Женщина, которая…
Шрифт:
1.50
А машины все куда-то мчатся, хотя с каждым часом их поток редеет. Веселый Поселок с однообразными домами-коробками, сетью широких проспектов и тесных улочек слабо мерцает в темноте мартовской ночи. Ветер треплет, кружит, но никак не может рассеять белесую пелену то ли ядовитого тумана, то ли дыма от городских выбросов. Безлюдно. Усталые жрицы любви притаились в закутках остановок. Разглядеть их не удается, но Лена и так знает, что их лица с затравленным выражением, недоверчивым взглядом исподлобья некрасивы одинаковой, примитивной некрасивостью.
Раньше придорожные проститутки Веселого Поселка рассредотачивались только на Искровском. Сидели на остановках или ходили вдоль тротуара в ожидании клиента, но сейчас их выразительно-ожидающие спины можно встретить почти в каждом,
Бывало, Лена ошибалась, спрашивала: «Вам куда»? Получала исчерпывающий, вежливый ответ-просьбу: «Отвезите меня, если вам по пути…» Или от нее шарахались: «Ой, нет, я работать вышла». Только однажды потасканная, немолодая проститутка, которую издалека Лена приняла за приличного вида голосующую даму, видимо, от полного отчаяния охотно пошла на контакт, выпустив струйку сигаретного дыма, игриво заявила: «И чего вам не спится в ночь-полночь?» Не ответив, Лена, взвизгнув шинами, сорвалась с места.
Остановил как-то Лену подвыпивший мужчина, внешне неприметный и даже с налетом былой интеллигентности. Без стеснения, не боясь озадачить водителя необычной просьбой, попросил найти проститутку. Время было очень позднее, и пустынные дороги говорили о безнадежности затеи, очевидно, всех представительниц древнейшей профессии к этому часу уже разобрали или они всем скопом попали под милицейскую облаву. Пришлось его везти на Староневский. Пассажир вышел возле остановки, на которой, кося взглядом на проезжавшие авто и демонстрируя упругие бедра в колготках с шелковым отливом, – стояли несколько упитанных, не первой молодости путан. Разглядывая их, Лена попутно пыталась представить себя на их месте. Нет уж, если бы она вышла на панель, то постаралась бы выглядеть как можно неприступнее. Например, в роли училки: коса, белый воротничок, очки и узкая длинная юбка. Или просто деловой женщины: дорогой строгий костюм, гладкая прическа, чулки со стрелкой, в руке – папка с бумагами (список адресов и телефонов постоянных клиентов). Ха-хаааа… А можно для разнообразия цыганкой одеться, парик черный нацепить, несколько цветастых юбок и множество побрякушек. Нагло приставать к понравившимся мужчинам, с просьбой позолотить ручку, пророчить им неожиданную удачу и богатство. Или бедной Лизой прикинуться, вот беспроигрышный вариант: цветочками торговать в рваных перчатках и в маске несчастной, бледной девушки с большими грустными глазами.
На Староневском поздним вечером всегда пахнет свежеиспеченными ванильными булочками, и пока Лена фантазировала и с наслаждением вдыхала дразнящий сдобный аромат, пассажир вел переговоры. Вернулся разочарованный.
– Дорого они берут, две тысячи в час. А вблизи вы их видели? Каждой не меньше сорока! Отвезите меня на Ржевку или на Искровский.
Двинулись через мост Александра Невского. Искровский и все прилегающие, слабо освещенные улицы тонули во мраке. Здесь не было ни души, встречались лишь вездесущие подростки возле каждого павильона, торгующего пивом и сигаретами. Лена устала от бессмысленного кружения по одним и тем же улицам, хотелось поскорее получить деньги и избавиться от неудачливого пассажира, который, к ее досаде, признался, что готов колесить с ней по городу хоть всю ночь.
Развернулись. Поехали назад. О чудо! На остановке женщина нарисовалась. Блондинка с милым таким, домашним лицом и скромным обликом. Лена даже засомневалась. Если бы не четвертый час ночи и ее быстрая сговорчивость – никогда бы не подумала, что она вышла на работу. Уже через минуту Лена везла их к клиенту на квартиру. Улыбчивая, контактная дама и вблизи казалась не похожей на тех, что Лена привыкла встречать вдоль дорог. Рассказала о себе почти все: и про детей, которых нужно кормить, и про мужа в бегах, и про низкооплачиваемую работу продавщицей, и про концы с концами, которые, если бы не ночные подработки, свести вместе, как ни крутись, не удалось бы ни за что. Если это было враньем, то очень правдивым, и когда Лена припарковалась возле подъезда обычной панельной пятиэтажки, два нашедших друг друга одиночества уже вовсю целовались на заднем сиденье. Если бы не колючие, грязные фразы, которыми они обменивались без стеснения
и от которых Лена внутренне брезгливо вздрагивала, их можно было бы принять за счастливых влюбленных, встретившихся после долгой разлуки.После Дыбенко проститутки стояли уже на каждой остановке. Вероятно, они решили, что перед Женским днем на них будет повышенный спрос, как на мимозу или на хризантемы, опять же на двойные тарифы, наверное, рассчитывали, на подарки, букеты праздничные, вот дурынды!
