Женщина приручает лаской, мужчина - терпением

Ох, Маклагген, молоко на губах еще не обсохло.

Он что-то проговорил о поручении Темного Лорда, но не стремился быстро о нем поведать, перескакивая с одной темы на другую.

Я с презрением наблюдал за юнцом, усевшемся в кресле и попивающим предложенный мною Огневиски.

Я все пытался понять, чего Кормак добивается…

В подсознании стучала мысль, что скоро Гермиона с Тинки могут вернуться… В любой момент… А мне очень не хотелось, чтобы бывшие гриффиндорцы пересеклись.

И только надеялся, что сегодня Гермиона решит прогуляться подольше, пока я выясню, что конкретно приказал Волан-де-Морт этому клоуну. Судя по всему, ничего срочного, иначе юнец не сидел бы так спокойно…

Маклагген что-то болтал, как всегда красуясь своей бравадой и бесстрашием, когда в гостиную вошла озябшая Грейнджер.

Я не успел дать ей знак уйти поскорее, так как Кормак резко повернулся на шум…

Я не видел его лица, но вот по внезапной бледности Гермионы мог быть уверен, что для нее встреча не самая приятная…

— Ммм… Северус, — мальчишка как-то неожиданно перешел на «ты», — а это неплохая мысль! Развлечься я сегодня совсем не против! И когда ты успел?

Я от удивления и злости как-то не сразу заметил, что Гермиона вся затряслась…

— Чего застыла, Грейнджер, раздевайся!

Девушка во все глаза уставилась на меня.

— Боюсь, Кормак, ты что-то перепутал, — холодно, стараясь не выдать свое отвращение, проговорил я. — Мисс Грейнджер больше не находится на попечительстве мадам Харрис.

— Да ну! И почему? — я заметил, что язык Маклаггена совсем начал заплетаться. Но голос был просто пропитан ядом.

— Я ее купил, — спокойно, стараясь не смотреть на Гермиону, ответил на вопрос.

Видел, что Кормак злится, аж бесится! Но не мог понять на что: на то, что его оставили сегодня без развлечения, или на то, что Грейнджер больше не девочка на одну ночь?

Я понимал, что мои слова больно ранят девушку своей холодностью и отчужденностью, своим пренебрежением… Но мне нельзя показать истинного отношения к ней.

— Да, Грейнджер, видно, ты стала очень искусной шлюхой, раз тебя сам профессор забрал в частное пользование!

Заткнись. Шипел я про себя.

Хотелось встать и врезать этому придурку вот прямо так, без магии. Думаю, сил бы у меня хватило, тем более он уже успел весьма хорошо надраться…

Но…

Все упирается в это чертово «но»!

Я не мог на него напасть, я имел право только защищаться! И Кормак прекрасно об этом знал, прекрасно все понимал, поэтому и ранил только своим поганым языком.

Чертов закон!

Но меня не покидала мысль, что юнец точно знал, зачем сюда пришел…

Гермиона стояла в дверях. На нее вообще было больно смотреть. Казалось, девушка сейчас грохнется в обморок. И все это время она не сводила с меня своих огромных, полных ужаса и мольбы глаз.

Да не бойся ты, девочка моя! Неужели думаешь, что я позволю этому мерзавцу прикоснуться к тебе хоть пальцем?!

— И по чем нынче грязнокровки? — продолжил нести чушь Маклагген.

Кажется, этот идиот уже совсем позабыл о своем липовом задании…

— Мисс Грейнджер, идите к себе, — проигнорировав этот выпад, обратился к девушке.

Ни к чему ей слушать эту грязь.

— Нет, почему же, Грейнджер, стой! Я собираюсь… сегодня… сейчас… ик…

Кажется, кому-то алкоголь противопоказан.

— В общем, Северус, а продай-ка мне ее! Неужели не надоела одна и та же баба каждую ночь?

Гермиона осталась стоять истуканом.

— Я сказал: иди к себе, — чуть громче и настойчивее проговорил я.

Она вылетела из комнаты.

Вот теперь можно и поболтать. Жаль, что только поболтать: эта физиономия так и просила о грубом физическом насилии.

— Как ты правильно заметил, Кормак, девчонка, и правда, весьма искусна… К тому же, за это время она хорошо изучила мои привычки и пожелания, поэтому менять девчонку я не намерен. Надеюсь, больше мы к этому вопросу не вернемся.

Маклагген вдруг вскочил на ноги. Я тоже резко поднялся.

Глаза парня просто пылали ненавистью. Разлив на себя содержимое стакана, он заорал:

— Я же хотел по-хорошему! Снейп, она моя! И я ее заберу!

Кормак выхватил палочку и ринулся ко мне. Наконец-то ему отказали остатки сдержанности, а у меня оказались развязаны руки!

Ведь мое терпение тоже закончилось!

С этим пьяным телом справиться не составило труда. Одно невербальное заклятие — и Маклагген валялся оглушенным.

Брезгливо прикоснулся к бессознательному телу…

Убить бы его… но…

Минуту думал, а потом просто перенес в один из баров в Лютном переулке.

К моему сожалению, я не могу стереть ему память — слишком сильная, обнаруживаемая магия. К еще большему сожалению, я не могу его убить. Волан-де-Морт не даст поблажку даже мне… И тогда Гермиона вновь останется одна… А она только-только начала оживать…

Конечно, у меня есть на руках козырь… Попытки юнца напасть на меня…

И я его использую… но немного не так, как хотелось бы… Я не буду показывать воспоминания Лорду, требовать кары или еще чего… Нет… Для меня сейчас главное, чтобы присутствие Гермионы в моем доме осталось тайной…

Поэтому я просто оставил для Кормака послание — протрезвеет и непременно ознакомится. Он молчит о Грейнджер, а я молчу о его сегодняшнем проступке.

Если не дурак, то… не будет дергаться…

Я уже собирался трансгрессировать, но вновь посмотрел на оглушенного юнца…

Он знал, что Грейнджер у меня… Знал это в ту самую минуту, когда переступил порог моего дома…

Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди…

Сегодняшний инцидент еще точно аукнется…

***

Вернувшись домой, сразу же взлетел по лестнице и ворвался в комнату Гермионы.

Открывшаяся картина застала меня врасплох: Гермиона, как испуганный зверек, забилась в самый дальний угол комнаты. Сидя на полу, девушка прикрывала лицо руками, будто пытаясь закрыться от внешнего мира.