Женщина приручает лаской, мужчина - терпением

Я тихо пересек комнату и сел рядом, совсем близко…

— Гермиона… — позвал девушку. — Я хочу с тобой поговорить.

Да, я на самом деле хотел поговорить, выяснить: в этот раз я не мог не заметить ее реакцию на Маклаггена. В прошлый — мне было не до того, так как я потом сам едва выжил…

Уж не он ли замешан в смерти Уизли?

Но мне не суждено было задать этот вопрос.

Грейнджер вдруг рванула ко мне, обхватила руками, неистово прижалась всем телом.

— Северус, нет! Не отдавай меня ему, пожалуйста! Пожалуйста!

Я опешил. Как она могла о таком подумать?

— Гермиона, девочка моя, — не помню, чтобы мой голос когда-нибудь был таким нежным, — я бы никогда этого не сделал.

Я пытался оттянуть ее от себя, чтобы заглянуть в заплаканное лицо, чтобы увидела, поняла, что я искренен… Но девушка просто вцепилась в меня, не желая отрываться. Тогда я просто крепче прижал Гермиону к себе и, набравшись храбрости, прошептал:

— Как я могу отдать ту, которую люблю всем сердцем?

Вот. Сказал.

Вслух.

Кажется, девушка перестала дышать.

— Гермиона…

Она вдруг резко подняла голову и впилась своими губами мне в рот. От такого напора я даже растерялся… Но быстро взял себя в руки.

Немного отстранил от себя.

— Гермиона, повторяю, ты не обязана этого делать…

— Я хочу, Северус, я хочу этого! — девушка смотрела на меня с такой нежностью, с такими… сияющими глазами… — Ведь я тоже… тебя люблю…

Молчание. И только наше учащенное дыхание нарушало эту тишину. Мы смотрели друг на друга во все глаза, осознавая, что только что произошло… В чем именно мы признались…

А потом все случилось само собой…

Гермиона опять оказалась слишком близко: ее маленькая ладошка прикоснулась к моей щеке, указательный палец прошелся по носу, обвел контур верхней губы…

Она с такой нежностью смотрела на меня, что я не мог не поверить!

Перехватил тонкое запястье и тут же прижался губами к раскрытой ладошке: я осыпал поцелуями каждый тонкий пальчик, поднимаясь выше… Давно заметил шрам… и в этот раз провел языком по въевшейся надписи…

Девушка выдохнула, а я привлек ее еще ближе к себе. Гермиона тут же обхватила меня за плечи и запрокинула голову, подставляя свое личико для поцелуев… Я касался губами ее лба, носа, щек, подбородка, скользнул языком по шейке, оставляя влажный след и сотню мурашек.

Моя девочка, как же я давно ждал этого, надеясь, что однажды ты позволишь до себя дотронуться, искренне желая этого…

Я чувствовал, как с каждым моим невесомым, почти целомудренным, поцелуем, Гермиона начала трепетать в моих ладонях, все крепче сжимая свои пальчики на моих плечах.

Еще один ее рваный выдох — и наши губы встретились.

Пляска языков сегодня была особенно неистовой, жадной, чувственной… Мы никак не могли оторваться, наслаждаясь, буквально насквозь пропитываясь этими пьянящими ощущениями.

Мои пальцы зарывались в непослушные локоны, я нежно массировал ее затылок, слегка надавливая, стремясь еще ближе притянуть к себе. Вторая моя рука аккуратно, будто извиняясь за прошлую грубость, накрыла ее сладкую, нежную шейку, пальцы едва осязаемой пляской пробежались по бархатистой коже вниз, ощущая бешеную пульсацию…

Я почувствовал, как девичьи ладошки скользнули по моей груди… И только когда горлу стало свободно, осознал, что девушка принялась за пуговицы… Ловкие пальчики быстро справились с задачей. Теперь узкая ладошка легла на мою обнаженную кожу, поглаживая, лаская, запуская по телу новую волну возбуждения и желания. Острый ноготок задел плоский сосок, вызывая мой восхищенный хрип прямо в ее ротик.

Вдруг Гермиона так неистово обвила мою шею, что чуть не лишила меня равновесия. Она жадно приникла к моим губам, сама захватывая в плен зубов мой ласкающий ее язык, сильно, на грани болезненного ощущения прикусывая, выбивая из моего горла еще один громкий хрип-стон:

— Гермиона…

Моя страстная львица, моя… такая настоящая, живая, игривая… но все равно ласковая, нежная, трепетная… моя…

Мои ладони скользнули ей под свитер, ощущая нежную, бархатистую кожу поясницы, обхватывая узкую талию в кольцо, слегка оцарапывая ногтями, желая еще сильнее разгорячить девушку…

Громкий стон — музыка для мои ушей, побуждающая, разрешающая двигаться дальше…

Я подцепил край ткани и потянул вверх.

Пришлось оторваться друг от друга…

Гермиона с готовностью подняла руки, позволяя освободить себя от свитера.

И опять меня опередила…

Тут же приникла своими влажными губами к моей шее, оставляя невидимые, горящие желанием отметины.

Резко отстранился от ее ласк, запуская пальцы в шелковые волосы, дергая, запрокидывая голову назад, открывая лучший доступ для своего рта, практически впиваясь в нежную, сладкую кожу, выводя языком свое имя… моя Гермиона… а я твой… твой Северус…

Мои трясущиеся от желания, возбуждения и нетерпения ладони накрыли обнаженные крепкие груди, ощущая острые, упругие соски. То, что на Гермионе не оказалось лифчика, стало для меня приятной, будоражащей неожиданностью.

Слегка сжимая, поглаживая нежную кожу пальцами, я провел языком по ложбинке, очертил контур каждого полушария. Придерживая ладонью грудь, приник губами к маленькому бугорку, слегка пощекотал языком и легонько прикусил зубами.

Гермиона издала тихий стон, крепче охватывая за плечи, притягивая к себе…

Я улыбнулся реакции моей отзывчивой, моей податливой девочки и тут же втянул в рот крохотную горошинку, посасывая, не забывая разбавлять ласку игривым круговым движением языка…

— Ах! — всхлипнула Гермиона, прогибаясь в пояснице, еще теснее прижимаясь ко мне.

Ее ладони отпустили мои плечи и ласково прошлись по бокам, едва осязаемо провели по животу, поглаживая чувствительную кожу над самым ремнем брюк.

Теперь была моя очередь издавать вздох восхищения, особенно когда ее игривая ладошка накрыла мое, выпирающее через ткань брюк, возбуждение.

Я не знаю, как я сдержался, как не придавил ее тут же к полу и не взял… Как, несмотря на многомесячное неудовлетворенное желание, все еще сохранял в себе эту нежность… Все любящие мужчины такие?

— Я хочу тебя, Северус! — ее тихий шепот прямо на ушко свел живот судорогой, а смысл сказанной в пылу желания фразы разрушил последний, сдерживающий меня барьер.

Если бы ты знала… как сильно я желал тебя, девочка моя…

Я тут же принялся за пуговичку и молнию на ее джинсах. Гермиона сама мне помогала: в четыре руки мы быстро справились и с ее джинсами, и с трусиками.