Жертва хищников

А Нола на это говорит: «Он – отец, а Элора – мать. Пусть сами разбираются». Вот так просто. Но почему-то у Корбина на душе кошки скреблись. Не такое уж это и сложное дело – сообщить, что ребёнку там хорошо.

Корбин помнил о том, что Элора знает, что Лукас в Южной Корее. Но звонит ли она Читту? Следит ли за жизнью сына? Фаррен на днях сказала, что болтала с Элорой, и та заверила, что доверяет Читту воспитание их общего ребёнка. И Корбин не удивился, потому что помнил её отношение к сыну в первые месяцы. Она не проявляла к нему той материнской любви, какую должен получать любой малыш. Нола описывала это, как послеродовую депрессию. Корбин же списывал на глубокую депрессию после «потери» любимого человека. Но как бы там ни было, попытки он оставил.

Он часто думал о сестре, но был слишком зол на неё, чтобы позвонить.

Зак не прекращал тренировки, и простое хобби начало превращаться в нечто большее. Сначала он попросил Забдиеля найти ему хорошего тренера. И вот, он уже выходит на ринг, участвует в любительских матчах.

Рана, нанесённая ему Элорой, не затягивалась. Скорее наоборот, всё больше пульсировала и беспокоила его. Она не вышла замуж за него, развелась с Читтапоном, а теперь купается в лучах славы, о которой раньше слышать не хотела.

Зак ни капельки не жалел о том, что когда-то сказал ей всё, что думает о её поступке. И если бы увидел её сегодня, повторил бы всё слово в слово.

Он смотрел на то, как она улыбается с экрана, получая какую-то награду, и не верил, что это та самая девчонка, с которой они в детстве разбирали велосипеды.

Он искренне ненавидел сегодняшнюю Элору.

И страстно любил Элору, которой только-только исполнилось девятнадцать.

Если бы он только знал, как перевернётся их жизнь, был бы смелее и решительнее. Но что толку сейчас об этом вспоминать, когда исправить уже ничего нельзя?

– Сегодня я посвящаю битву тебе, Элора, – негромко себе под нос произнёс Зак и ступил на ринг.

Через полчаса его увезла «скорая» со сломанными рёбрами и вывихнутой рукой.

Забдиель приехал на ужин к Вики и Кристоферу. Они наконец съехались. Кристофер снял квартирку в скромном районе, не очень далеко от центра. Внутри были кирпичные стены, пахло сыростью, но несмотря на это, комнаты были уютные и тёплые. Вики сделала всё, чтобы гость чувствовал себя как дома.

– Ещё бы замуж позвал. Только этого не хватает, – сказала она, расставляя бокалы для вина на маленьком столике. Похвала Забдиеля о том, что она будет прекрасной женой, возбудила в девушке чувство какого-то безвыходного уныния. Кристофер не слышал её жалобы, а если бы услышал, отделался бы шуткой.

– Уверен, он и для этого созреет.

Вики присела на корточки, бросив на некоторое время сервировку.

– Ты позвонил Элоре?

– Да.

– И?

– И ничего. Мы только поздороваться успели, а потом нас прервали. Какой-то парень сказал, что она занята и не может говорить. А потом она перестала быть доступной.

– Тебе не кажется это странным?

Забдиель пожал плечами. Ему казалось это странным, как и вся история с отъездом Элоры. Корбин часто заходил в его салон, когда искал Зака, а потом вдруг исчез. Зак утверждал, что они не ссорились, просто у них разные взгляды на жизнь. После звонка Элоре Забдиель съездил в особняк Бессонов, чтобы поговорить с Корбином, но старший брат Элоры Дэниел вежливо выпроводил его, а на вопрос, где Корбин, ответил: «Мне неизвестно, где его черти носят».

А тут ещё Зак загремел в больницу, и номер телефона Корбина попросить у него Забдиель не решался, хотя навещал парня уже дважды.

