщину? Тем более такому ничтожеству, как Альберт? Ну, нет!

Боже я начинаю смеяться, а смех Аннабель такой заразительный, откидываюсь на подушки и его поцелуй жаром растекается по моему телу, обхватываю руками сильную шею герцога и прижимаю к себе. Не собираюсь говорить, что он лучший мужчина во всех мирах, а то загордится.

— Ох, не остановлюсь, но не смею, пока не смею просить о близости.

— Думаешь мне легко остановиться? Кристина очень хорошо знает, что такое близость с любимым мужчиной…

Блин! Вот же я дура!

Он замер, и так посмотрел на меня, что мне пришлось набрать побольше воздуха и рассказать свою историю.

— Я старше Анни, примерно ровесница с тобой, не такая красивая, но я талантливая художница. Была замужем за красивым придурком, который точно, как Фредди влез в постель к Вилли. Так и мой бывший Славик влез в постель к своей богатой начальнице Регине Анатольевне, и я выгнала его, развелась и не жалею. Именно поэтому Фредерик вызывает у меня только лишь чувство брезгливости, терпеть не могу изменщиков.

— Да? Это удивительно, ты словно прожила две жизни, но одну из них забыла, мой разум с трудом осознаёт все происходящее с нами.

— Всё так и есть, две жизни, и одна забыта. И я могу рисовать тебе картины из моего мира. Автомобили, самолёты, у нас телефоны, компьютеры, люди летают в космос, столько интересного, но там нет тебя. Милый, а без тебя мне в любом из миров делать нечего.

Смотрю на него, не моргая и, кажется, ему сейчас совсем нехорошо, чувствую дикое возбуждение и интерес. Вот теперь точно я для него самая желанная. Но он замер надо мной и задал тот вопрос, от которого мне захотелось нарушить все условности прямо сейчас.

— Милая, но ты же не пропадёшь? Я не смогу без тебя…

— Я сама боюсь этого до дрожи. Каждое покушение Вильгельмины риск для меня. Даже эти ненормальные обмороки.

— Эти обмороки – норма для Аннабель. Но что я могу сделать для тебя, чтобы ты осталась навсегда со мной? — он обнял меня так крепко и прижался, теперь это не страсть и не возбуждение, это любовь и страх. Ровно то же самое ощущаю и я.

— Люби меня!

Нам не позволили дольше валяться в постели, и сделать глупости. В дверь постучала горничная и сообщила, что завтрак подан в столовой, и посыльный от Бишопа принёс сообщение, что после обеда он перевезёт девочку и няню.

— Ох! Дела же у меня! Постой! Как он перевезёт Линду? — простонала, не понимая, что происходит.

— Не волнуйся, я написал ночью Ричарду, что ты остаёшься в моём доме, и девочку привезут сегодня к тебе, кроме того, занятия, когда твои ножки заживут, можно продолжить в танцевальном зале особняка. Единственное, мне придётся занять твою квартиру, мы поменяемся, но сюда никто не посмеет сунуться, никакой Отто. А я буду приезжать ежедневно, но ночевать у себя, любовь моя!

— Жаль, что ты такой порядочный и восхитительный! О боже! Спасибо за этого мужчину! Обещаю Боженька, я буду очень хорошей девочкой, и позволь мне сделать Эдика самым счастливым на свете!

И мы рассмеялись.

Ох, не знала я, что эта ночь круто изменит наши жизни и не только наши, но и всего королевства, Эдуард помог мне одеться и долго посмотрел в глаза, потом, кажется, принял какое-то решение.

— До этого дня я ещё сомневался, всё же идти против короны почти в одиночку отчаянный шаг, однако они не оставили мне выбора, любовь моя.

Я только что смеялась, а теперь испугалась и за него, и за себя. Сначала казалось, что его угрозы бравада, типа разговора на повышенных тонах, чтобы Вилли и Альберт отстали. Но тут дела гораздо серьёзнее, он собрался объявить им настоящую войну, и я в роли Елены Троянской… Мамочки…

— Что ты хочешь делать, Эдуард? — шепчу и смотрю в его красивые глаза, пытаясь понять, насколько это опасно, не сделает ли он хуже. Голосок стал такой тоненький, пищу как мышка.

— Сотру их, воздам по заслугам, ради тебя Анни, потому что нам не дадут просто жить, а бежать я не намерен. Так что, выбор очевиден, или мы их, или они нас.

— Но, у тебя хотя бы есть соратники? Ты собираешься один противостоять им? — я не на шутку испугалась. Зная, какая подлая королевская семья, они же будут любыми способами мстить и делать пакости. Ладно бы пакости, дело о жизни и смерти. Прикусываю губу и понимаю, что сама знаю ответ.

— Есть надёжные люди! Всё будет хорошо! Я лишь ждал, когда ты позволишь любить тебя, только этого…

Закрываю глаза, радостное утро снова слегка омрачилось страхом перед будущим. У нас слишком влиятельные враги, почти всё против нас, хватит ли у моего мужчины сил? Хочется его снова обнять и замереть, но я сдержалась, пока мы не пара, никому ничего не объявляем. Он мой опекун, а я его маленькая подопечная, пусть все так и думают.

Глава 46. Весьма странное предложение

После непродолжительного запоя, Максимилиан, наконец, решился на активные действия.

— Вильгельмина не договороспособная сучка! Она погубит себя, меня и наше королевство! Придут русские и наведут свой порядок! — взглянул на бюро из красного дерева, за дверцей которого притаился хрустальный графин и спасительный шнапс. Однако ещё один день попойки грозит фатальным коллапсом верховной власти.

— Уже пришли! — прошептал секретарь и тоже посмотрел на бюро.

— Кто?

— Русский князь Александр прислал в канцелярию Вашего Величества письмо, пока письмо. А не дипломатическую петицию и неофициальное предложение, пока только письмо.

Тон секретаря такой, что словно он верует в силу слова «письмо», которое должно успокоить Макса? Чёрта с два! Он взбесился!

— Ты когда научишься изъясняться прямо и по делу?

— Когда перестану бояться получить от вас каменной чернильницей в голову, — огрызнулся секретарь.

— Не ври, я никогда себе такого не позволял! — более спокойным тоном ответил король, потому что помнит, как однажды такое всё же случилось, но он промазал, так что не считается.