Женщина, которая…
Шрифт:
Удрала! Пусть-ка теперь Барон тащится пешком или ловит нового лоха. Странно, даже чувства облегчения от этой маленькой мести не испытала. Одна радость – свободна! Она – свободная женщина, пусть даже с занятым сердцем! Лена спрятала с таким трудом заработанные двести рублей в карман куртки и взяла курс к центру города, в сторону Лиговки.
00.00
Мужчины – странные существа. Казалось бы, чего проще: сел в машину к хорошенькой женщине – плати за проезд, насколько позволяет щедрость, расслабься, слушай музыку, наслаждайся панорамой за окном и тем, как ловко, уверенно и спокойно, без единого лишнего движения,
Наоборот, мысли мужчин начинают усиленно работать в другом направлении. Что-то вроде: «Ага, красотка! Повезло тебе сегодня, бедняжка ты несчастная, труженица ты неприкаянная! Ликуй, Исайя! Повезло тебе, как никогда! Вот ужо я-то тебя осчастливлю, я-то тебя отогрею и пожалею, одинокую, немолодую, никому не нужную, всеми позабытую, брошенную сиротку, вынужденную тяжким трудом зарабатывать на хлеб насущный». Разворачивают бурную деятельность с приглашениями в ресторан или к себе домой, а то просто кофе выпить, шаверму съесть, телефонами обменяться. А услышав отказ и напоминание о плате, обижаются, меркантильной называют, жадной до денег грубиянкой, не сумевшей оценить их вдохновенного порыва. Ей бы, дурынде, радоваться! Нет, денег просит, мелочное, приземленное существо!
Лена выехала с узкой, словно дворовый проезд, улицы. На первом перекрестке повернула налево и вскоре мчалась по широкой Бухарестской, такой широкой, что расстояние от дома до дома по разные стороны дороги казалось непреодолимым. Из-за громоздящихся, давящих своими размерами зданий и слишком просторных промежутков между ними, человек здесь терялся и не чувствовал себя хозяином ни этой улицы, ни этих зданий. Как нужно не любить свой город и людей, живущих в нем, чтобы строить подобное! Нет в Купчине ни садов, ни старых, тенистых парков с живописными прудами. Редкие зеленые лужайки под натиском многочисленных строек сжимаются, как шагреневая кожа. И все же Купчино менялось на глазах. Лене казалось, что она слышит, как строящиеся дома-высотки, похожие на гигантские башни, спорят, соревнуясь между собой в вышине и монументальности.
«Посмотрите, у меня стены зеркальные и шпиль наверху», – хвастает один, отражая верхними этажами стремительно летящие темно-фиолетовые тучи. Другой, развернутый к дороге ступенчатым углом, с гордостью отвечает: «А я похож на небоскреб-пирамиду, моим балкончикам и лоджиям нет числа!» – «На меня, на меня взгляните! – кричит третий. – Я не просто дом, а настоящая крепость! Мои окна узкие, как бойницы, а на крыше будет, не иначе, вертолетная площадка!» Вот заселятся все эти дома, превратится просторное и провинциальное Купчино в шумный, многоязычный муравейник, забьется часовыми пробками на главных магистралях – то-то начнется веселье!
Однако никто и не думает ловить такси. Безликие тени на остановках мерзнут, но ждут автобус. В черном бархате ночи прямо по курсу призывно замаячил красно-желтый цветок заправки «Шелл», – значит, ей туда. Зальет десять литров 92-го, в аккурат уложится в те самые злосчастные две сотни и спокойно поедет ближе к центру, прочь от серости и уныния. Кататься без цели по центральным узким улочкам и набережным каналов, мотаться по площадям и закоулкам родного Питера, глазеть на вычурное веселое барокко, романтический модерн или мрачную, таинственную готику, ничего не заработать, но получить нечто большее, некий заряд, несущий благодать, – вот всегда доступное удовольствие, оставшееся ей в наследство.
Только хотела свернуть на заправку, как впереди, за перекрестком, увидела две хрупкие голосующие фигурки.