Поговорив этим вечером с друзьями и обдумав их предложения, он решительно настроился поехать в Нью-Йорк. Где он будет её искать, понятия не имел, но поговорить они непременно должны. Забдиель чувствовал, что в жизни Элоры что-то не так, но никто не обращает на это внимания. Если не родные, то именно он позаботится о том, чтобы выяснить, в какие несчастья она на этот раз попала.

Подозрительные отъезды на острова к матери в течение целого года злили Дэниела. Каждый раз, когда Фаррен возвращалась, он расспрашивал её о здоровье матери, просил фотки, а однажды предложил составить компанию. Но Фаррен находила оправдания. У матери очень сложный период, депрессия, творческий застой, и она – её дочь – якобы ей очень нужна. Фотографии ей стыдно делать. «Я не на отдых ездила, Дэни! И тебе там точно делать нечего».

Дэниел обижался на неё ровно до тех пор, пока она его не приласкает. Потом он переставал на неё злиться. В конце концов, их не связывала любовь до гроба. Мордашка и фигурка Фаррен устраивали парня. Зато его раздражали её глупые разговоры. А иной раз он мечтал, чтобы она поскорее умчалась на острова. Особенно, когда начинала расспрашивать о жизни Элоры.

– Ты в интернете можешь найти о ней кучу сплетен, Фаррен. Я что могу тебе сказать?

– Самое главное, что она остаётся в Нью-Йорке.

– Почему? – в этот момент Дэниелу становилось непонятно, почему она спустя год печётся о том, чтобы Элора не возвращалась в Орландо. Ему казалось, что они получили всё, что хотели и теперь уже неважно, что происходит с Элорой.

Дэниел пока не знал, что Фаррен мотается в Сеул, а не на острова. Она завела дружбу с Читтапоном и его другом Яном, втёрлась парням в доверие и пыталась убедить, что желает им всего самого лучшего. Пока ей не удалось соблазнить Читта, но она была близка к этому, поэтому вновь и вновь возвращалась в Корею. Элора не помешает, пока находится под опекой Ричарда, а если вернётся в Орландо, станет опасной.

А что касалось Дэниела, то она держала его про запас. Как только Читт окажется в её паучьих сетях, Дэни она помашет ручкой.

Нола ни с того ни с сего начала завидовать успеху дочери. Сначала она всячески поддерживала идею Джереми отдать её в руки Ричарда, чтобы тот сделал из неё звезду. Она с радостью отдала Лукаса Читту, чтобы ребёнок не стал помехой карьере Элоры. Только вот теперь, когда дочь затмила мать, и во всех роликах на ютуб их сравнивали, опуская при этом Нолу, энтузиазм поутих.

Нола попыталась поговорить с мужем, чтобы тот прислушался к просьбам дочери и попробовал расторгнуть контракты. Джереми категорически отказался, напомнив, что Элора сделала неплохое состояние, которое обеспечит не только её будущее, но и будущее Лукаса. Да, сейчас Ричард не разрешает ей пользоваться заработанными деньгами, но только потому, что Элора безрассудно начнёт их тратить. Джереми согласился открыть специальный счёт в банке, куда переводились деньги для неё и для её сынишки. Джереми объяснил жене, что заботится о благополучии своей дочери. Да, она упрямится и иногда просит вытащить её из шоу-бизнеса, но он настаивал на том, чтобы Элора училась выплывать из трудностей, не надеясь на родительскую помощь.

Больше Нола не пыталась говорить с Джереми, а сама не могла повлиять на ситуацию. Она выжидала. Хорошо зная свою девочку, Нола верила, что однажды Элора войдёт в этот дом свободная и задаст всем жару. Однажды Элора откажется от карьеры и снова даст путь матери.

Вон навещал Лукаса в пригороде, в доме своей сестры, два-три раза в месяц. Мальчишка рос шустрый, схватывал новые слова налету. Родную мать он вряд ли поймёт, если она станет говорить с ним на английском языке. Лукас слышал только корейскую речь, он рос и воспитывался в корейской культуре.