Женился по расчёту и попал

– Для благословения пары нужно, что бы оба супруга были передо мной. Но раз уж вы здесь одна, без супруга, я благословлю и его, заочно. Но обещайте мне, баронесса, что как только уличите свободную минутку от хлопот управления баронством, то сразу наведаетесь в нашу святую обитель вдвоем.

– Обещаю вам, преподобная Караколла, - я склонила голову, а матрона взяла мою руку в свои ладони. Она возвела глаза к небу, а затем прикрыла их, видимо вознося мысленно молитву богине.

– Благословляю вас отныне и навсегда! Пусть ваш брак будет нерушим пред ликом Астарты!

Караколла открыла глаза только после того, как произнесла благословение.

Общение с настоятельницей мне начинало все больше и больше нравиться. Она не была чересчур официозной, как патриарх храма, напротив, старалась всем своим видом показать заботу матери-настоятельницы. Какая искусная манера игры! И нашим, и вашим! Браво, матрона!

– Это еще не все, преподобная. Я бы хотела увидеться с той, что заточена в келье монастыря и скрыта от всех мирских глаз.

– Понимаю, - Караколла кивнула. – Она давно вас ждет, моя дорогая. И хотя я не потакаю желаниям графини Корсальской, все же считаю, что разъеденить навечно мать и дочь не самое верное решение нашего глубокоуважаемого монарха. Но он ведь всего лишь, мужчина! Разве Фердинанд знает, что такое любовь между матерью и дитем? Нет, конечно. Ступайте в святилище, вот-вот начнутся песнопения. К вам подойдет одна из моих послушниц и проводит вас.

Я послушно встала.

– Благодарю вас, преподобная Караколла. Я навсегда в неоплатном долгу перед вами!

Матрона кивнула с улыбкой, не скрывая своего удовольствия тем, что смогла угодить мне, а заодно получить увесистый мешок с серебром.

Я присоединилась к паломникам и служителям монастыря, визгопряхи уже начали выкрикивать фразы, прославляющие богиню, самая голосистая затянула песнь, остальные подхватили. Помещение заполнили голоса женщин, пели в основном вольнонаемные и послушницы, монахини стояли по краям алтаря и с закрытыми газами и вознесенными кверху руками. Мне показалось, что их рты бесшумно шевелятся.

Я, склонив голову, тихонечко наблюдала за происходящим сквозь вуаль. На меня практически никто не обращал внимания, все были заняты священным действом.

– Миледи, прошу вас пройти со мной, - кто-то обратился ко мне тихим голосом.

Обернувшись, я увидела подле себя совсем юную послушницу. Девушке было лет пятнадцать не больше. Интересно, что ее с подвигло идти в монастырь в услужение? Она планирует стать монахиней или ее на этот шаг толкнула нужда? Я вздохнула и отправилась за моей проводницей.

Из длинного коридора с высоким потоком мы спустились вниз. В подполье было прохладно и кругом царил полумрак. Проходя мимо небольшого столика, рядом с которым стоял грубо сколоченный стул, девушка ловко прихватила с собой свечу.

Мы спустились еще на пол пролёта. В небольшом коридоре было всего две двери обе закрытые на ключ. У стены, между дверями стоял еще один стол с лучиной, рядом сидела пышнотелая монахиня с лицом, на котором виднелись следы оспы.

– Изи, открой графскую дверь, - тихо, но твердо сказала моя проводница.

Монахиня молча стала и зазвенела ключами. Подходя к двери она взглянула на меня своими узкими, заплывшими жиром глазами. Интересно, Изи добровольно здесь сидит или работа в подземелье своеобразной хранительницей – это наказание за какие-то чудовищные проступки?

– У вас есть ровно час, миледи. После вам надлежит вернуться в святилище.

Так мало? За то серебро, что я даровала настоятельнице, ты могла бы позволить Сиенне с матерью наговориться вдоволь. Хотя даже об этом часе пару недель назад я не смела и мечтать.

Я склонила голову и вошла в низкий узкий проем, служивший входом в подземную келью.

На кровати при свете одинокой свечи сидела светловолосая женщина. Она держала в руках книгу, но я была уверена, что не читала ее.

– Матушка? – обратилась я к графине. – Я пришла навестить вас, леди Мириан.

Женщина обернулась. Ее бледная пергаментная кожа казалось совершенно обескровленной. Лицо все еще хранило на себе остатки былой красоты. Она бы и сейчас могла быть красивой, если бы…

– Сиенна? Дочь моя!

Графиня встала и подошла ко мне, кутаясь в пушистую вязанную шаль.

– Вам холодно, матушка? Вы выглядите бледной.

– Я мерзну в этом подземелье, ты же знаешь. Зачем ты пришла?

Я опешила от такого вопрос.

– Что бы повидать вас, миледи.

– Какой смысл приходить сюда, если скоро ты сменишь меня в этом мрачном месте? Ты ослушалась меня! Вышла замуж за Ривердейла. Ах, Сиенна, моя глупышка, это погубит тебя. Но сначала она разделяются со мной. Скажи, он вывез все богатства из Стоунхолла? Замок все еще принадлежит тебе?

– У нас все хорошо с бароном. Мама, я люблю его.

Глаза графини округлились, а затем она прикрыла лицо тонкими кистями, такими же бледными, как ее лицо.

– Бедная, бедная моя девочка, - глухо простонала Мириан.

– Объясните, матушка, что происходит? Почему мне нельзя было выходить замуж за барона? Что в этом плохого? И чем это может грозить мне?

– Ты пугаешь меня, дочь моя, - теперь графиня смотрела на меня испытующим взглядом, словно искала что-то такое в моем лице, чего раньше не было. И нашла. – Что это за шрам? Откуда он у тебя?

Графиня подошла ко мне и провела холодным, как лед пальцем по щеке.

– Из-за него моя память… Она частично утеряна, матушка. Поэтому я здесь. Мне нужны ответы!

– Да, да, до меня долетали слухи… Ты совсем ничего не помнишь?

Я отрицательно покачала головой.

– Ничего, что связано со свадьбой, побегом, заговорами.

– А меня, свою мать? Меня ты помнишь, Сиенна?

Что мне ответить на этот вопрос? Не хочется разочаровывать женщину, которая и так, судя по всему, незаслуженно страдает живя в маленькой келье под зданием монастыря. Но и врать ей будет несправедливо. Нет, только не ей. И не сейчас.

Но графиня не дождалась ответа. Она глубоко вздохнула и начала свой монолог, поведав мне истинную причину ее заточения.

Глава 44.

– Ты подчинила его?

– Кого?

– Барона. Ты не должна была этого делать, - мать нервно заходила по келье, ее глаза блуждали по серым влажным стенам. – Нельзя, нельзя… Это опасный союз.

– Опасный для меня?

– Опасный для всех, дочь моя. Я говорила тебе держаться от сына Натана подальше! Сколько мы говорили об этом? Тебе была уготована другая судьба.