Жертвенный лицедей

Гроуфилд завел "понтиак" и ехал за инженером до главной магистрали и заправочной станции, где заправил "понтиак" и наполнил канистру их спасителя. День уже клонился к вечеру, и, когда они добрались до Сан-Хуана и принялись ездить от гостиницы к гостинице, было уже совсем поздно. Номера в СанХуане заказывают за несколько недель, и им повезло только в пятой по счету гостинице, да и тут ночной портье неустанно твердил, что им просто привалило счастье.

– Вы, ребята, наверняка родились под счастливой звездой, - говорил он, подобострастно качая головой. Гроуфилд записался в книгу как мистер Алекс Дэнн с супругой, из Нью-Йорка, коридорный отнес наверх его чемодан и два чемодана девушки, и вот теперь они могли, наконец, присесть и на минутку расслабиться.

Патриция уже расслаблялась вовсю, и Гроуфилд решил не отставать от нее, упав на вторую кровать и сбросив туфли.

– Немного погодя, - сказал он, - сходим, пожалуй, пообедать. Вы когда-нибудь были в "Мальоркине"?

– Нет. А что это?

– Ресторан в старом городе. Но с этим можно подождать.
– И подольше ответила Патриция.

Гроуфилд посмотрел на нее, но Патриции хотелось только отдыха. Он покачал головой и закрыл глаза.

Несколько минут прошли в молчании, и Гроуфилд уже засыпал, когда Патриция спросила:

– Когда мы поедем за Роем?

– Завтра, - ответил он.
– Сегодня мы уже ничего сделать не можем. Выспимся как следует, а утром тронемся.

– Ладно, - согласилась Патриция. Снова наступило молчание, и Патриция снова нарушила его, сказав:

– Мне следует сообщить еще кое о чем. Гроуфилд уже снова начинал дремать.

– А именно?
– спросил он немного сердито, потому что у него слипались глаза.

– На случай, если вы задумали бросить меня завтра, я должна сказать вам, что тогда сделаю. Я сразу же позвоню в полицию, все расскажу и буду твердить, что вы убийца. Они поедут туда, в дом, и тогда, возможно, Роя убьют или ранят, а возможно, и нет. Но одно я знаю наверняка: на самолет вы не сядете. Вы не покинете этот остров. Вас будет разыскивать мистер Данамато с полудюжиной своих головорезов, вас будет искать вся полиция.

Гроуфилд открыл глаза и посмотрел в потолок. Его взгляд был полон горечи.

– Это просто, чтобы вам все было ясно, - добавила она.

– Полагаю, мне все ясно, - ответил Гроуфилд.
– Думаю, что ясно.

Глава 20

Семь часов. Крупье подтолкнул кости своей лопаточкой, придвинул к себе фишки посетителя, бросив: "Что-то у него не получается", и передал кости Гроуфилду, который сидел рядом с ним за столом.

Гроуфилд подхватил их, повертел в пальцах, осмотрел и протянул Патриции Челм.

– Подуйте на них на удачу, - попросил он. За обедом они выпили вина, и Патриция была малость навеселе. Она криво и растерянно улыбнулась и спросила:

– Бы серьезно?

– Конечно.

– Уф-ф!
– дунула она на кости, и Гроуфилд бросил их на доску.

– Одиннадцать!
– объявил крупье, и там, где лежали две двадцатидолларовые фишки, теперь стало четыре.

Гроуфилд их не тронул, снова протянул кости девушке и попросил:

– Еще разок.

– Уф-ф!

Он бросил кости.

– Шесть! Очко шесть. Очко играющего шесть, его очко шесть.

Кости вернулись, и Гроуфилд опять сгреб их.

– Еще?
– шепнула Патриция.

– Положимся на судьбу, - ответил он.
– Если сейчас не получим очко, то и черт с ним.

Он бросил кости и набрал десять.