Лене вдруг пришла в голову интересная мысль: нет, не все в нашем государстве разваливается. Кое-что процветает и прибывает! Например, высотные дома строятся и растут, как поганки после дождя. Скоро все парки и скверы застроят! Но для кого? Рождаемость, говорят, падает. Вот проституция на глазах множится, с каждым годом и в геометрической прогрессии. Если ничего не изменится, то представить недалекое будущее Купчина или того же Веселого Поселка несложно: тесные шеренги панельных многоэтажек, превратившихся в страшные, с бурыми подтеками, трущобы. Вдоль дорог плотными рядами стоит живой товар, на любой выбор, любого возраста, комплекции и национальности. Восточных красавиц особенно много. Это у себя на исторической родине они ходят, смиренно потупившись, в платочках под самый подбородок и длинных юбках. В европейских же городах, наоборот, они как-то быстро превращаются в дам легкого поведения, горластых, доступных и изысканно развратных. Видела Лена, и не раз, мальчиков самого нежного возраста. Продающие себя мальчишки выглядели жалкими беспризорниками, изможденными и плохо одетыми.
Воображение Лены разыгрывалось тем сильнее, чем ближе она подъезжала к повороту на Коллонтай. Вот и гладко вытесанная глыба Ледового дворца холодно сверкнув зеркальным блеском на фоне бархатисто-черного неба, передала привет из недалекого будущего.
Так, на чем она остановилась? Да, печально вытекающее из настоящей картины будущее. Обшарпанные, убогие внутри, с вышедшими из строя канализацией и водоснабжением башни-трущобы, которых ни разрушить, ни отремонтировать. Вдоль дорог – тесные шеренги живого товара, любого пола, возраста, нации ждут своей участи и с грустью размышляют на одну постоянную и волнующую тему: когда наконец их настигнет удача и им дадут поесть, если не в человеческом смысле этого слова, то хотя бы в скотском – пожрать? Или сегодня они не получат ни того ни другого? Время от времени проезжающие мимо авто притормаживают, и водители, упитанные, лоснящиеся, с безучастным выражением тычут пальцем в объект, привлекший внимание. Довольный объект, прикрыв сумочкой дырку на колготках, по-королевски садится в авто и отчаливает в неизвестном направлении, на зависть остальным, невостребованным и потерявшим надежду объектам, которым ничего не остается, как, переминаясь с ноги на ногу, курить и с досадой ждать своей участи.
А если посмотреть на ситуацию глобально, то можно легко заглянуть еще дальше и увидеть, как гомо сапиенс, или «человечек потребляющий», размножающийся в геометрической прогрессии, но качественно, если не деградирующий, то зашедший в тупик, начнет вырождаться. Как это когда-то случилось с австралопитеками и гомо эректикус. И чтобы заставить его подняться на высшую ступень и зашевелить наконец мозгами, Создателю снова придется устроить глобальную катастрофу – всемирный потоп, например, новый ледниковый период или энергетический кризис, из которого смогут выкарабкаться самые умные и предприимчивые. С них-то и начнется новый виток мутации. Выжившие, заполнившие землю люди новой формации, изучая историю и человеческие виды, назовут сегодняшних людей «условно разумными» и будут копаться в причинах, вызвавших их вырождение. История повторится, очевидно, так и не научив человечество ничему.
А вот и «человек голосующий» вышел на дорогу. Протянутая рука на полдороги, как опущенный шлагбаум.
– Куда вам?
– Уткина заводь.
– Четыреста дадите?
Лена зажмурилась. Ну и цену она зарядила! Обычно за такое расстояние больше трехсот не дают, а некоторые за двести норовят прокатиться. («Здесь же ехать – всего ничего!»)
– Легко!
Усаживается хлопотливо, острые колени – чуть ли не вровень с подбородком.
– Как тут у вас сиденье двигается?
Наконец устроился, успокоился, огляделся.
– Простите, можно нескромный вопрос задать?
Лена покосилась на долговязую нескладную фигуру пассажира, на маленькую стриженую голову с впалыми скулами, на пальцы в наколках – и усмехнулась с досадой. Сейчас спросит: «Неужели вы бомбить выехали? И не страшно вам ночью народ подбирать?» Вопрос этот ей задает каждый второй. И ответ получает тоже стандартный, одинаковый для всех: «Что же делать? Приходится выживать, бойся не бойся, а зарабатывать как-то нужно».