Женщина приручает лаской, мужчина - терпением

Грейнджер сидела на подоконнике и рисовала что-то на пергаменте. Подойдя ближе, хотел заглянуть в ее работу, но не рискнул. Если опять увижу эту чертову веснушчатую физиономию, то могу наговорить лишнего…

— Гермиона, почему не идешь спать? — спокойно, стараясь сделать тон помягче, поинтересовался у девушки.

Грейнджер отложила рисунок и подняла на меня свои удивительные глаза: сейчас они казались очень темными и такими бездонными… В них отражалось оранжевое пламя свечи, а в этом огоньке я видел свой силуэт…

— Просто не хочется, сэр…

— Пойдем в кровать, — протянул ей ладонь.

Заметил, как она закусила губу…

— Я имел в виду, просто пойдем спать. И все.

По юному лицу скользнула легкая тень вызова.

— Это точно то, чего вам хочется?

Издевается! Поняла уже, что я ее ни к чему принуждать не собирался, и теперь играет на нервах! Ну, Грейнджер, сама напросилась!

— Знаешь что, Грейнджер, не играй со мной! — заорал я, грубо прижимая ее к холодному стеклу, и резко раздвинул стройные ножки, устраиваясь между ними.

Заметил, как огонек страха и обреченности мелькнул в карих омутах, но все равно решил припугнуть.

Впечатался своим ртом в ее губы, жестко принуждая открыть этот сладкий ротик, скользнул в жаркую глубину, провел языком по небу, нашел ее язык. Еще сильнее углубил поцелуй, беря ее язык в плен своих зубов…

Мои руки блуждали по ее коленкам, ладони скользнули выше по округлым бедрам: резко обхватив ее за них, подтянул к самому краю широкого подоконника. Почувствовал, как девушка дернулась, но все равно крепко удерживал ее в руках, ужесточая поцелуй…

Потерся сквозь ткань трусиков и барьер своих спальных штанов об ее женственность, давая почувствовать свое возбуждение, которое, между прочим, давно не удовлетворялось!

Гермиона уперлась кулачками мне в грудь, будто пытаясь оттолкнуть, но… в ту же секунду ее ладошки скользнули по бокам и опустились мне на ягодицы, прижимая к себе…

Твою мать! Опять все пошло не по плану! Припугнул, называется!

Разорвал поцелуй и отстранился от нее…

— Думаешь, легко жить с тобой под одной крышей так долго и ничего себе не позволять? — я даже поперхнулся от нахлынувших эмоций. — Я, в конце концов, мужчина!

— Я помню… — спокойно выдохнула девушка и… начала стаскивать с себя платье. Она почти рвала на себе ткань, а я не мог оторваться от созерцания соблазнительного тела…

Гермиона не прикрывала наготу, полностью выставляя себя напоказ, еще шире разводя коленки, как тогда… в нашу первую встречу…

Вот она… Опять доступная. Опять предлагающая себя…

Но… разве ей хочется этого на самом деле?

Нет.

Заставил себя посмотреть ей в лицо: в глазах — боль и слезы…

— Твою мать, Грейнджер! Если уж пытаешься соблазнить, хоть рыдать не нужно! — рявкнул я. — Теряешь хватку!

И замолчал. Заткнулся. Понял, что сморозил глупость, сказал больше, чем нужно было…

Я безнадежен…

По девичьим щекам покатились слезинки, но Гермиона, закусив губу, быстро смахнула их ладошкой и даже попыталась улыбнуться:

— Браво, хозяин! Думаю, пора напомнить мне мое место!

— Грейнджер, закрой рот! — вдруг взвыл я. — Как ты думаешь, почему я забрал тебя к себе? Почему ни разу не принудил к близости?

Я швырнул в нее платье, подобранное с пола.

— Прикройся!

Да, не видя твоей соблазнительной груди, намного проще разговаривать.

— Не знаю, хозяин.

Вот вредная девка!

— Да потому что… — я осекся. Нет, не буду говорить… — Думаешь, если бы ты мне сейчас отдалась, я бы обрадовался твоей преданности и отпустил к Уизли?

Молчит.

И почему я уверен, что прав?

— Посмотри на меня, Гермиона. Посмотри.

Я нежно провел пальцами по щекам, на которых еще поблескивали дорожки слезинок…

— Тебе так хочется его увидеть? — шепотом спросил.

— Кого «его»?

— Не строй из себя дурочку! Уизли твоего поганого? Неужели ты до сих пор его любишь? Неужели не забыла?

Глаза опять на мокром месте.

— Я хочу увидеть их всех.

Вторую часть вопроса Грейнджер проигнорировала.

— Ты его любишь?

Молчит.

Значит, любит!

И на что я надеялся? Откуда во мне вдруг появился этот романтичный, сопливый настрой?

— Что ж… ладно. Скоро я тебя к ним отведу, — процедил сквозь сжатые от злости и разочарования зубы. — Пойдем спать.

— Сэр…

— Я сказал, пойдем спать!

Послушалась.

Я знал, что Гермиона просто притворялась спящей в эту ночь. Ей тоже было не до отдыха…

Я не соврал. Я позволю ей встретиться с рыжей семейкой…

Мерлин, интересно, мое терпение хоть когда-нибудь будет вознаграждено?!

***

Через несколько дней я назначил Грейнджер дату, когда собирался отправить ее к Уизли.

Все это время мы практически не разговаривали: девушка была молчаливой и какой-то зажатой.

Неужели думала, что я солгал?

Нет, Гермиона, даже поганые слизеринцы держат слово!

Девушка попросила отправить сову с известием о своем прибытии. Я зло выдохнул: наверное, чтобы паршивец выполз из своей норы и приперся на семейное торжество.

Но милостиво дал ей свою неясыть. Грейнджер чиркнула пару строк и вручила конверт птице.

***

В назначенный день я, взяв Гермиону за руку, перенес ее на опушку недалеко от холма, за которым скрывалась Нора.

Отпускать девчонку не хотелось, но… появляться вместе я тоже не жаждал. Да и это было бы неуместно… Не думаю, что Гермиона расскажет, где она сейчас находится на самом деле…

— Я буду ждать тебя на этом месте ровно в полночь, — проговорил спокойно, будто не клокотало все в груди от неприятного чувства неизвестности.

Она отвернулась и сделала шаг навстречу своему заветному желанию.

Я резко подался вперед и, схватив за руку, притянул девушку к себе, практически впечатывая в свое тело. Нашел ее губы, наслаждаясь их свежестью, мягкостью, податливостью…

Гермиона не оттолкнула, а вдруг сама обвила за шею, углубляя поцелуй.

Эти действия внушили в меня надежду, что она… не предаст моего доверия.