Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе

Договорить он не успел.

ГЛАВА 91

Со стороны ложи жюри сверкнула молния и даже, вроде как, грянул гром.

Изумленная публика обратилась свои взоры с Агнесс на Нериссу.

Это она пустила гром и молнию.

Мало того, взмахом ее руки белая зала окрасилась в черный цвет!

Все ткани стали черными, точно так же, как и пол, и потолок. Столы с едой исчезли, вместо них появились корзины черных роз.

– Подданые Серинити! – воскликнула Нерисса. – Благородные лорды и леди, виконты и маркизы, герцоги и простолюдины! С благоговением и глубокой скорбью сообщаю о невосполнимой утрате, настигшей нашу империю. Только что я получила сообщение, что мой брат, наш император Валериан, покинул этот мир, унесенный духом смерти в объятия вечности.

По рядам придворных пронесся пораженный вздох.

Мы быстро переглянулись с Данте.

Нерисса во всеуслышание объявила о смерти Валериана!

Разумеется, все напрочь позабыли об Агнесс, которая тут же судорожно принялась приводить себя в порядок.

Вот только магия воды уже почти не подчинялась ей. Она только размазала пыль по своим волосам, лицу и платью, превратив ее в грязь.

Тогда Избранная, плюнув, тихонько ретировалась, пока остальным было не до нее.

Все были поражены известием о кончине Валериана!

Нерисса явно планировала сообщить об этом в другой обстановке, но пришлось сейчас, чтоб отвлечь внимание от своей опростоволосившейся фаворитки.

– Тело моего бедного брата, истерзанное продолжительной болезнью, не смогло более сражаться с недугом, – со скорбью продолжала Нерисса и весь зал внимал ей. – Теперь, когда дыхание Валериана затихло, я скорблю не только о брате, но и о смелом правителе, который с честью нес бремя власти. Пусть его память будет вечной, как звезды на ночном небе, и пусть его душа найдет покой, который он искал в этой жизни. Мы обязуемся сохранить его наследие и продолжить его дело с такой же страстью и преданностью.

Сальваторе достала черный платочек и промокнула слезы, которые якобы выступили у нее на глазах, после чего продолжила:

– Семь дней в империи будет траур по нашему безвременно почившему правителю, после чего состоятся похороны Валериана. И над его гробом будет оглашено завещание моего брата, в котором он назвал своего приемника, который станет следующим императором Серинити. Никто не знает, что написано в завещании, даже я, сестра Валериана. Но мы все уверены в бесконечной мудрости его решения. После состоится последнее испытание для отбора Звезды Империи Серинити и коронация нашего нового монарха.

В тишине гости покидали бал.

Впрочем, никто вот уж прямо особо не был удивлен – я слышала в толпе шепотки, что к тому все и шло.

Мне тоже хотелось поскорее оказаться в карете – там у меня уже было припасено нормальное платье и туфли.

Конечно, с Агнесс получилось немного не так, как я задумывала, но паника, которую она испытала, прежде чем Нерисса отвлекла всеобщее внимание, все-таки доставила мне удовольствие.

– Ваши звезды за испытание, маркиза Адлер. Или собирались уйти без них?

Передо мной стояла сама Нерисса собственной персоной, держащая в руках хрустального лебедя, в котором слабо позвякивало.

– Вы так любезны, княгесса Сальваторе, – вежливо улыбнулась я.

К сожалению, это замечание оказалось сильно преждевременным.

– Держись подальше от моих сыновей, выскочка, – Нерисса приблизилась. – Эдриан должен жениться на Агнесс и, если ты посмеешь вмешаться, то горько пожалеешь. Данте ты тоже не ровня. Лучше проваливай в свою Феодорию, пока цела!

– Вы не смеете указывать, где мне держаться, княгесса, – насмешливо перебила я. – Захочу – возьму Эдриана, захочу – Данте. А захочу – обоих сразу. Оба ваших сына принадлежат мне. А вам лишь остается тихо отойти в сторону. Вы больше не имеете на них никакого влияния.

Я сказала такие циничные слова лишь только, чтобы ее позлить. Однако эффект превзошел все ожидания.

Нерисса побелела от ярости, а ее пальцы скрючились, как когти ястреба.

– Ты… – прошипела она. – Я сотру тебя в порош-ш-ш…

Но договорить Сальваторе не успела, потому что рядом возник Данте, с которым мы обменялись ухмылками.

– Ева, ты, наверное, сильно устала за эту ночь? – с преувеличенной озабоченностью поинтересовался он.

– Да, ужасно болят ноги от этих туфель…

С грустью сказав это, я задрала юбку и продемонстрировала свою ножку, не забыв показать полоску чулка.

Нерисса схватилась за сердце, словно ее готов был разбить удар от моей дерзости.

За всем этим наблюдал Эдриан.

– Бедняжка, как же жаль тебя… – посочувствовал темный генерал. – Я отвезу тебя домой.

И он на глазах матери и Эдриана легко подхватил меня на руки.

– Имей совесть, брат, – вмешался Алый. – Ты не отходишь от маркизы Адлер всю ночь и явно уже надоел ей своим обществом. Я сам отвезу ее домой…

– Эдриан, тебе совсем необязательно проявлять такое внимание к маркизе, – прошипела княгесса. – Я бы посоветовала тебе найти Агнесс, справиться о ее самочувствии и предложить проводить ее...

– Полагаю, Гастелло справится без моей помощи, мама, – бросил Алый, не сводя с меня жадного взгляда. – Ева Адлер явно устала больше. Отдай ее мне, Данте, я сам донесу ее до кареты.

Нериссе оставалось только, кусая губы от злости, беспомощно наблюдать, как два ее сына готовы чуть ли не подраться из-за меня.

– Не стоит, светлый генерал Сальваторе, – проговорила я, поудобнее устраиваясь на руках Данте. – Меня удовлетворит, если это сделает темный генерал.

– Да, Эдриан, видишь – я полностью удовлетворяю Еву, – подхватил Данте и напоказ прижал меня к себе покрепче. – А тебе и впрямь стоит найти леди Гастелло.

Лицо Эдриана нужно было видеть! Как же жаль, что сейчас я не могла запечатлеть его на кристальон!

С этими словами Данте стал спускаться по лестнице, а я нежилась в его руках.

Было так приятно и комфортно.

Едва мы оказались в карете, как темный наклонился и, приподняв мою юбку, снял с меня проклятущие зачарованные туфли. Сначала одну, а потом вторую.

Я застонала от облегчения.

– Слишком эротично, – заметил Данте и пересадил меня к себе на колени.

А я ничего не имела против.

Выхватив у него обувь, я с огромным удовольствием швырнула эти орудия пыток в окошко кареты.

И с огромным удовольствием стащила с него наглазник, чтобы полюбоваться его темно-синими глазами.