Шел двенадцатый час ночи, они сидели в казино на первом этаже гостиницы. Здесь, в Пуэрто-Рико, азартные игры были разрешены, но в местных казино не витал дух алчного отчаяния, как в Лас-Вегасе, где в игорных залах нет ни часов, ни окон, дабы игроки не вспоминали о течении времени. В Сан-Хуане казино - всего лишь развлекательные приложения к туристской индустрии, такие же, как пляжи, представления в ночных клубах и поездки в Сент-Томас, где бесплатно давали выпивку. Игорные дома открыты всего восемь часов в сутки, с восьми вечера до четырех утра, и отдыхающим, которым приходит охота поиграть, доступны только рулетка, блэкджек и кости.

Они зашли сюда после возвращения из старого города, где пообедали в "Мальоркине", старом ресторане, на одной из узких крутых улочек возле замка Морро. Ресторан был старинный, чисто обеденный, с высоким потолком, весь белый, от белого кафельного пола до белых скатертей, белых стен и белого потолка. Вдоль одной стены тянулась солидная стойка темного дерева. За распахнутыми настежь высокими широкими дверьми виднелась идущая под уклон улочка, ярко освещенная ночными фонарями: на ней теснились туристы и местные жители, толкаясь на узкой полоске тротуара между стоящими машинами и фасадами домов. Пока они сидели там, прошел тропический ливень, улица вдруг стала серой, когда ее накрыло сплошной пеленой отвесно падавшего дождя. Человек шесть праздношатающихся нырнули в открытые двери ресторана и остановились перед стеной дождя, обмениваясь улыбками и болтая с официантами. Потом дождь прекратился так же внезапно, как начался: капоты машин заблестели в свете фонарей. Гуляющие отправились своей дорогой, с улицы в ресторан потянуло свежим ветерком, и официанты снова стали обращать внимание на посетителей.

Оказалось, что, проведя на острове месяц, Патриция Челм так и не видела Пуэрто-Рико, только аэропорт и дом Белл Данамато. Поэтому после обеда они немного побродили по старому городу, потом неторопливо доехали до своей гостиницы и завершили вечер в здешнем казино, где Патриция некоторое время увлеченно наблюдала за игрой в рулетку, потом недолго и озадаченно следила за игрой в блэкджек и, наконец, за столом для игры в кости, где Гроуфилд сделал шестерку на четвертом броске, но не сумел выкинуть следующее очко, пятерку, выбросив на третьем броске семерку.

– С меня хватит, - заявил он.
– Идемте, Патриция, нам рано вставать.

– Пэт?
– сказала она.

– Что?

– Ненавижу, когда меня называют Патрицией, - ответила она.
– Как я хотела бы, чтобы кто-нибудь на этой вонючей земле называл меня Пэт.

– Пэт, - спросил Гроуфилд, - вы назюзюкались?

– Я пила только вино, - заспорила она.
– Да еще эту "сангрию".

– Это тоже было вино.

– Совершенно верно. И две рюмки в баре, помните?

– Помню.

– Может, я малость навеселе, - сказала она, - но уж никак не назюзюкалась.

– Это хорошо, - похвалил Гроуфилд. Они поднялись наверх, и Пэт немного постояла посреди комнаты, разглядывая кровати.
– И как же мы гут устроимся? Вы отгородитесь занавеской из одеял, как Кларк Геибл?

– Нет, - ответил Гроуфилд, - я сниму верхнюю одежду, лягу, мы погасим свет и пожелаем друг другу доброй ночи. Все очень просто.

– О-о.
– Пэт посмотрела на него. Она и впрямь была под мухой.
– На самом-то деле я не девственница, вы знаете?

– Да что вы?
– Гроуфилд если и испытывал какие-либо чувства, то в основном усталость. И был совсем не в настроении греться у ее едва теплившегося огонька.

– У меня был один мужчина, - с горечью сказала она.

– О-о, - протянул он.
– Неприятный опыт, я прав?

– Вам-то легко злорадствовать, - ответила Пэт.

– Просто мне это не впервой.

– Я расскажу вам о нем, - продолжала она, - а потом посмотрим, захотите вы смеяться или нет.

Гроуфилд сел на кровать, закинул нога на ногу и притворился, будто слушает.