Женщина, которая…

Встретиться? Да, если бы каких-нибудь лет семь-десять назад. Но не сейчас. Сейчас она всего лишь стареющая затворница, живущая одним днем, женщина, которая бомбит ночами. Но мир тесен, и внутреннее чутье подсказывало ей, что вероятность встречи, даже в таком городе, как Питер, намного выше, чем можно предположить. Лена горько усмехнулась, представив, как удивится Костров, увидев ее в роли таксистки. «Неужели это ты, моя Елена Прекрасная?» Нет, скорее всего сделает вид, что не узнал, как однажды не узнал ее голос по телефону.

– Все же вы рисковая женщина. Бомбить, да еще ночами? Я бы так не смогла. Хотя кто знает, зарекаться нельзя ни от тюрьмы, ни от сумы, если припрет – как бы за что угодно возьмешься… Ой, тьфу-тьфу, не дай бог.

Лена помрачнела. Вот как, оказывается, она смотрится со стороны: вовсе не предметом для зависти всех подневольных, зависимых от мужчин особ, даже тех, которых оскорбляют, колотят и насилуют, а отчаявшейся одиночкой, выехавшей на трассу от полной безысходности.

– Правильно вы сказали: нельзя загадывать, что будет завтра и какой стороной повернется к тебе судьба. Когда-то и я не предполагала, что придется таксовать, занималась бизнесом, меняла иномарки, отдыхала за границей. («Вот тебе, получай!»)

– И куда все делось?

– Не потянула. Они, видите ли, взяли моду каждый год аренду поднимать и реконструкции устраивать. Пришлось свернуться. Даже справку для биржи труда не дали. А пару лет назад решила все с нуля начать. Пришла в администрацию просить помещение. Подивилась, что в приемные часы коридоры пустые, тишина и нет никого. Просидела перед запертым кабинетом почти час и ушла. Ну да я ни о чем не жалею, бомбить – не худший вариант, между прочим.

У Лены от волнения задергался глаз. И чего ей пришло в голову распинаться перед изнеженными дамочками? Не понять им друг друга, слишком они разные.

Она уже выехала из-под железнодорожного моста в конце Бухарестской, и держала путь вдоль Волковки. Волковский проспект – безлюдная и мрачная перемычка между Купчино и центром – послушно вьется вдоль узкого русла грязной речушки с неухоженными берегами. Говорят, раньше на месте проспекта была деревня Волково и большой пустырь, а в речке водились раки. Сейчас редкие двух-трехэтажные дома смотрятся нежилыми. Кладбищенский берег, крутой, густо заросший кустарником и раскидистыми деревьями, не желая раскрывать своей тайны, загадочно прячет кресты и ограды от постороннего глаза. Тихо, не слышно городского гула, и почему-то, оказавшись здесь волей случая, хочешь нажать на газ и мчаться без оглядки, чтобы как можно скорее вырваться из этого странного, неуютного места, всегда скрытого полумраком безвременья.

Вот и поворот на Лиговку, здесь и фонари ярче, и обстановка оживленнее. Вот незадача: очередь из автомобилей от самого начала перекрестка, да еще и облава из двух патрульных машин дорожной службы с тревожно-синими проблесковыми огнями. Нашли место, где встать! Лена задумалась: документы у нее в порядке, кроме одной недостающей, казалось бы, второстепенной бумажки, а именно – страхового полиса. И кто его придумал, обязательное страхование?! Разве это не насилие над личностью? Перестроиться в левый ряд – не успеет, развернуться назад – не получится. «Так, едем спокойно, не замечая упитанных фигур в серых куртках и ушанках, отводим взгляд в сторону, смотрим вперед, на дорогу. Нельзя встречаться взглядом со злом, оно не простит тебе смелости, потребует унижения, испепелит тебя властью, пусть даже самой мизерной».

Чуда не случилось. Только тронулись, как перед лобовым стеклом, словно строгий указующий перст небес, грозно вопиющий: «Виновна!» – застыл полосатый жезл. Лена включила аварийку и опустила боковое стекло. Не сработало первое правило – остается еще одно: не следует выходить из машины. Вышел, значит пошел на контакт, потерял защиту и пощады не жди. Будешь стоять навытяжку и доказывать, что ты не верблюд и что ремень безопасности отстегнул секунду назад. Или не навытяжку, а наоборот, как воооон тот бедолага. Согнулся перед гаишником, плечи опустил, точь-в-точь как на картине «Опять двойка». Вышел, дурень, из машины – считай, попался на крючок, найдут к чему придраться. «Презумпция виновности» – вот название этой картины.