Главное, не упустить! Рвануть бы на всей скорости, пока конкуренты не перехватили, но, как назло, красный горит, да еще рядом, слева, в менее выгодной позиции, но с наглым видом рычит, как бешеный пес на привязи, покоцанная «шестерка», именно такая, на каких ездят конкуренты-бомбилы из южных республик. Ждать зеленого светофора – значит, опоздать. Взгляд уже зорко сканирует ближайшую территорию. Тихо вокруг, гаишников поблизости не видно, а значит, можно рискнуть.Не дождавшись желтого света, Лена ринулась вперед. «Шестерка», чувствуя подвох, сорвалась с места секундой раньше, и, нагло опередив Лену, резво подрулила к бордюру. «Ээхх, не успела!» Мужчины-бомбилы – народ рисковый, ей до них далеко. Увести из-под носа клиентов, без зазрения совести подрезав на полном ходу, – такое в порядке вещей, вот у нее так не получается. Пришлось включить аварийку и притормозить позади более удачливого и расторопного водилы.
Девчонки – в чем душа держится: одна из них стандартная, как под копирку, блондинка, вторая – прилизанная, со смуглым загаром шатенка, обе в узких джинсах и коротких лаковых куртках; блестки лака на волосах, мелкие искры перламутра на веках и пухлых, накачанных гелем губах (нет, на проституток они все же не похожи, тем более на купчинских, придорожных), – замахали руками, завертели головой – езжай, мол, парень, мимо, ты нам не подходишь – и, торопливо семеня на неудобных высоких шпильках, побежали к Лене.
– Клуб «Метро». Знаете где?
– На Лиговку? Денег сколько дадите?
– Двести!
– Двести пятьдесят, – тут же спохватилась: эх, продешевила, триста, триста нужно было просить, но чего теперь, поздно…
Девчонки переглянулись и суетливо полезли на заднее сиденье. Салон машины наполнился экзотическим ароматом, а еще тревожным ощущением незнакомой, полной авантюр и любовных интрижек жизни, которая проходила где-то мимо и параллельно, и даже если бы она, Лена, несмотря на возраст (впрочем, кто сейчас смотрит на возраст?), заставила себя искусственно в эту жизнь окунуться, то все равно не вписалась, осталась бы так же «вне», «параллельно» и в стороне.
Говорят, возраст женщины отражается у нее в глазах, если это так, то непонятно, почему Лену все называли девушкой. Вот у пассажирок, которые при ближайшем рассмотрении оказались дамами далеко за тридцать, в глазах огонь, блеск и ожидание приключения, потому они не девушки даже, а девчонки!
– Не боитесь по ночам народ возить? Я бы так не смогла!
Заводной блондинке не сиделось и не молчалось, то ли от природной болтливости, то ли от приличной дозы алкоголя. Шатенка была насмешлива и надменна.
– Ну вы же не боитесь садиться ночью в авто?
– Боимся, еще как боимся. Потому уже несколько машин пропустили, водители как бы не нравились, я сейчас к кому попало не сажусь.
– А раньше садились?
– Можно закурить? – заводная дама уже крутила в тонких пальцах с акриловыми ногтями изящную, длинную сигарету.
– Курите!
Щелкнула зажигалка. Правой рукой Лена нащупала маленькую кнопочку. Вжжж… – заднее боковое стекло чуть приспустилось, влетевшая стужа неровно окрасилась запахом ментола.
– Сейчас-то я даже со смехом вспоминаю, а тогда… В общем, села я как-то раз в такси, ну, знаете, ночь, как бы короткая юбка и степень опьянения исключили другие варианты. Решила, если с шашечками, то дороже, зато надежнее. За перекрестком водитель спрашивает: можно голосующих прихватить? Вижу, два парня стоят, симпатяшки – смазливые мордашки. Я такая, сажай – отвечаю великодушно. Главное, отъехали-то всего ничего. Ну, схватили меня сзади за волосы, нож к горлу подставили. Сумочку как бы требуют и мобильник.