Есть у Лены и третье правило, не забыть произнести заветную фразу: «Что за облава у вас сегодня на водителей? Меня уже в третий раз ДПС тормозит?!» Услышав это, гаишники обычно сникали, мрачнели и, потеряв к ней интерес, отпускали подобру-поздорову. Хотя от них, гаишников, никогда не знаешь, чего ждать, они могут быть непредсказуемы, как питерская мартовская погода. Как те, что встретились месяц тому назад, когда страховой полис еще не потерял своей силы. Не удалось отвертеться от них даже сидя за рулем. Им, видите ли, не понравилось, что у нее горят габариты вместо ближнего света. Совсем молодые парни, мордастые и неуклюжие, похожие на двух слонопотамов, были столь же неповоротливы, как и непреклонны, пригрозили снятием номеров или крупным штрафом.

– Знаете, что за это полагается? – ткнули ей в нос открытую брошюру, указав закладкой строчку с четырехзначной цифрой, которую Лена, с ее близорукостью, рассмотреть не успела, но на всякий случай взмолилась:

– Мальчики, скажу честно, денег у меня нет, одна сотня на бензин осталась.

– Давай сколько есть.

Усиленно сохранявший суровое, без единой эмоции, выражение лица гаишник принял из ее рук хрустящую бумажку и милостиво отпустил. Легко отделалась! Что ждет ее на этот раз?

Дамочки на заднем сиденье замерли, притихли, наблюдая, как Лена протянула представителю власти пачку бумаг, и весело встрепенулись, запрыгали на сиденье, завизжали: «Парень, ты душка!» – как только серьезный гаишник с круглым, раскрасневшимся лицом вернул документы и, улыбнувшись, взял под козырек.

1:00

«Что такое „Дом чудес“? Цель этой игры – создать любовь. Девушки и парни должны в кого-нибудь по-настоящему влюбиться – только так они смогут выиграть чудо-дом. То, что я сегодня увидела, – это, конечно, уголовщина. Это верх пошлости, похабщины, неприличия», – вещала по радио женщина, судя по интонациям и голосу, еще не старая, но всю жизнь проработавшая в комиссии по нравственности или в другой комиссии. Их много, разных комиссий, советов, комитетов и фондов! Никто их не замечает, не видит, никому они не нужны, вроде сами по себе существуют. Но случится у обывателя желание делом заняться, придет ему, бедолаге, в голову свою фирму открыть или что-нибудь полезное сделать, например высохшее дерево под окном спилить, – налетят, зажужжат, пригрозят, запутают. Именно одна из таких комиссий легким росчерком пера лишила работы немолодую мать-одиночку Елену Ушакову. Р-раз… и женщина в возрасте за сорок, не имевшая сверхприбылей, оказалась не у дел. Ну как не вспомнить старые добрые времена, когда бизнесом правил рэкет?

Лена протянула руку, чтобы переключиться на музыкальный канал, но тут в беседу завораживающе бархатным голосом влился священник: «На мой взгляд, руководство канала необходимо штрафовать за мат, натуралистические сцены и порнографию, которую показывают в телепроекте „Дом чудес“, на сумму не менее 5 процентов от оборота компании».

Каков протоиерей? Неужели тоже смотрел шоу? Нет, не закроют проект! Резать дойную корову могут только кретины. Вся эта шумиха вокруг телешоу – лишь сигнал для его владельцев: поделитесь! Ради торжества истины Лена с радостью пожертвовала бы своими прогнозами. Черт ли в них, и так ясно, что красивая, уверенная в себе, но строптивая героиня проекта Валерия Сомова в конце концов не выдержит, сорвется и сама покинет проект, получив сомнительную славу и опустошение, а дорогой приз, выданный в качестве компенсации за моральный ущерб, не сгладит последующие годы мучительных раскаяний и переживаний. А если не покинет, то просто заболеет, зачахнет без глотка свежего воздуха в атмосфере постоянного притворства или, чего хуже, наложит на себя руки – это же так очевидно!

Суетный Лиговский не стихает ни днем, ни ночью, смотрит сквозь пыльные окна на бессмысленный поток машин и людей. Совсем недавно это была утопающая под сенью высоких тополей, обычная питерская улица, с гремящими трамваями, с мощенными булыжником прилегающими переулками. Рубили тополя, расширяли дорогу, превращая уютный и очень питерский проспект в обычную городскую магистраль – уже на глазах у Лены.

Однако пора взять курс на заправку. Указующая стрелка давно трепыхается возле красной полоски, и огонек на панели то тревожно загорается, то гаснет. Как назло, после клуба «Метро», голосующий народ веселой шеренгой дружно выстроился вдоль тротуара, даже глаза разбежались: кого брать?! Лучше всего посадить парочку. Влюбленные денег не считают и сдачу не берут. Взрослые подвыпившие дамы тоже никогда не торгуются, только просят к подъезду доставить, к тому же весь путь смеются, истории из своей жизни рассказывают, о том, как им приходилось коня на скаку останавливать и в горящую избу входить. Век бы таких возила!